Милисса

– Нет! Я не хочу! Я никуда не пойду! – кричала я, нервно оглядываясь по сторонам в бессмысленном отчаянии найти место, где можно спрятаться. Но, как назло, выход был только один – в окно. Ни одеял, ни длинных штор не было. Место под столом убежищем тоже никак не назовёшь. Ну, совсем он не позаботился об отступлении в случае вторжения пиратов! – Не придуривайся, я с тобой церемониться не намерен, – раздражённый голос за дверью, на которую я налегла всем весом, звучал угрожающе. – Думаешь, я до тебя добраться не смогу? Если ты не выйдешь по-хорошему, выйдешь по-моему. Считаю до трёх. Раз... два... Лиска, ты что сдурела?! Одного раза тебе было мало? Он схватил меня за руку, вытаскивая из окна. – Пусти! Больно! – заныла я, хватаясь свободной рукой за его руку, чтобы подтянуться. Под болтающимися ногами виднелась земля. Высоты я не боялась, но повторять вчерашний случай ужас как не хотелось. – Так легко ты не отделаешься. Со сломанной шеей или нет, к бабушке идти придётся всё равно. Ширк закинул меня на плечо, и я с силой заколотила кулаками по его спине. – Не хочу! Не хочу! Не хочу! Не заставишь! Пусти, дурак! Пусти, кому говорят! А-а-а-а-а! Его спина неожиданно стала такой твёрдой, что, пытаясь ударить с новой силой, я покалечила себя. – Ну, всё! Ты мне надоела. Я не сразу поняла, что Ширк вошёл в портал, потому что видела только складки рубашки на его спине. Но, когда с трудом подняла голову, комната исчезла, сменившись секундной темнотой. Потом возник знакомый старый дом, в котором в нашем посёлке никто не жил, но и не трогал, а затем дорога и лес, за которым близкие горы. Проходившая по дороге маленькая доярка Аська вскрикнула и погнала корову с такой скоростью, словно от волков бежала, крича на всю улицу, что шишуга Мисси нашу в лес утащит, а потом и за других детей примется. Этой сказкой многие взрослые нас запугивали. Мы оказались в Мокроте. Я не выдержала и разревелась, беспомощно обмякнув на плече Ширка. – Так! – строго сказал он, опустив меня на ноги. – Ты сейчас нарочно меня доводишь? Вытри сопли и не реви, а то подумают, что малолетней угрожал и в лес её веду. – А ты и угрожал! – сказала я сквозь рыдания. – Я предупреждал, – выставляя вверх указательный палец, поправил он. – Даже дал время подумать. Но не в этом дело. Люди тут живут добрые, глядишь, на помощь прибегут. Для тебя ничего не изменится, а я заработаю плохую репутацию. Я совсем повесила голову. Уже не ревела, тихо всхлипывала, шла за братом по дороге, глубокие лужи на которой так и не высохли. В них отражалось голубое небо в белых облаках.

***

– Говорят, её родители уплыли на корабле, но так и не вернулись. – Неужели пираты напали? – А может, акулы съели? – Жор-рыба! Одноклассницы перешёптывались за спиной, заставляя меня всё больше прятать голову в плечи и кусать губу. Если бы не звонок, означавший начало урока, я бы точно расплакалась на виду у всех. Почему-то, когда сдерживаешь слёзы, начинает кружится голова. Может, решат, что я больная, и отпустят? Целый день все от меня требовали невозможного. То просили не грустить, то улыбнуться через силу, спрашивали, в чём дело. Я молчала, огрызалась, хмурилась и старалась не раскрывать рта, потому что слёзы готовы были брызнуть рекой в любой момент. Мальчишки бросались скомканной бумагой в спину и хихикали, видимо, ожидая, что разозлюсь и начну кидаться в ответ, как обычно. Но в тот день во мне что-то сломалось. Я не реагировала. На обед я не пошла, есть хотелось, но не до такой степени, чтобы толпиться в очереди, где каждый подходит к другу, стоящему где-нибудь впереди меня: «Ты же мне занимал?», «Он мне занимал!», «Я тут стоял, ничего личного». Из-за таких вот эгоистов можно с места и не сдвинуться за всю перемену. В столовой действовал закон наглости, поэтому я обычно тоже пропихивалась вперёд и врала, что мне занимали. Иногда из-за этого случались стычки. Минуты неохотно превращались в часы, каждый урок перед глазами стояли либо медленно идущие слева направо стрелки, либо парта. Побыстрей бы сбежать на то горное озеро! – Эй! – сидевший сзади Гер ткнул меня пальцем в спину. – Эй, Мисси, что в четвёртом? – Отстань, – передернула я плечами. Невольно вернулась глазами к четвёртому заданию и заметила, что ошиблась. Ну да, читаю и совсем не задумываюсь над ответом, решаю, как попало. Зачеркнула ручкой, чуть не порвав бумагу, и исправила. Меня всё ещё волнуют такие мелочи, как оценки в школе? Глупо... Я не хотела идти, не хотела возвращаться ни в школу, ни к бабушке, но она меня заставила, спросив строго, гордились бы мной родители, если бы увидели, что я осталась на второй год. Если бы были живы... Как же мне их не хватает! Стискивая зубы, считала минуты. Беда случилась на последнем уроке, физкультуре. Минес, как всегда, ленилась и на эстафете вместо того, чтобы бежать как все, взмахнула своими кудрями и пошла, нехотя стукая мячиком о пол, через каждый шаг оборачиваясь на соседнюю команду. И только когда последний мальчик, выбежав вместе с ней, передал эстафету следующему, она перешла на лёгкий бег. Я злилась. Учитель повышал балл тем, чья команда выиграла. Мальчикам из нашей команды это тоже было не по душе – когда победители кричали на весь зал, наши разочарованно стонали. Я не спускала подозрительного взгляда с Минес и тут... – Ты подмигнула! – я оказалась рядом с белокурой предательницей и посмотрела на неё с вызовом. – И что такого? – Минес отвела волосы назад и упёрла руки в бока. – Что такого?! – моему возмущению не было предела. – Ты специально медленно шла! Из-за тебя мы проиграли! – Просто не хотела, чтобы волосы растрепались, – спокойно ответила она, вздёрнув нос. - Я расчёску дома забыла. Ты хоть чудила, но всё-таки девочка, должна меня понимать. – Неправда! Ты Кару подмигнула, все знают, что он тебе нравится. Ты поддалась. – Что? – Минес покраснела до кончиков ушей, а потом рассмеялась, нервно оглядываясь на команду победителей. - Чудилой была, чудилой осталась! Я-то думала, тебя наконец-то воспитали нормально за лето. Я разинула рот. «Ненормальной была, ненормальной осталась», – даже брат меня такой считает. Но ненормально предавать свою команду ради какого-то мальчика! – Ты поступила нечестно! Что вы уставились? – рявкнула я на столпившихся сзади девочек. – Вы же видели! Девочки, испуганно глядя на меня, одновременно попятились к стене. – Ладно! Раз уж он тебе не нравится, почему ты отказалась от пятёрки с плюсом? Разве от мамы тебе за это не попадёт? – Оценки – не главное в жизни, – теперь Минес выглядела как злой помидор. Такая же красная от смущения. – Зря стараешься, не нужна ты ему. Минес не ответила. Теперь на нас смотрели не только девочки, прибившиеся к стенке, но и предмет обсуждения. Кар хлопнул всех товарищей по рукам и уставился на Минес с непонятным выражением на лице. Минес закрыла лицо волосами и быстрым шагом пошла в раздевалку. После того, как учитель расставил всем оценки, мы пошли переодеваться. Злость прибавила мне скорости, и когда я оделась, до звонка на перемену оставалось десять минут. Оглянулась на девочек: Минес яростно расчёсывала волосы, остальные не спешили. Подумала и присела в угол раздевалки на стул, скрестила ноги и представила горное озеро. Сразу стало лучше. Словно и нет никакой школы, Минес, оценок. Есть только я и это место. В какой-то момент поняла, что медитирую слишком долго, открыла глаза. Все уже ушли? И свет выключили. Только на стене был жёлтый квадрат заходящего солнца в виде маленького окна. Уже вечер? Сколько же я медитировала? Спохватившись, поспешила надеть сумку и дёрнула на себя дверь. И обломалась. Стало страшно. Не хочу оставаться тут на ночь. Я не ела с утра и бабушка, наверное, подумает, что я опять сбежала. Заколотила по двери кулаками. – Эй! Я здесь! Эй! Обидно! Как же обидно! Меня снова и снова оставляют одну! Повернулась спиной к двери и сползла по ней на пол.