Милисса

Парк Академии был большим, просто огромным. Я спросила Огастина, как же люди не устают переходить из одной башни в другую, и в библиотеку – гигантский такой гриб между двумя совершенно разными зданиями, высокими, бесконечными, идущими в самое небо. Маг ткнул пальцем наверх, где прямо в это время пролетала процессия из нескольких человек с разной скоростью. Кто-то быстро пронёсся, точно затяжной прыжок сделал из одного окна в другое, а кто-то неспешно парил, болтая о чём-то между собой. Они делали это обыденно, как Ширк иногда, словно левитация была для них, как шаги собственных ног, а не сложным заклинанием. Больше всего мне понравилось у белой, закрученной, точно шуруп, башни с красивым таким названием Алла’тель, за верхушку которой зацепилось облако. Цок-цок-цок! Здесь и лошади есть? Завертела головой, прислушиваясь к звуку. Я взвизгнула и закрыла глаза накидкой Огастина. А наяву смотреть на спокойно прогуливающийся по улице скелет намного страшнее, чем видеть в голове у Ширка. Из-за того, что я дёрнулась, дядю Гаса накренило вправо, и он еле успел выровнять себя, прежде чем мы оказались валяющимися в снегу между колючих веток кустов. Издалека кто-то заржал. Не по-лошадиному. По-человечески глупо! – Глупые маги! – обиженно сказала я. – Да, к их шуточкам надо попривыкнуть. Только больше так не делай, – выдохнул Огастин, выходя из кустов на дорогу. – Да я что, виновата, что кости такие страшные? На это маг ничего не ответил, вместо этого сказал: – Далеко не все эльфы привыкли к нововведённой некромантии. Раньше они её считали грязным, непристойным занятием. Вот и любят их запугивать марширующими по дорожкам стаями акул. – Акул? Акулы не умеют ходить. – Не так всё сложно, как кажется. Ноги прицепил и готово. – Ого! Хочу такую увидеть! – Кто только что визжал от страха? – засмеялся Огастин. – Не я! – скрестив руки на груди, гордо подняла подбородок. – Ты на лягушку наступил, она и закричала! – Да что ты? Лягушки зимой? Хотя, здесь что угодно случиться может, в этом я с тобой согласен. Кстати, у самых ворот Алла’тель круглый год растёт зелёный вьюнок. Посмотрим? – Да-а! Мы гуляли и гуляли, мне было весело и легко с дядей Гасом. Я рассказала ему обо всём, еле не проболтавшись о своей главной драконьей тайне. Но о ней нашёл время поговорить кое-кто другой... «Ты готовишься к паломничеству?» – спросил напрямую, без приветствия и осторожностей, так строго, что ушам стало жарко от стыда. Я не ответила, покачала головой, пытаясь вытрясти его оттуда. «Нет? Почему?» – такое искреннее разочарование вперемешку с возмущением там было, что я была готова расплакаться. Я так и чувствовала, что на том конце собеседник хотел начать поучительную тираду, от которой я бы точно под землю провалилась, как дядя Гас недавно, но связь прервалась, как и не было. – Ай-й, мои бедные волосы! Что они тебе такого сделали? – послышалось шутливое снизу. И тут я поняла, что всё это время сжимала Огастина сильнее и сильнее. А ещё я впервые увидела настоящего эльфа. Поверить не могу, что Огастин чуть не прошёл мимо! Хорошо, что я его вовремя за уши потянула, ткнула пальцем на стоявшего к нам спиной высокого, немного тощего, но стройного и гибкого, как сосна на ветру, парня. Но самое эльфийское в нём было – это распущенные светлые волосы, длиной до пояса. – Ух ты! Дядя Гас, дядя Гас, это же эльф, да? Самый настоящий? Огастин помолчал, обиженно потирая уши, а потом сказал: – А сама не видишь по ауре? – М-м-м... Хм-м-м! – Что «Хм-м-м?» – Ого! Какая яркая! – Милисса, восторгайся потише, пожалуйста! – громким шёпотом укоризненно сказал Огастин. И тут парень обернулся к нам, зажав в руке что-то. Неужели амулет, как у меня? Проморгавшись от солнечной ауры эльфа, опять спряталась в накидке и потянула голову Огастина, передавая ему мысленно: «Уходим! Уходим! Уходи-им». А лицо у эльфа такое строгое было и изумлённое, точно я сделала что-то нехорошее. До сих пор стыдно. Даже за то, что его не касалось, а сразу за всё... – Дядя Гас... – грустно вздохнула я, заплетая на отросших волосах мага маленькую косичку. – А все настоящие эльфы такие... злые? – С чего ты решила, что он злой? – тихо спросил Огастин, приоткрыв глаза. Он так устал таскать меня на плечах, что свернул с дороги и упал в снег на колени, а потом и животом. Мне пришлось слезть и заставить перекатиться его на спину, чтобы хотя бы воздухом дышал. Густые в любое время года ветви ёлки закрывали нас так, что только ноги Гаса и торчали. Мне нравилось, когда мама меня заплетала, и Элай, если не спешил, делал это ну очень приятно. Ширк не только ростом ниже среднего, но и волосы у него коротковаты. Да и вряд ли я бы смогла сделать ему такое... Боюсь, стесняюсь. Вот бы Ширку такой же характер, как у Огастина! Мы бы с ним точно подружились! – Ну, он на меня так посмотрел! – ответила я. – Нельзя же судить по людям с первого взгляда, – укоризненно-расслабленным тоном произнёс дядя Гас: похоже, ему всё же нравилось. Вот закончу, сделаю ещё одну косичку поверх распущенных светло-русых волос, и ещё. Будет красивый заплетённый Огастин. – По Элаю можно! Он мне сразу понравился. – А я уж думал, ты никогда себе парня не найдёшь... Ай! Да понял я, понял, больше не буду, – он потёр голову, волосы на которой я с силой потянула.

***

– А-ха-ха-ха! – У-у-у! – Кому-то не поздоровится! Парни откровенно потешалась, лишь заслышав голос преподавателя, рассеянно кинувшего: «Ах да, забыл... Конкрат, после этой пары лорд Раннкарр просил вас зайти к нему», прежде чем убежал в следующую аудиторию на лекцию. Ширк спросил удивлённо: «Меня?», хотя эта фраза его особо не затронула. Какая-нибудь организационная ерунда? Тогда странно, что вызвали только его. А может, будет что-то вроде очередного состязания отличников, чья птица дальше пролетит или натуральней совьёт гнездо? Как насчёт страуса, который в принципе не летает? С лорда Раннкарра станется. Не успел Ширк вежливо постучать, как услышал привычное: «Войдите!» за дверью и повернул ручку. Декан Драконьей башни в своём кабинете был не один. Напротив него, спиной к Ширку, сидел подтянутый мужчина, с ровной осанкой и длинной тёмной косой. Эльф что ли? Никаких тебе ногу на ногу или опёртой о стол руки, весь такой правильный... Не то что этот дружок Лис, тот скорее похож на простодушного деревенского мальчишку, с вечно доброй улыбкой. Видимо, поэтому она так часто о нём думает. – Добрый день, лорд Конкрат, – махнул рукой декан. – Я пригласил вас по... его просьбе. Лорд уверял, что это нечто важное, и я не смог отказать. Тут «лорд» обернулся и внимательно посмотрел на Ширка так, что ему стало как-то неуютно под столь уверенным холодным взглядом. Он напрягся. Выдержав спокойный взгляд холодных глаз, Ширк с удивлением увидел, как волосы в один миг посветлели, превратившись в чистую серебристую, как звёзды, косу, ставшую ещё длиннее и величественнее. – Возможно, у вас есть основания мне не доверять, но в данный момент дело может касаться всего подрастающего поколения драконов, – произнёс ровный, хорошо и давно поставленный голос. – Я... не вижу оснований вам не доверять, Ваше Императорское Высочество, – Ширк выпрямился после поклона и постарался посмотреть в изумрудные глаза, однако больше пяти секунд не выдержал и осторожно перевёл взгляд на бумаги, лежащие на столе. И чего это с ним? Вместо того, чтобы думать о том, как будут смеяться друзья над его рассказом о личной встрече с императором, он весь проникся какой-то тяжёлой серьёзностью. О чём пойдёт речь, он понял сразу. И тема ему эта была совсем неприятна. – Вы росли в благородной семье? – в голосе звучало любопытство. – Такие обращения давно устарели, меня так десяток лет никто не называл. Ширк облизнул пересохшие губы и кивнул. – Мы чтим традиции. Как к кому обращаться, меня приучили с детства. – Вы, лорд Конкрат, брат Милиссы, верно? Сходство есть, – император позволил себе лёгкую улыбку и поспешил разъяснить, глядя на изумлённого, потерявшего лицо, студента. – Я познакомился с ней осенью. Мои слова она всерьёз не восприняла, и я надеюсь на то, что воспримет ваши, как близкого человека. «Ага, как же!» – усмехнулся про себя Ширк, но снаружи старался не выдавать себя, лишь бы не ударить в грязь лицом, вести себя достойно. Вот что значит моральное превосходство? Вот что значит сила? Бред какой-то, но работает. Да, совсем не к тому Ширк стремился все эти годы, чтобы люди также чувствовали неловкость и неуверенность, стоило могучему взору отличника, окончившего Шарр'рирот, упасть на них, на этих жалких людишек. Впрочем, что-то он размечтался. Хотя был бы не против испытать это на Лис, начала бы слушаться, наконец, не перечила бы. Она давно перестала обращаться с ним, как с игрушкой или Огастином, но этого было мало. Любые её приставания – или, как выражается Санита, проявление ласки и нежности – были ему в тягость, заставляли вспоминать о том, что он вечно будет чем-то связан. В Ширке опять проснулось самодовольство, стоило вспомнить, как ловко он слинял от сестры под шумок. Правда, до этого опять пришлось её выручать, выпустить драконью нить, чтобы хотя бы голову этой дуре не снесло.

***

Он знал, конечно, он был готов к этому с самого начала. Но настроение, и без того подавленное, испортилось окончательно. Не хотел он этого, но говорить с Лис пришлось, слишком сильное воздействие произвели на него слова императора. И вот, приехали. До дома Лис довёл Огастин. Ширк застал её за готовкой ужина. Неаккуратно и крупно нарезанный салат, остатки которого Лис собирала в ладонь тряпкой, уже стоял на столе. А от плиты шёл приятный запах. И как прикажете ей такое говорить в момент, когда она делает что-то для него? Такая редкость. Но нет... Ширк вдруг подумал, что Лис старается ради него с тех пор, как живёт с ним, чего раньше никогда не делала. Или делала, а он не замечал? Конечно, дурень, он много чего не замечал. Не хотел замечать... Но то, что происходит сейчас, это ужасно, ненормально, и всё это бремя ложиться на одну маленькую вредную девчонку. Но это её бремя, не его! Так какого брыха он так фигово себя чувствует? Ширк настолько разозлился на себя, что боялся сказать даже: «приятного аппетита» или «а с каждым разом всё вкуснее, не жалею, что взял тебя к себе», потому что это могло вылиться в укор, недовольство или сарказм. А ведь он собирался это сказать... И вот, когда все поели, он начал этот разговор. Лис неверяще поморгала на него глазами, молча встала, подошла и ударила кулаком в живот. Била она обычно слабо, но этот удар мог заставить выйти наружу весь ужин, если бы не щит. Ширк взорвался, накричал на неё. Она била его кулаками по животу, когда он встал из-за стола, чтобы не перевернуть его ненароком. А Лис всё кричала: «Ты обещал мне! Ты обещал!». После чего сорвалась с места и выбежала из дома, хлопнув дверью. – Чтоб этого тупого дракона! – эмоционально выкрикнул он и посмотрел на свои ладони. Эту Лис не поймёшь. Всё то время, пока била его, срывая всю злость и обиду, громко всхлипывала и плакала, всё это время её мысли были о другом. Да, обзывала она его по-всякому, но кроме этого у неё было одно острое желание. Наверное, именно из-за его остроты Ширк так и не смог его исполнить. Лис хотела, чтобы он её обнял, прижал к себе, погладил по голове, пожалел и сказал, что всё наладится. Конечно, он не смог. А что он вообще может для неё сделать и когда-либо делал? Да он и не обязан, и никогда не был! После того дня, Лис перестала с ним говорить. Часто уходила в себя, много медитировала, плакала, когда думала, что одна. Они вернулись на первоначальный уровень, как когда она только переехала к нему.