Милисса

Он молчал. Временами останавливался, пошатываясь в приступе короткой слабости, снова приходил в себя и шёл дальше. И молчал. Он был каким-то заторможенным и, когда вставал, тратил секунд пять на то, чтобы просто посмотреть в одну точку, словно вспоминал, что только что хотел сделать, в какую сторону пойти. Аура иногда выглядела какой-то неправильной и совсем не вязалась с тем, кем Ширк притворялся при мне. Словно так и должно быть, словно это нормально. Но я чувствовала себя здоровой, не считая вечных соплей. Даже солнышко немного припекало макушку, хоть и дул временами ветер на просторных участках тропы, не закрытых лесом, поэтому порой я надевала шапку. На подъёмах было не тяжелее, чем когда мы тренировались за стеной Галарэна, но Ширк и я всё равно запыхались к концу дня. Поужинав, легли спать на землю. Уснуть было сложно, всё тревожил завтрашний день, пугало то, что скоро останусь одна. Когда ещё были в Галарэне, Ширк постоянно напоминал, что вряд ли сможет быть со мной до конца, чтобы я работала усерднее. «И как ты там будешь без меня, а, Лис? Вот именно, что никак», – так он говорил. Ширку тоже не спалось, он вертелся, недовольно вздыхал и, кажется, ругался, периодически морщился, прикладывая руку к виску или тёр лоб. Создавалось впечатление, что у него болит голова. Но он молчал. Брат стал странным. Вместо того, чтобы поддевать меня, жаловаться на всякие неудобства и вечно ходить в плохом настроении, он терпел. А я, глядя на него, тоже старалась не жаловаться на боль в ногах и порой колющий бок или рвущиеся от большого количества пропускаемого воздуха лёгкие. Мы оба терпели. И от этого было тягостно. Насколько же легче было высказывать всё вслух, если хочется поговорить, обсуждать любую мелочь, любую глупость, как мы делали это раньше. Ширк будто забывал, что он студент Академии, не разбрасывался непонятными словами, не лез с нравоучениями, был простым и ясным. С простыми, понятными каждому недовольствами, а иногда восхищениями. Например, мог любоваться облаками, срывающимся с гор водопадом, приложив палец к губам, с улыбкой показывать мне, выглянувших из норки, любопытных рыжих лисят. Таким он мне нравился. Даже когда злился. Но если завтра мы дойдём до перевала с таким же странным настроем, как сейчас, я, наверное, не буду даже плакать. Мне не будет жаль расстаться с тем, с кем весь предыдущий день шла в молчании, с таким же успехом могла бы пойти абсолютно одна. Разницы никакой. На следующий день мы с неохотой вылезли из-под тёплого одеяла, и снова подъём, снова мы идём куда-то, даже не планируя, насколько дней, месяцев, как далеко. Ну, допустим, куда, это я могу сказать. К перевалу, дорогу к которому знает только Ширк, но часто путается в тропинках и тогда уже оборачивается на меня – хочет, чтобы я решила, в какую сторону идти. Вплоть до перевала мой выбор ни разу не был ошибочным. Ширк молча скинул с плеча рюкзак, сел сверху и измотано потёр лицо ладонями. Я тоже скинула рюкзак и подняла голову, чувствуя, как колени дрожат против воли после долгого подъёма. Много больших осыпавшихся камней, между которыми в тени лежал подтаявший снег, по краям рассыпалось несколько кустиков чабреца. Это всё? Это перевал? Я опустила глаза на Ширка, ждала, что он скажет. Но тот смотрел не на меня, а под ноги, сгорбившись и обхватив голову руками. Наверное, над чем-то думал. А мне вот думать не хотелось совершенно, хотелось побыстрее с этим покончить. Наконец, Ширк поднялся, открыл рюкзак и стал вытаскивать вещи. Я подождала, когда из бездонного желудка заплечного мешка появится моя обувь, взяла её с камня и попыталась по очереди запихнуть в свой рюкзак правую и левую. Пришлось сесть сверху, чтобы его застегнуть. Добившись желаемого, с облегчением выдохнула и посмотрела на иронично поднявшего бровь Ширка. У него в руках была ещё лёгкая кожаная куртка явно не его размера. И вообще мне казалось, что я специально оттягивала время, не очень-то спеша всё свернуть аккуратно и запихнуть правильно, а Ширк не спешил мне помогать. Когда я развернулась и готова была сделать шаг на следующий камень, Ширк положил мне руку на плечо, мягко развернул к себе и также мягко обнял. Мы стояли не на ровной поверхности, я была на камень выше и теперь наши с братом головы были почти на одном уровне. Теперь мы по-настоящему были равны. – Ты лучшая, слышишь? Ты всё сделаешь, как надо, вернёшься ко мне, и мы закажем в пекарне столько пирогов с яблоками и шоколадом, сколько сможем унести. Ты поняла меня? – Да... Думала, что не буду плакать, что приму это, как должное, но, честное слово, без каких-либо усилий, слёзы сами полились ручьём и посыпались градом, как только я отвернулась. И вот, когда я уже почти успокоилась, дойдя до точки, где можно было начинать спускаться вниз к деревьям, услышала ментальный возглас. «Подожди!» За это время Ширк не сдвинулся с места, наверное, ждал, когда я совсем уйду из его поля зрения. А сейчас, спешно перешагивая с камня на камень, поднимался ко мне. Неужели забыл выложить что-то из моих вещей? Забыл что-то сказать? Настолько важное, что не хочет пользоваться ментальной речью? Так или иначе, а поднималась я от Ширка минут десять, он, наверное, дойдёт за семь. Присев на край вещевого мешка, в части которого должны были лежать обувь и одеяло, упёрла в щёку ладонь, наблюдая за тем, как фигурка брата потихоньку увеличивается в размерах. Опёревшись на колени ладонями, Ширк тяжело дышал, он потратил несколько секунд, чтобы оправиться, и только тогда выпрямился. – Я всё решил. Это какое-то безумие. Отпускать тебя одну... если сделаю это сейчас, никогда себе не прощу... И не смотри на меня так, – он отвернулся и перешагнул на следующий камень, оказавшийся шатким, чуть не упал, но вовремя помог себе руками. – Идём дальше.

***

Шёл второй день с того момента, как мы перевалили перевал, а я всё не могла поверить в чудо. Насколько же легче было идти, понимая, что это бремя со мной разделяет кто-то ещё, что мы можем быть командой, что мы можем не разлучаться. Теперь всё казалось красивым. Просыпаясь, обычно мы успевали застать утренний иней на траве, но сегодня Ширк спал дольше, чем обычно, а встал только из-за того, что «орали бессердечные птицы». Днём погода грела своей теплотой, а ночью подмораживало холодное звёздное небо, словно напоминая о том, насколько же мы маленькие и хрупкие по отношению к окружающим нас горам и огромным пространством небосвода. Всё для того, чтобы мы сильно не зазнавались. Но я-то знала, что напоминать об этом вовсе не обязательно, была более, чем уверена, что без Ширка пропаду. Ведь далеко не всегда будет везти с реками или озёрами, где можно было бы наловить рыбы, потратив на это целый день, а может, и два, потом рыбу надо засушить. Много-много засушить и питаться этим целый год. Так я себе это представляла. Насколько же наивной была, когда думала, что этого будет достаточно для выживания. Мы каждый день ходили и каждый день тратили много энергии, поэтому почти всегда были голодными. Ширк пытался пару раз заставить меня убить зверюшку, но я закрывала лицо руками и мотала головой, деловито заявляя, что в домике и оттуда выходить не собираюсь. Не раз из-за моего баловства Ширк упускал добычу и мы оставались без еды. – А что если я никогда не смогу этого сделать? – расстроенно произносила я. – Не научусь нормально охотиться? Видно было, как Ширку охота подколоть меня, но вместо этого он ответил: – Жрать захочешь – и не такому научишься. С братом я отказывалась признавать очевидное, все тревоги отходили на второй план, так я была счастлива, что мы всё ещё вместе. Помогать друг другу стало обычным делом, он подавал мне руку, если надо было перепрыгнуть через ручей или сделать широкий шаг на высокий камень. В некоторых местах невозможно было забраться самому с таким ростом и руками, как у меня. Зато я не жаловалась, когда Ширк просыпал завтрак и ел то, что я приготовила на костре, который самой же приходилось разжигать. И только со временем я вновь начала смотреть на вещи и видеть, что происходит на самом деле. Ширк был нездоров. Он ходил медленнее и тяжелее, чем когда мы только вышли за ворота Галарэна, даже чем когда мы миновали «Последний приют» с гостеприимной и строгой кухаркой. А спал он по утрам вовсе не потому, что соня. У него по ночам болела голова, он вертелся и мне казалось, что я тоже чувствую эту боль. Или просто заболеваю? Как-то я дотронулась до его лба, когда мы уже легли под одеяло, так он был горячий. Моё прикосновение Ширку не понравилось, он зло прорычал, что всё в порядке, сбросил мою руку и отвернулся, ложась на другой бок. Почему же он врёт? – Давай я наберу снега в твою шапку, а ты приложишь её ко лбу. Всё равно днём не носишь. А сейчас можешь просто укрыться с голо... – Всё. Нормально, – перебил он меня, стараясь звучать спокойно. – Нет, ненормально, у тебя сотрясение! – Нет у меня сотрясения! – парировал Ширк, подражая моей интонации. – Ну и лежи, как дурак! А я всё равно льда наберу! Вылезать из-под тёплого одеялка было очень неприкольно, но я стиснула зубы, сдёрнула шапку с Ширковой головы, на что он стал ругаться и просить её вернуть. – Отдай, я сказал! Без неё холодно! Ага. Вижу, как ему холодно – волосы все мокрые от пота. Заставив брата принять мою заботу, как горькую пилюлю, шмыгнула обратно в тепло и взяла его за ладонь. Раньше это было очень неловко, хоть и ходила со всеми за руку, Ширку это не нравилось. – Не хочу, чтобы ты болел... – пробубнила я и шмыгнула носом. – Ты что, ревёшь опять? – Ширк устало скосил на меня глаза, из-за чего голова наклонилась и шапка со льдом поползла вниз. – Я же говорил, ерунда. Скоро пройдёт. Помотала головой и упёрлась лбом ему в плечо. Ширка ведь... не должно быть здесь. Он здесь из-за меня. «Отпусти...» Чей-то голос, не похожий на Ширка, заставил волоски на спине встать дыбом. Здесь кто-то есть? Ещё один маг, владеющий ментальной речью? Всё было настолько нереально и ощущалось так странно, что было похоже на сон. От этой мысли я успокоилась. Но голос не ушёл. «Отпусти... Отпусти». – Лис, мне больно... отпусти мою руку. С ужасом разжала ладонь брата, осознав, что творю, и быстро повернулась к нему спиной. Было стыдно за свою слабость. Я могу всё только портить и понятия не имею, как ему помочь. Если так будет продолжаться дальше, Ширку будет становиться всё хуже и однажды он вообще не сможет подняться на ноги. Что же мне делать? «Отпусти...» Глупый сон, опять этот голос. Надо уснуть сильнее, чтобы отключить сознание, а с утра мне станет легче.

***

– Ну, и куда ты собралась без меня? – Ширк прищурился и потёр глаза, садясь в постели. – Э-э... Никуда. Вещевой мешок упал с плеч чумазой девочки и со звоном металлической посуды перекатился на менее пузатый бок. Ширк решил не фокусировать на этом внимание, лениво поднялся и пошёл в кусты. А когда вернулся, застал хмуро ломающую хрустящую веточку, сестру. Она сидела, сгорбившись, на своём же рюкзаке и мрачно смотрела в землю, словно то, что Ширк проснулся, можно было считать самым большим невезением в её жизни. На сложном подъёме, где ему хватало ловкости и роста, чтобы вскарабкаться, подтянувшись на небезопасно свисавшем кусте, Ширк опять обернулся, чтобы подать Лис руку. Но та куда-то исчезла. А вернее, переместилась за нависающий камень, где было видно только её пузатый мешок. – Лис, куда ты попёрла опять? Иди сюда, здесь удобнее. – Это тебе здесь удобнее! – донеслось из-под камня, и вещевой мешок тоже скрылся из поля зрения. Что опять эта балда надумала? Ладно, её паломничество – ей лучше знать. Так Ширк подумал и пришёл туда, где должна была выползти сестра. А когда через пять минут услышал её сипение и увидел руку, появившуюся в очень неудобном, по его мнению, для вылазки, месте, уже встал, чтобы помочь, но Лис успела неуклюже поднять ногу, подтянуться и перекатиться на другой бок. И правда, паломничество-то для неё. Хоть Ширк никогда не чувствовал себя лишним, сейчас он нахмурился, поправляя на плече рюкзак, и позвал Лис идти за ним, но та уже вырвалась вперёд, указывая пальцем направление. Да, она уже многое может сама, спокойно идёт почти с такой же скоростью, как и он, еду на костре готовит, но... но это же просто ненормально! Ей десять лет, она не справится без него. Ребёнок такого возраста, тем более девочка, не выживет совершенно одна в горах. Даже сам Ширк еле выжил, даже для него это испытание оказалось непосильным. А что будет с Лис, если не будет Ширка? Что сможет эта малявка, которая сегодня неожиданно рванула перед ним и уже сама выбирает дорогу? Кстати говоря, если они пойдут в том же направлении, то не смогут вскарабкаться наверх по голой скале, гораздо проще и правильней было бы перейти реку по камням и подняться по другой стороне, цепляясь за кусты надёжного багульника. Но Ширк решил промолчать, чтобы дать Лис самой понять, как она неправа. За источенным водой гладким каменным берегом горной реки открывался невероятный вид на зелёное покрывало хвойного леса. Ветер дыхнул в лицо свежестью и почему-то грозой. Наверное, скоро будет дождь, хотя на небе ни облачка, к горной непредсказуемой погоде можно привыкнуть. Да, человек привыкает ко всему. И, как бы грустно это ни было, к красивым пейзажам, от которых раньше захватывало дух, тоже. Но речь не об этом. Лис только что самостоятельно вывела их по бездорожью на вполне приемлемое для ходьбы поле. Возможно, стоит больше ей доверять... Ширк усмехнулся и помотал головой: счастливое совпадение, им вообще в последнее время везёт. – Привал пять минут! – проговорила запыхавшимся голосом Лис. Ширк даже ворчать не стал по поводу того, что больно сильно Лис в последнее время раскомандовалась, только молча привалился к дереву и достал флягу с водой, поболтал ей задумчиво перед своим носом и со вздохом отложил, устало прикрыв глаза, перед которыми, наконец, перестала расплываться рекой дорога. Река, и правда, была, но явно не под ногами, она шумела рядом в любое время дня и ночи. Шумела даже тогда, когда они с Лис ушли достаточно далеко от воды. Шумела также громко и настойчиво, мешая спать, расслабиться или получать удовольствие от простых вещей: глотка вкусной горной воды или долгожданного отдыха. Но это не страшно, это должно пройти со временем, в отличие от особенности Лис, это будет с ней всю жизнь, это часть её жизни. Он не может, просто не имеет права её бросать.

***

Опасения оказались верными, и к ночи набежали тучи, весь день шедшие по пятам за беззащитными маленькими путниками, единственным компасом которых был загадочный Зов, и надёжной географической картой он явно не являлся. Ширк всем телом чувствовал, как понижается давление, озноб проходит по спине, а по лицу катится пот. Лис что-то говорила про гром, кажется, считала время от звука до вспышки молнии, показывала пальцем в небо, только в памяти её слова совсем не откладывались. Весь организм сосредоточился на том, чтобы продолжать функционировать и одновременно бороться с последствиями ужаснейшей глупости Ширка. Если бы он тогда не пожелал убежать от своих же мыслей каким-либо доступным способом, если бы не был таким тупицей, всё могло обернуться иначе. Не для Лис, но для него. Как он сам верил и постоянно повторял при других: худший враг – плохое настроение. Оно портит абсолютно всё, выкачивает из тебя все силы, заставляет думать неправильные вещи, принимать неправильные решения. Поэтому Ширк решил оставить всё на Лис и шёл за ней целый день тихим хвостом. Ба-бах! Грохот раздался нешуточный и очень близко. Лис прижалась к Ширку сильнее, пряча голову под одеялом. Она сообразила использовать густые низкие ветви ели, чтобы накидать сверху немного хвороста и укрыться под дождём. Вообще-то Лис хорошая, она умница, сумела найти такое место, куда вода не затекает. Под одеялом смягчала холодный жёсткий камень перина из мха, а дерево было достаточно большим, чтобы оставлять путников в сухости. Ширк положил сестре ладонь на голову и провёл по её лбу большим пальцем, убирая намокшие из-за дождя волосы. Если подумать, он почти ничего и не сделал. Ему было так хреново, что даже то, что он дошел до места ночлега, можно было считать чудом. Он просто сидел под деревом, пока Лис разжигала костёр на влажной земле, а затем варила чай из сорванных по пути растений. Она налила ему полную кружку и ждала, пока Ширк не выпьет до дна, и не съест целый кусок мяса, прибережённый на вечер. Единственный раз, сегодня утром, когда Лис не стала мешать брату охотиться, а просто сидела рядом, сжавшись в комочек и зажав руками уши. Добыча была лёгкой, иначе Ширк не справился бы, слишком болела голова. Сегодня из-за этого он чуть не вырубился прямо на ходу, когда на камни приходилось делать слишком большой шаг, от натуги потемнело в глазах и заложило уши, пришлось какое-то время посидеть на коленях, делая вид, что он отдыхает после того, как поднялся на высоту, на которую было удобнее взобраться, только согнув ногу до конца. Лис хоть и смотрела на него встревоженно, он всё же надеялся, что она ничего не подозревает. У сестры своих проблем хватало. И её забота, хоть и делала жизнь удобней, раздражала и бесила. Будто он сам не мог налить себе чай или помочь срывать травы для него. И в эту ночь, пока они оба плохо спали из-за грозы и переживаний, случилось нечто непредвиденное, изменившее их судьбы и их души... Земля затряслась, голова резко заболела, как от удара об неё колоколом. Ширк недовольно закричал и схватился за свою репу двумя руками. И только когда раздражающий громкий голос донёсся издалека, парень понял, что не так. Лис рядом не было, но не было не только Лис – целый кусок земли, казавшийся надёжным, каменный уступ, исчез. И если Ширк не будет достаточно осторожен, может упасть со скалы. Погодите... с этой стороны спала сестра... – Ши-ирк! На секунду не взорвавшееся от паники сердце остановилось, и парень с облегчением выдохнул, лёг на живот и осторожно дополз до края. Как он ночью мог проспать обвал? И проснулся Ширк лишь от повторного землетрясения. Целая и невредимая сестра стояла на обломках скалы локтях так в десяти от их ночлега и смотрела снизу вверх. – Чёрт бы побрал эту тектонически нестабильную зону! – проворчал мигом проснувшийся Ширк. – Ты там в порядке?! – Да! Только рука болит! Её придавило немного... – Стой там, я что-нибудь придумаю! Ширк понимал, что сморозил глупость. Как будто бы у сестры был выбор. Река создавала своеобразный каньончик, хоть и невысокий, не менее опасный, впрочем, как и любые проявления дикой природы. И Лис застряла между рекой, перейти которую вброд было нельзя – слишком быстрое течение – и скалой, откуда она, собственно, свалилась и чудом выжила. Везение заключалось и в том, что оба рюкзака, в которых ребята прятали остатки еды от ночных зверей, волшебным образом свалились вниз вместе с Лис. С голоду она точно не помрёт. Вещи... все вещи-то у неё! Ширк хлопнул себя по лицу ладонью и посмотрел с отчаянием в небо. Маленькая везучая... Ладно, сейчас не время злиться, только голова сильнее болит. Надо воспользоваться ментальной речью и дать ей указания, а не кричать, как придурок, с высоты. Через секунду Ширк понял, как ошибался. В первую очередь, насчёт того, что сможет быть спокойным в критической ситуации. Это не говоря о том, что от лишней работы, отвыкшего от магии, мозга, голова снова чуть не треснула, как яичная скорлупа. Повторяя про себя: «Не будь эгоистом, ей намного хуже», Ширк осторожно подошёл к краю, неловко опустился на колени и свесил голову. И опять не сдержался от колкости. – Хорошо тебе штаны просиживать?! Отдыхавшая на уже высушенным солнцем камне, Лис задрала голову с вопросительным выражением на лице. – Что?! Сделав глубокий вдох, чтобы сбросить раздражение, Ширк закричал на выдохе: – Достань из моего рюкзака верёвку! Привяжи к ней камень и брось мне! – Хорошо!

***

Бам-шмяк-клац! Десятый груз не выдержал такого неприемлемого обращения и рассыпался после третьего удара, так и не долетев до верха. – Бросай сильнее! Надо выше! – Не могу! У меня уже рука болит! Теперь у меня болят две руки! – заныла сестра. – Попроси Бурную Реку помочь! Сделай драконью руку! После минутного молчания, во время которого лежавший на скале Ширк от скуки сдувал с её поверхности каменную крошку, над головой просвистел булыжник, да с такой силой и скоростью, что, врезавшись в ель с теми самыми широкими лапами, послужившими крышей над головой, снёс одну из веток. О, какие же большие глаза были тогда у Ширка. Придя в себя, он ещё долго орал на сестру за покушение на его жизнь. А когда наорался до такой степени, что покраснел, и Лис его ругательства больше забавляли, чем пугали, взял себя в руки и принялся за дело. Проблема была в верёвке. Идеальный вариант – привязать её к той самой, поверженной булыжником, ели, тогда Лис сама бы взобралась по хрупкому сыпучему камню с наименьшей вероятностью неудачи. Вот только верёвка была слишком короткая, и роста у мелкой сестры не хватало, чтобы дотянуться до свисавшего края. Ширк ещё долго ходил вокруг да около, перебирая все возможные варианты. И когда дошёл в своих размышлениях до использования магии, понял, что придётся решиться на способ, ему неприятный, но и несложный в исполнении. В теории не сложный. Вообще-то Лис могла бы сама ещё подумать, походить вокруг, осмотреть местность и тоже сделать анализ своих решений, составить таблицу плюсов и минусов. Но, увы, Ширк бы переоценил сестру, если бы на неё рассчитывал. Именно поэтому он всё ещё здесь, рядом. Парень ещё постоял, глядя на бегущие редкие облака в небе, чтобы собраться с мыслями, и объяснил свой план сестре. Та в ответ пожала плечами с сомнением. А когда Ширк обвязал верёвку вокруг талии, перекинул остаток через плечо и стал вслепую спускаться вниз, нащупывая ногами уступ, закричала: – Ты, правда, полезешь?! Тебе нельзя! Из-за громкого крика Ширк отвлёкся, и его рука сорвалась с острого камня, причинив резкую боль. На ладони остался порез, осматривать который не было времени, пришлось хвататься за скалу обеими руками. – Ширк, давай ещё подумаем! Ты же не выдержишь меня и рюкзаки! – Я не выдержу? – усмехнулся Ширк, в тайне от сестры успокаивая колотящееся сердце, оно неприятно ёкнуло, когда парень чуть не соскользнул. – А ты по себе не суди! Не теряя больше времени, он начал искать ногой новый уступ. Если его расчеты верны, та трещина внизу будет удобной, чтобы закрепиться и не упасть. – Но Ширк ты же... Камень! Камень сыпется! – в ужасе закричала сестра, заставив Ширка снова вздрогнуть. – Чёрт! Не пугай меня! – разозлился он, но ногу всё же переставил в другое место – тот кусок скалы, действительно, шатался. С горем пополам Ширк дополз до большой трещины, стараясь не обращать внимания на «ахи» и вскрики Лис, и осторожно лёг на бок, чтобы передохнуть и успокоиться. – Это плохая идея! – не переставала докучать Лис. – Да что ты заладила! Всё нормально будет! Я обопрусь ногами и спиной, тогда точно не сорвусь, и ты спокойно залезешь. Верёвка выдержит! – заверил он, осматривая углубление и примеривая взглядом его размеры на себя. Да, зацепить верёвку, тут не к чему, только к себе. – А я не о себе волнуюсь! Ты сегодня мало спал! И... ну... не ел, и бледный, как... Голос Лис становился всё тише, и последнее слово, подозрительно прищурившийся, Ширк, как ни старался, услышать не смог. – Ну! – настроение у него совсем испортилось. - Как кто?! Лис замялась и не стала отвечать, опустив голову. – Погоди... Ты что, меня жалеешь? – он наполовину свесился из трещины, внимательно смотря на сминающую в кулачках куртку Лис. – Ты поэтому так часто просила отдыхать? Не потому что сама устала, тебе казалось, что я не смогу справиться? И помощь мою ты поэтому принимать перестала? – Ширк был зол, очень зол. Кроме того, что голова начала болеть из-за этой дуры, считавшей его слабаком, желание как-либо ей помогать исчезло в мгновение ока. – Знаешь что? Сама выбирайся! Я подожду наверху! Как она вообще смеет о нём так думать? С самого детства! С самого, чёрт возьми, её сознательного возраста, она ни разу так о нём не думала! Ширк видел, даже не применяя ментальной магии, какой высокий и крутой он был в её глазах. И, да, как бы стыдно ни было за это, ему это нравилось! Он ей нравился! Да никто и не оборачивался на серого занудного студента Академии. Только к третьему курсу он завёл себе друзей, замечавших его. И только с ними он снова научился быть собой, быть ярким, таким, как ему хочется. А Лис он нравился любым, даже после смерти родителей она не переставала в нём сомневаться. Сейчас же эта Лис... Ширк знал, что не прав, что ведёт себя, как ребёнок, но ничего не смог поделать, кипение достигло предела, хотелось выпустить пар любым способом. – Но Ширк, как я... – Не нужна мне твоя жалость! – выплюнул он, исчезнув за куском скалы. И в этот момент раздался грохот, часть камешков осыпалась с самого верха, прокатилась по небольшому участку, где стояла на обвалившемся ночью куске Лис, затем каменная крошка весело прыгнула через край. Ширк напрягся и замер на пути к выходу из трещины. Несколько секунд, что растянулись в минуты, ничего не происходило. А потом повторилось то, чего он в душе боялся, но позабыл, думая лишь о том, как не права сестра и как он зол на неё. Что ж, пришла пора злиться на себя. Лис завизжала и рванула к целому ещё куску скалы, каким-то образом ей удалось успеть отлететь от отвалившегося края. Было слышно, как камни ударяются друг о друга, и булькают в воду, исчезая в узкой щели рта каньончика. Ширк паниковать не стал, на это просто не было времени, тогда имели значение только быстрые простые решения. Первое – щит. Плевать, сколько магии на это уйдёт, и как потом обернётся для Лис паломничество. Ведь если он не сделает это сейчас, проходить это долбаное паломничество будет некому. Криков нет, только испуганное дыхание и зов о помощи, заглушаемые грохотом, наводящим ужасающие мысли о чём-то большем, чем простой природный камнепад. Если Лис может орать, значит, ещё жива и, скорее всего, даже цела, и щит работает. – Верёвка! Хватайся! – что есть мочи заорал Ширк, поставив ноги на камень с такой силой, что спина, которой он опирался о скалу, заболела. О порезе на ладони он тем более забыл. Какое-то время в его укрытии всё было спокойно, камни пролетали мимо, верёвка всё ещё ничего не весила. Ширк мог думать, что Лис испугалась камнепада, что нашла себе укрытие и не нуждается в верёвке, что это укрытие, против её воли, её завалило с головой... И вот как только парень расслабился, окончательно впав в пассивное отчаяние, кожу сдавило с такой силой, что перехватило дыхание. Ничего... Он справится. Он правильно поступил, что передвинул в последний момент верёвку с талии на пояс. И затянул, как казалось, туже некуда. Как же он ошибался. Это казалось так просто, знай себе, лежи между камнями, не соскальзывай и не давай верёвке развязаться. Вот только ноги упирать приходилось с такой силой, что каждая клеточка тела могла еле дышать из-за напряжения. Ширк обеими руками схватился за верёвку. Надо помочь Лис. Если там осыпалась скала, упираться ногами ей будет не во что. Позволяя себе лишь короткие вдохи и выдохи, Ширк потихоньку стал тянуть к себе верёвку. Ширк сильный и умный, Лис сама так говорила. И она в него верит, хоть и жалеет. А он не будет, не будет тратить последние капли магии на то, чтобы помочь себе, ведь это означает потерять сознание и отправить всё на самотёк. Камнепад перестал, но грохот продолжался. Оторвав свои мысли от верёвки, Ширк посмотрел на противоположную стену каньона и чуть не выпустил из рук сестру. – Мать твою... – два слова вышли с выдохом от увиденного пейзажа. Смотреть на каменную стену не было особого смысла, как и не было самой стены. Она съехала вниз наполовину, открывая вид на цветущие холмы драконьих гор. Огромный кусок земли просто взял и опустился на десять локтей, впуская в ущелье, в котором путники провели полдня, лучи дневного солнца. Словно кто-то просто взял и надавил гигантской рукой на земную кору, потому что захотел поменять пейзаж. – Ширк! Ширк, что это?! – испуганный голос заставил его вернуться в реальность, потому что происходивший вокруг апокалипсис реальностью назвать было сложно даже с натяжкой, даже с учётом наличия в мире магии. – Не отвлекайся! Не смотри по сторонам! Можешь сама взобраться? Нет, сейчас он точно не покажет ей, как ему тяжело, нельзя заставлять её паниковать, хотя самому бы держать себя в руках, то есть верёвку. Да, главное – верёвка, остальное потом. – Лис? Лис! Не бездействуй, чёрт возьми! – Я... Я не бездействую! Не кричи на меня! Этого ему ещё не хватало. Лис заревела в голос, громко. – Я не могу! У меня руки не слушаются! Почему они не слушаются?! Сейчас Ширк всё бы отдал, чтобы увидеть это зарёванное сопливое лицо, узнать, что она цела и невредима. Но он мог говорить только так, смотря лишь на верёвку и не переживать за свою жизнь от боли на поясе, а думать о том, что от него в данный момент зависит очень многое. И единственный инструмент, связь с сестрой, – это голос. – Лис! Послушай, Лис! Мы сделаем это, ясно?! И ответа «нет» я не приму! Вдыхай и выдыхай, любуйся видами! Где ты ещё такое увидишь? Расскажешь друзьям – не поверят! – Он рассмеялся и верёвка на поясе сдавила кожу ещё сильнее. Плач внизу прекратился. Помогло? – Но там... – всхлипнула Лис. – Там река! – И что? Ты рек в своей жизни не видела?! Помоги мне вытянуть тебя! – Но там... – Ты можешь двигаться или как?! – рявкнул Ширк, перестав строить из себя добренького. – Могу! Как по велению не просто злодейки-судьбы, а настоящего дьявола, какого-то монстра-судьбы, воображаемая гигантская рука даже не надавила ладонью на противоположный берег, она треснула по нему кулаком, как ударяют слишком темпераментные люди по барной стойке, изливая душу. Лис закричала. Послышался тупой глухой звук, похожий на удар тела об скалу. То, как сильно сжалась на поясе верёвка, и как она съехала по камню в щель, лишь подтвердило пугающие догадки Ширка. – Лис! Я тяну тебя! Только держись! Держись, дура! - Ширк не орал, он ревел, срывая горло, потому что дышать вдруг стало намного легче, тяжесть больше не висела на поясе. – Нет-нет-нет! – в спешке меняя положение затекшего тела, парень нелепо вызволил себя из трещины и, вцепившись до боли руками в край, посмотрел вниз. Река вышла из берегов, вернее, из берега. Противоположная скала исчезла, провалилась в землю, наклонилась плоскость, оказавшаяся цветущей зелёной лужайкой. Теперь к воде можно было спуститься без проблем, хотя явно не стоило. Он слишком долго выбирался из этой треклятой щели. Если бы Ширк был чуточку быстрее, смог бы увидеть, куда упала сестра, смог бы заметить её, плывущую по бушующей реке. Но слышал лишь всплеск, после того, как верёвка стала лёгкой. Сможет ли он найти её? Конечно, нет. После всего, во что он верил, и как облажался, надежда, невероятно слабая надежда заставляла его не броситься следом на подводные булыжники. Ширк был болен. Действительно, был. Внутренности драло и выворачивало. В последнее время ел Ширк мало, его мутило, голова раскалывалась, река шумела с двойной силой. Сложившись пополам и надавив на живот рукой, Ширк схватился за камень на груди. Сам он не справится, для него сейчас существовал лишь один выход – вернуться домой. – Я не бросаю тебя, слышишь? – тихо проговорил он сорванным голосом, зажмурился, чтобы дать, стоявшим в глазах, слезам, покатиться по лицу, и исчез в портале.