Мой личный дневник

Linkin Park - Leave out all the rest

Озеро около Двенадцатого Дистрикта - Ну ладно, хорошо, раз ты выбрала воду, то мне придется принять твой выбор, - то ли успокоившись, то ли окончательно свихнувшись, пробормотал Пит. – Все равно смысла дальше бороться нет. И ничего нет. Эх, не так я хотел бы прожить жизнь, совсем не так. У нас должны были быть дети, внуки. Семья. Жаль, что тебе все это оказалось не нужным. Безумно жаль. Почему-то внезапно представились заголовки капитолийских газет: Несчастные влюбленные из несчастного Двенадцатого Дистрикта несчастно покончили со своими несчастными жизнями. Наверняка на первой полосе была бы размещена их совместная фотография, а дальше интервью какого-нибудь известного психиатра с подписью: вот до чего доводит подростков участие в политической жизни страны. К сожалению, миру часто требуются какие-нибудь массовые потрясения в целях поддержания порядка. А подобные печальные события вызовут только сплочение народа. Если новые власти смогут грамотно преподнести эту новость, то это будет неплохим бонусом для укрепления позиций. И вот уже Мелларку казалось, что все – он решился, как вдруг внезапно раздавшийся за спиной женский голос заставил его вздрогнуть и вскочить на ноги: - Можно спросить? - Черт, что ты тут делаешь? Не смей так подкрадываться! – гаркнул он, но едва разглядев, кто перед ним, кинулся на встречу к своей, словно из ниоткуда появившейся, собеседнице. - Господи, ты жива?! - схватив ее за руки, воскликнул Пит. – Какое счастье, что ты жива! - В смысле? – недоверчиво произносит Китнисс. Действительно, перед ним именно она, вполне живая и здоровая, разве что слегка потрепанная. – Ты так удивлен, как будто… - Тебя дома не было два дня! Два дня! Ты хоть представляешь, что я пережил? Что здесь делают твои вещи? Почему ты сама тут? - Подумаешь, два дня. Раньше же я уходила охотиться, а тут мне надо было побыть одной и обо всем подумать. Разве ты не знаешь, тут неподалеку есть небольшая хижина – мы с отцом раньше приходили сюда. Вот я и решила, что лучшего места для переоценки ценностей явно не придумать, - она оборвала фразу на середине, заметив рядом с Питом свою куртку, явно выловленную из воды. – Погоди, неужели ты подумал, что я..? - А что мне было думать? Ты в таком состоянии в последние дни, и вообще…Как твои вещи оказались в озере? Хотя ладно, потом. Иди сюда. Просто иди ко мне. Не дожидаясь разрешения, Пит трепетно сжал ее в своих объятиях. Так естественно и безумно нежно – так, как и должно быть, когда обнимаешь родного человека. - Ты беспокоился, да? Прости, мне не следовало так вот сбегать, - с ноткой сожаления в голосе, произносит она. - Не следовало? Прости? Китнисс, да мне сейчас придушить тебя хочется! Но все-таки я безумно счастлив, что ты в порядке, поэтому, пожалуй, придушу тебя чуть попозже. - Ха-ха, в таком случае, я буду осторожна с тобой. Ты искал меня все это время? - Сейчас нужен честный ответ? - Разве нет? - Ну, я подумал, что ты могла быть с Гейлом. Но когда он пришел утром и сообщил, что тоже давно не видел тебя, мне показалось, мое сердце остановилось. - Ты в своем уме? Думаешь, я могу быть с Гейлом? Серьезно? – резко отстраняясь, говорит Китнисс. - Ну а что? Я совсем не знаю, чего ожидать от тебя в последнее время! Хотя уж лучше с Гейлом, чем там… - короткий кивок в сторону озера. - Ну спасибо тебе. Хотя ладно, ты прав, а я виновата. Мне очень-очень жаль, что заставила тебя волноваться. - Будем считать, что извинения приняты, - еще один кивок. Несмотря на внешнее недовольство, по нему было заметно, что обижается Пит не всерьез, а скорее в воспитательных целях: он по-прежнему держал руки девушки в своих ладонях и вряд ли собирался отпускать. Да и не за чем было: Китнисс не сопротивлялась. - Я же вижу, что ты дуешься. Расскажи? - А что рассказывать? Просто каждый раз, когда ты куда-нибудь отходишь хотя бы на метр, я все время боюсь, что ты передумаешь и больше не вернешься. - Ооо…Не знаю, что сказать. - Ничего не говори. Просто не пропадай больше, обещаешь? - Да. Но у меня есть к тебе один вопрос. Ты сам знаешь, какой. - Я действительно решил, что ты… - Почему? - Ты говорила об этом…Прости, но… - Я знаю. Хорошо, есть еще кое-что, о чем ты должен узнать. Вчера ночью я стояла здесь и хотела все прекратить. Правда. И то, что тут эта куртка…Мне стыдно, честно. Я не должна была. Но тогда мне казалось, что другого выхода нет. Ты ведь понимаешь? - Понимаю, но… - Подожди, это еще не все. Я хотела покончить с собой. Потому что думала – это единственный выход. Но потом, когда уже почти…Я кое-что поняла. Что-то важное. То, ради чего я должна жить. И ты знаешь, о чем я. - Да. Ты меня любишь. Правда или ложь? - Правда. Не дожидаясь, пока что-нибудь испортит момент, он очень осторожно и нежно поцеловал ее. Это был их первый поцелуй после возвращения из Капитолия. Первый и самый важный. Их не окружали камеры, от этого не зависела лояльность спонсоров, но это именно то, что нужно было им обоим. Так легко и естественно. Они нужны друг другу. Наконец-то, спустя несколько лет и стольких пережитых ужасов, она призналась, что любит его. Призналась не только ему, но и самой себе. Говорят, что не все способны любить, что любовь дается не всем. Возможно. Но если уж кому-то посчастливилось встретить своего человека, то самой большой ошибкой в жизни будет отпустить его, а самым большим счастьем – прожить вместе всю жизнь, до последнего вздоха. - Я люблю тебя, Китнисс Эвердин. Люблю и любил с пяти лет. Каждую секунду, что мы были вместе. Любил, когда ты впервые спела на уроке песню долины. Любил, когда украдкой провожал домой. Любил, когда отдал тебе тот хлеб. И даже когда ты отворачивалась, все равно любил. Любил на Арене. И после, когда ты сказала, что запуталась и хочешь подумать. Любил во время тура Победителей. Любил на Квартальной бойне. Любил, когда лишь мысль о тебе помогала мне выжить в Капитолии. Любил, когда охмор изменил практически все воспоминания о тебе в моей голове. Я всегда любил тебя. И сейчас люблю. И буду любить каждую секунду своей жизни. И это тоже самая настоящая правда.