***
На вопрос Емицу «Почему сын дома, хотя должен быть на занятиях?» Нана, извиняющимся взглядом посмотрев на чадо, сказала правду. После горе-папашка провёл беседу с Тсуной на тему друзей и «связей». Сын согласился с доводами отца, но категорично заявил, что до окончания «больничного» в школу не пойдёт. На протяжении недели старший Савада старательно пытался все же отправить его в школу. Стоит отметить, Емицу добился своего, но чем в итоге это обернулось…***
Обычный день. Как говорят: ничего не предвещало беды. Сегодня в школу Тсуну отвёл отец. Учителя, конечно сначала удивились приходу мальчика, но потом встретились со взглядом Емицу и понятливо усмехнулись. Да и Тсуна тоже убедился в своей догадке: «взрослые» дела, о которых в голове Хатори-сан иногда мелькали мысли». Однако именно сегодня способности Савады решили свести его с ума. Он постоянно слышал непонятный, смешанный шёпот чужих мыслей в голове, эмоции одноклассников и воспитателей душили, заставляли задыхаться, а слова окружающих, разнящиеся с их мыслями, доводили до головокружения и слёз в глазах. Не выдержав, Тсуна спрятался во дворе среди кустов во время перемены. В голове стало легче, но лишь совсем чуть-чуть. Начальная школа, в которую ходил он, была расположена рядом с опушкой леса. Выждав подходящий момент, Савада, прячась меж кустов, по-пластунски пополз в сторону леса. Пролез через дыру в заборе и бегом в чащу. Навстречу тишине. В силу незаметности Тсуны, его отсутствие заметили только через несколько часов, практически перед самым концом занятий.***
Всего десять минут бега и Тсуна оказывается в чаще леса, где не слышно ни голосов, ни эмоций, ни мыслей, ни элементарного шума города. Абсолютная тишина. Савада, почувствовав облегчение в голове, остановился и сел под ближайшим деревом, отдыхая. Тихо. Только ветер иногда игрался в листьями деревьев. Звук, который он не слышал уже давно из-за шума чужих мыслей в голове. Восстановив дыхание и немного отдохнув, Тсуна поднялся и осмотрелся. Вокруг никого, ни одной живой души. Прислушался к своим ощущениям — эмоций тоже ничьих нет. Свобода! Наконец-то! Он счастливо улыбнулся и вздохнул полной грудью чистый, по-особому пахнущий, пьянящий воздух с нотками хвои и сырости. Несмотря на то, что этот лес считается лиственным, в нем вполне можно было набрести на редкие ели, сосны и даже кедры. Тсуна шёл по лесу, блаженно прислушиваясь к тишине. Благодаря густым кронам деревьев в лесу царил полумрак. Но иногда сквозь ветви и листья проскальзывали редкие лучи солнца. Пару раз обнаружились небольшие полянки, так щедро освещенные солнцем, что слепило глаза. Кое-где вдалеке слышалось редкое пение птиц и тихий шелест листьев от легкого ветра. После часа, а может больше, блужданий, Тсуне захотелось кушать, и он решил поискать каких-нибудь ягод. Нашёл. Малину и ежевику. Чуть скривившись от вкуса кислоты ежевики, мальчик все же решил съесть и её. Не так давно он понял, что заблудился. Конкретно так. И не известно, когда он выберется отсюда. Ведь в лесу без знаний ориентировки — это как оказаться в лабиринте — зайти легко, а вот найти выход — надо постараться. Ещё немного побродив по чаще Савада присел под высокой густой елью на своеобразный настил из мха и прошлогодней хвои, и незаметно для себя заснул. Проснулся он оттого, что его кто-то легонько тряс за плечо. Протерев кулачками глаза, совершенно не беспокоясь, что тот, кто его будит — может быть врагом, так как интуиция молчала, малыш посмотрел на потревожившего его сон человека. Мужчина, вернее сказать — старик. Квадратные солнцезащитные очки, несколько не уместные в полутемном лесу — первое что бросилось в глаза. Затем Тсуна, окончательно проснувшись, смог его полностью разглядеть: благородные черты лица покрыты глубокими морщинами, хотя само лицо сложно было назвать старческим; лысая голова, на макушке которой гордо торчал небольшой пучок черных волос, ни разу не тронутый характерной «для тех, кому за семьдесят» сединой; в руках странная, несколько жутковатая клюшка с ручкой в виде маленькой получерепушки какой-то птицы с длинным клювом, как раз, чтобы удобно за неё держаться. Одет был старик, в видавший виды балахон, который, похоже, когда-то, в лучшие свои времена, был плащом. — Мальчик, не стоит спать на холодном, простудишься, — раздался приятный низкий грудной голос с некоторой хрипотцой. Незнакомец мягко и располагающе улыбнулся. Малыш встал, отряхнулся и снова во все глаза посмотрел на старика. Страха не было. — А вы кто? — Я овцевод, — старик добродушно улыбнулся и качнулся, делая шаг в сторону. В подтверждение его слов из-за его спины робко выглянула небольшая, но откормленная овечка, и испуганно-заинтересованно посмотрела на Тсуну. — Живу тут недалеко в лесу. Вывел овец попастись, а одна возьми, да сбеги. Думал, что волки уже задрали. Ан нет, живая, да ещё и возле тебя лежала. Я даже удивился. Овечка-то трусливая. Незнакомец любовно потрепал животинку по холке. Тсуна удивленно перевёл взгляд на овечку-потеряшку и услышал её мысли: — «Странный ягненок. Спал себе один тут, а если бы волки рядом появились? Стадо далеко…». — Ээм… Меня зовут Тсуна, — начинающуюся панику оттого, что снова голова будет заполнена чужими мыслями, мальчик решил поскорее прервать разговором. Хотя то, что он может слышать мысли животных, и они воспринимались почти как человеческие, сильно удивляло и пугало. Он обязательно должен с кем-то поделиться своей проблемой, иначе жить станет невыносимо. Если этот старик сможет помочь, он ему будет по гроб жизни благодарен. — Будем знакомы, Тсуна. Меня зови — дедушка Талбот.