Нет прекрасней правды, кажущейся неправдоподобной. Стефан Цвейг
«Магические ритуалы» Гермиона прочла буквально за несколько дней. Но отдать книгу никак не представилось возможности — профессор Мракс появлялся и исчезал так неожиданно, что она не успевала сориентироваться. На некоторое время у неё даже появилось подозрение, что он избегает её, но Гермиона посчитала эту мысль слишком нелепой. Она фактически поселилась в библиотеке, пытаясь найти упоминание о проклятье, от которого скончался директор. Но поиски никакого результата не дали — в книгах не было ни малейшего намёка на заклинание, которое даёт такой эффект. Обескураженная Гермиона в первый раз в жизни не смогла найти ответ на интересующий её вопрос в библиотеке. Она уже хотела обратиться к МакГонагалл, но вовремя вспомнила, что та, даже если что-то и знает, то сомнительно, что скажет им. Профессор трансфигурации упорно считала Золотое Трио несмышлёными детьми и никаких новостей им не сообщала. Гарри и Рон, пользуясь последними тёплыми деньками, в основном пропадали на квиддичном поле. Гермиону часто раздражала подобная беспечность, но осуждать их она не бралась. Только скептически хмыкала на их предложение сходить на тренировку, ещё ниже склоняясь над учебниками. Но иногда, как в этот раз, друзья все же брали верх. Последней каплей стало справедливое замечание, что Гермиона похожа на гибрид Плаксы Миртл и Полумны Лавгуд. Поворчав для порядка, она позволила увести себя из библиотеки, правда, только после того, как прихватила «Справочник чистокровных волшебников». После разговора с Мраксом проблема наследования магии всерьёз начала её интересовать. Поэтому теперь она сидела на высоком стуле, едва доставая ногами до пола и, рискуя сломать зубы, мужественно грызла дубовый кекс. — Эти твари мне все тыквы уничтожили, — жаловался Хагрид. — Уже не знаю, что и делать с ними. Гарри сочувственно кивал, выражая поддержку полувеликану в его нелёгкой борьбе с глизнями. Рон же мечтательно смотрел в стену, явно предвкушая скорую встречу со своей ненаглядной Лавандой. Было видно, что проблема тыкв его заботит мало. — А что же директор? — несколько отрешённо спросила Гермиона. — А что директор? У него и без этого проблем хватает. Вон, даже к своему хозяину перестал бегать. Гермиона насторожилась. — В каком это смысле? — Ну как в каком, — удивился простодушный лесник, — раньше чуть ли не каждый день из Хогвартса трансгрессировал, а теперь сидит себе в кабинете, его и не видать совсем. Друзья переглянулись. — Может, он из другого места трансгрессирует, — предположил Рон. — Да не, — махнул рукой Хагрид. — Тут одна дорога. Правда, можно, конечно, через Запретный лес, но какой дурак туда пойдёт-то? Гермиона снова вспомнила человека в длинном балахоне, которого они видели пару недель назад. — Странный человек этот Снейп, — пустился в рассуждения полувеликан,— Его не поймёшь. То он с нами, то против нас. Вроде и Пожиратель, а вроде бы и о детях заботится. — Как заботится? — сквозь зубы процедил Гарри. Как обычно, когда речь заходила о Снейпе, он начинал буквально кипеть от ненависти. — Не любишь ты его, Гарри, знаю. Но сам посуди — вот ежели бы он захотел, он бы здесь ужас что устроил. А все по-старому осталось. — Пусть только попробует, — решительно сказал Поттер. Хагрид вздохнул, пробурчав что-то нечленораздельное, что при желании можно было интерпретировать как угодно. — Хагрид, — Гермиона попыталась максимально точно сформулировать свой вопрос, — а ты не замечал, больше никто часто школу не покидает? Хагрид обернулся к ней, не замечая, как молоко переливается из чашки. — Не припоминаю, — спустя несколько секунд сказал он. — Вот Дамблдор, да, постоянно куда-то уходил, особенно летом, а сейчас... — Дамблдор куда-то уходил? — переспросил Гарри, немного отвлекаясь от предмета своей вечной ненависти. — Было дело, — Хагрид, тяжело переваливаясь, подошёл к столу и по-отечески подтолкнул тарелку с кексом поближе к Гермионе. — А ты ешь давай, а то вон какая худющая стала. Совсем тебя заморили. Но Гермионе уже было не до деревянной выпечки. — Как часто уходил Дамблдор? — Да частенько. Бывало ещё на рассвете выйдет за ворота, а возвращается только к вечеру. Ну, он же важный человек был. Великий человек, — тяжело вздохнул Хагрид. Они перевели тему, поболтав немного, и собрались уходить, но тут Рон, уже привставший, вновь плюхнулся на скамью. — Хагрид, а ты не помнишь, на правой руке у профессора Дамлдора кольцо было? — Да, вроде... Да, точно было. Большое такое, с чёрным камнем. — А куда оно делось, ты не знаешь? — Откуда же я могу знать, Рон? Может, потерялось. Не знаю я, — полувеликан поднялся и поглядел на замызганные кухонные часы. — Ох, что ж это я! У меня через девять минут урок, а я тут сижу. Так, ребятки, бегите-ка вы. А то сейчас третий курс придет, буду им флоббер-червей показывать. Золотое Трио, хорошо помнившее уроки Хагрида и его зверушек, поспешило проститься. — Гермиона, кстати, профессора Мракса недавно видел в Запретном Лесу. Ты спрашивала, а я вот только сейчас вспомнил. Гермиона резко развернулась на пороге. — А он сказал, что он там делал? — Говорил, что-то искал в научных целях, — развёл руками Хагрид. — Ну, до встречи. Вы заходите почаще, а то совсем дорогу забыли.***
«...Сначала, когда для изгнания злых чар требовалось всего 10 заклинаний, церемония проходила утром и состояла из четырёх основополагающих действий: ведьма осуждалась перед богом Солнца Самасом, потом её изображение сжигалось, затем несгоревшие фрагменты заливали водой и, наконец, уничтожали все, что осталось...». Гиблое дело. И здесь ничего полезного нет. Гермиона захлопнула «Антологию заклинаний XVIII века». В гриффиндорской гостиной было настолько шумно, что ей казалось, что она даже мыслей своих не слышит. И, казалось, Браун и Патил специально уселись поближе к ней, чтобы действовать на нервы. — А она ему и говорит: «Профессор, помогите, пожалуйста. У меня ничего не получается». — А он что? — А он подходит к ней сзади, берёт её за руку и показывает ей правильное движение! — А она что? — подпрыгивала на диване от нетерпения Лаванда. — А она прижимается к нему ближе и говорит: «Сэр, вы такой хороший преподаватель. Я сразу все поняла». — А он что? Парвати прокашлялась. — Ничего, — торжественно провозгласила она. — Как, совсем? — ошеломленно спросила Лаванда. — Совсем, даже не посмотрел. А ведь у неё четвёртый размер! — Он точно гей, — убеждённо заявила Браун. — Да нет, не может быть, — неуверенно протянула её подруга. — Точно, я тебе говорю! Если он даже на Мэри не клюнул!.. — воскликнула Лаванда и добавила громче. — Вот мой Ронни, когда... Гермиона закрыла уши руками, но это не помогло. Она всё равно слышала высокий голос Лаванды, который ввинчивался в её голову, словно шуруп. Она отложила «Антологию» и достала из сумки «Справочник чистокровных волшебников», который весь день таскала с собой в надежде хотя бы просмотреть. Открыв древо Малфоев, Гермиона попыталась разобраться в хитросплетениях их родословной. Не тут-то было. — ...Такой милый. И так прекрасно целуется, — восторженно верещала Лаванда на всю гостиную. Гермиона никогда не была склонна к членовредительству и насилию, но сейчас она готова была стукнуть справочником со священными двадцатью восемью чистокровными семействами прямо по светловолосой голове Браун, чтобы хотя бы ненадолго не слышать её. — Когда он обнимает меня... — Да замолчишь ты наконец или нет! Ох, кажется, она сказала это вслух. Гриффиндорцы притихли, переводя взгляды с Грейнджер на Браун. — Что? — воинственно переспросила Лаванда. — Что слышала! — Гермиона была неконфликтным человеком, но за словом в карман тоже никогда не лезла. — Ты должна учитывать, что здесь присутствуют люди, которым совершенно неинтересно слушать про твои отношения. — Сомневаюсь, — жёлчно прошипела Парвати, вставая рядом с подругой. — По-моему, тебе очень интересно. Да ты просто ревнуешь! Гермиона нервно рассмеялась. — Глупость какая. Мы с Роном просто друзья, и я... — Просто друзья? Да ты пялишься на нас каждый раз! Завидуешь, Грейнджер? Все твои любовные похождения кончились на интрижке с Крамом. Может, у них там, в Болгарии, свои представления о красоте, но здесь Англия! И здесь такая лохматая швабра, как ты, не заинтересует не то что моего Рона, а даже Филча. Поэтому учись, Грейнджер. В личной жизни тебе всё равно ничего не светит. Что, неприятно слышать правду? Гермиона отчаянно пыталась показать, что её нисколько не задел монолог Лаванды. Но это было ложью. Задел, ещё и как. И, чувствуя, как в глазах появляются злые слёзы, она сделала то, что всегда считала низостью. — Пять баллов с Гриффиндора за нарушение общественного порядка. Гриффиндорцы негодующе зашумели. Гермиона развернулась и, медленно, спокойно прошла в спальню. Ей всё равно, ей всё равно, ей... Гермиона заперла дверь и разрыдалась, усевшись прямо на пол. Мерлин, до чего же унизительно было слышать подобное, да ещё и в присутствии всех! И, самое главное, недалёкая Браун попала в точку, задев её самое уязвимое место — самолюбие. Да, Гермиона гордилась своим умом и презирала глупых девушек, вся цель жизни которых сводилась к удачному замужеству. Да, она во многом превосходила их. Но в ней никто не видел девушки, к ней всегда относились как к ходячей энциклопедии, книжному червю, который знает ответ на любой вопрос. А ведь ей тоже хотелось ходить на свидания, глупо улыбаться мальчикам и флиртовать. Да, хотелось! Заплаканная Гермиона пнула ножку кровати и взвыла от боли. — Все против меня, — проворчала она, поднимаясь, наконец, с пола, и поплелась в ванную. Она умылась, поругала себя за несдержанность и, почти восстановив душевное равновесие, улеглась в кровать рядом с тихо мурчащим Живоглотом. — Вот он, мой мужчина, — хмыкнула Гермиона. — Молчит, сцен не закатывает и еду себе сам добывает. Идеал. «Идеальный мужчина» перевалился на другой бок и снова уснул. Гермиона опять взяла в руки «Справочник чистокровных волшебников» и, пытаясь отвлечься от невесёлых мыслей, открыла её на первой попавшейся странице. «Генеалогическое древо Салазара Слизерина» — гласило заглавие. Девушка уже хотела перелистнуть, ибо змей на сегодня ей хватило и так, но вдруг заметила знакомую фамилию. На пожелтевшей пергаментной бумаге от имени Меропы Мракс вела стрелка, которая соединяла её с именем Тома Реддла старшего. Детей, судя по древу, у них не было. Тем не менее и это имя было ей очень знакомо. Гермиона обхватила голову руками, пытаясь вспомнить, где же она её слышала. Реддл, Реддл, Реддл... Маленький черноволосый мальчик с покосившимися набок очками сидел на краешке больничной койки и размахивал руками, рассказывая своей подруге историю, которая чуть не стоила ему жизни: — И тогда он сказал мне, — таинственно прошептал двенадцатилетний Гарри Поттер, — что это была анаграмма от его настоящего имени. Том Марволо Реддл — Лорд Волдеморт... Дыхание перехватило. Книга выпала из ослабевших рук Гермионы и с глухим стуком приземлилась на ковёр.