Нельсон испугался бы десяти тысяч блох, но одна блоха не испугалась бы десяти тысяч Нельсонов. Марк Твен
«Гермиона Джин Грейнджер. Дата рождения: 19 сентября 1979 г. Место рождения: Ипсуич, графство Суффолк, Великобритания. Родители: Иэн Грейнджер, магл; Мишель Грейнджер (урождённая Уилкинс), магл. Зачислена в Хогвартс 10 августа 1991 г. Факультет: Гриффиндор». Волдеморт вздохнул и, прочтя приписку внизу страницы, устало провёл рукой по лицу. «Волшебников в роду не имелось». Вопрос о наследовании и передаче магических способностей стал интересовать Тома Реддла с того самого дня, когда на пороге приюта появился странный мужчина в нелепом фиолетовом одеянии. Потом был первый вечер в Хогвартсе, и вопрос, навсегда поселивший в душе Тома страх — вопрос о его родословной. Помнится, тогда щуплый мальчик с затравленным взглядом расправил плечи, гордо задрал голову и громко заявил, что он чистокровен. Расспросы прекратились, а страх остался. Тёмный Лорд отложил личное дело Гермионы Грейджер на край стола и покачал головой. Безусловно, Том гордился своими великими предками. Но все портил его отец — мерзкий, глупый, бездарный магл. Том ненавидел и его, и мать, сделавшую столь роковой выбор. Страх разоблачения родословной рос и креп, и Реддл мечтал избавиться от него, по вечерам изучая новые исследования Идрис Оукби. А ночами тренируя тех, кого потом с ужасом станут называть Пожирателями Смерти. Он быстро обратил внимание на идеи, тогда ещё, в далёких сороковых, не оформившиеся в идеологию, и сообразил, как можно использовать их для достижения власти. Постепенно формируя вокруг себя круг чистокровных фанатиков, Волдеморт подпитывал их неприязнь к грязнокровкам, трансформируя её в жгучую ненависть. Результат превзошёл все его ожидания. Он ликовал и… боялся. Годы усилий — и вот, наконец, остался последний шаг до цели. Но все же Том помнил, что власть нужно не просто захватить, а ещё и удержать. В этом вопросе террор грязнокровок был не самым лучшим способом. А вот обоснование превосходства чистокровных могло послужить очень неплохо. И все бы было хорошо, если не одно «но» — научные разработки этой сферы действительно были уже полстолетия как заморожены. Волдеморт покосился на дверь спальни, удручённо подумав, что та, кто разгромила её час назад, представляет собой живой пример, способный на корню разрушить даже самую стройную теорию гена магии. Том охотно бы поверил в то, что в роду Грейнджер были волшебники, но, к сожалению, ошибки быть не могло. А значит талантливая, сильная, умная грязнокровка являлась исключением из всех правил. Он знал, как можно расплатиться, вовремя недооценив своих врагов. Гермиону Грейнджер можно было бы уничтожить физически или морально, смешать с землёй и навсегда вычеркнуть из списка когда-либо живших на свете. Но факт оставался фактом — её способности были выдающимися даже для чистокровных волшебников. И с этих позиций она была очень… интересна. Слизнорт, единственный профессор, с которым у Тома сложились почти доверительные отношения в бытность его учёбы, часто любил повторять, что ум и разум — совершенно разные понятия: — Ум, — говорил он, поглаживая свой живот, обтянутый тёмной мантией, — это ваши знания, разум же — жизненная мудрость, умение слушать и слышать, видеть и воспринимать, анализировать эти знания. Только в сочетании ума, разума и таланта человек способен стать воистину великим. С тех пор Том разделял людей по этим критериям: талантливая, но неразумная Белла, разумный, но обделённый интеллектом Малфой, умный, но неразумный Дамблдор. Собственно, до этого момента ему не попадался человек, гармонично сочетающий все три качества. Разумеется, если не брать в расчёт его самого. «Умна, талантлива, неразумна», — вынес он, наконец, вердикт для Гермионы Грейнджер. Он устало прикрыл глаза. Навязчивая идея сделать Гермиону не только предметом исследований, но и исследователем преследовала его уже несколько дней. Правда, с её осуществлением возникала проблема. Верная соратница Гарри Поттера ни за что не станет помогать Тёмному Лорду по своей воле. Но ведь Грейнджер вовсе не обязательно знать его мотивы… Волдеморт всегда слыл среди своих сторонников и врагов как прагматик и реалист. «Настоящий слизеринец, — шептали ещё в школе за его спиной, — извлечёт выгоду из чего угодно». Это была правда. Тёмный Лорд умел оборачивать даже самую бесперспективную на первый взгляд ситуацию в свою пользу. Он резко поднялся и решительным шагом направился в спальню. Решение было принято. Гермиона Грейнджер, грязнокровка с выдающимися способностями, нужна ему. Тёмный Лорд не обращал внимания, что с недавнего времени мысли о Гермионе Грейнджер вытеснили в его разуме даже мысли о его извечном враге — Гарри Поттере.***
Она не помнила, как добралась сюда. Последним чётким воспоминанием было яблоко, так заботливо протянутое Волдемортом. Кажется, она даже взяла его. А потом развернулась и убежала. Бежала быстро, захлёбываясь рыданиями, даже не пытаясь вытереть слёзы. Ужас произошедшего подгонял её, толкая в спину, и Гермиона остановилась только когда поняла, что за несколько минут преодолела марафонскую дистанцию и сейчас находится на площадке самой высокой башни Хогвартса. Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь восстановить дыхание, и осторожно подошла к парапету. Гермиона с детства боялась высоты и сюда поднималась редко, лишь в случае крайней необходимости. Но теперь она не чувствовала своего старого страха. Ею двигала странная, почти самоубийственная отвага. Гермиона перегнулась через перила, вглядываясь вниз. Из-за густого тумана и сумрака создавалось впечатление, что до земли всего лишь несколько метров. Она не знала, что скажет своим друзьям. Не знала, как будет смотреть им в глаза, каждый раз вспоминая о том, что предала их. Предала неосознанно, из-за собственной глупости и неосторожности. И будет вынуждена предавать теперь каждые семь дней. Чувство вины захлёстывало её с головой. Порыв ветра толкнул Гермиону в спину и, она, вцепившись за ограждение побелевшими пальцами, чуть было не полетела вниз. Она помотала головой, стряхивая наваждение, и спешно отошла от парапета вглубь площадки. Растёрла озябшие руки и прислонилась спиной к холодной каменной кладке. «Тоже мне, гриффиндорка», — прозвучал в голове насмешливый голос Волдеморта. Удивительно, но одна эта реплика задела её больше, нежели постоянные оскорбления Драко Малфоя на протяжении шести лет. С другой стороны, стоило ли сравнивать заносчивого мальчишку с величайшим тёмным магом? Разве что, оба красивы до приторности. Гермиона нервно хихикнула, осознав, кого она только что признала красивым. И тут же, понимая, что к ней снова приближается истерика, залепила сама себе звонкую пощёчину. — Соберись, тряпка, — приказала она. — Включи, наконец, мозги и начни думать. Гермиона никогда не тешила себя надеждой, что сможет дожить до старости. Уж в слишком неспокойное время выросло их поколение. Но до этого вечера она не встречалась со смертью лицом к лицу. «Отлично, Грейнджер, теперь ты точно знаешь, кто такой профессор Мракс, — мрачно подумала она, разглядывая ожог от Клятвы на тонком запястье. — И что дальше?» Слизеринцы утверждают, что из любой ситуации можно извлечь выгоду. — По крайней мере, ты перестала переживать насчёт Рона и Лаванды — учись находить во всём положительные моменты, Грейнджер, — произнесла она в темноту. Звук собственного голоса успокаивал и отрезвлял. Гермиона тяжело вздохнула, достав из кармана то самое злополучное яблоко, и задумчиво подбросила его на ладони. Тёмного Лорда, по рассказам Гарри, она всегда представляла себе как безумного фанатика, ко всему прочему, страдающего сифилисом в последней стадии. Но сегодня она увидела перед собой человека, пусть циничного, жестокого, но все же человека, к тому же не лишённого чувства юмора и логики поведения. И это сбивало её с толку. Гермионе, как человеку, стремящемуся что-то добиться в жизни, был свойственен реализм. Но даже она не смогла признаться себе, что где-то в глубине души радуется предстоящей войне. Своей личной войне, в которой на шахматной доске будет лишь две фигуры. Гермиона выпрямилась в полный рост, поплотнее запахнувшись в мантию. И надкусила яблоко.