Большой Босс

У Пухлика были странные понятия о чести, равенстве и братстве, а, если серьезно, о рабочей этике. Он не был плохим, скорее коварным и недалеким, но как-то сумел добиться должности помощника при Бродском. Кирилл был жучарой, но определенно не злом в чистом виде. Куда уж ему до Босса. В понедельник, когда синяки под моими глазами почти рассосались, снег очаровательно блестел на солнце, чистый воздух почти проникал в гаражик, и стопки документов на наших столах достигли того критического уровня, когда вот ни черта не знаешь, где что лежит, многоуважаемый господин Фролов скинул на нас бомбу. Крики, доносившиеся из нашей каморки, слышал весь этаж, и, только выйдя из лифта, я тут же поспешил, хоть глазком зацепить приход Апокалипсиса. - Ты хоть понимаешь, что натворил, придурок?! – общительный, жизнерадостный Юрка был бледнее обычного, но высокий тон держал хорошо. Тоже выспался, значит. – Мы терпели твои выходки все время и ничего не говорили Бродскому, но это уже чересчур! Ты перешел черту, понимаешь? Пе-ре-шел! Капец тебе, Фролов! Сука… Картину вырывания густых русых волос Тихонова и становления их такими же жиденькими, как мерзкая бородка, не выдержало даже мое сердце, и, перед тем, как разъяренный Пухлик произнес хоть слово, обличительно ткнув указательным пальцем в Юру, я поспешил вмешаться. Всего минуту, господа, и настоящий мужик во всем разберется и спокойно предложит здравое, оптимальное решение. - Что случилось? - А, Вась, привет, - Тихонов, брат мой по рабству, с забавным звуком упал на свой стул и кивнул на притихшего Кирилла. – Этот хмырь нас кинул. Покопался в документах о деле и решил, что может засунуть в него свой нос. Так что в субботу у дражайшего господина Фролова состоялся интересный разговор с Камелией. - И чего? – ну, поговорил человек с кем-то, может, ему одиноко было. - А то, что нет у нас теперь никакой Камелии. - И это потому что… - Потому что не хрен было угрожать тем, что мы все расскажем о ее интрижке с Чижовым! - Зачем угрожать-то? – я глянул на Фролова с недоумением. – Она ж была наша по самые дужки очков. - Да потому, Пупкин, - как презрительно. Не нравится моя фамилия, да? Я тоже не в восторге, - что надо дожимать их до конца, чтоб и рыпнуться в последний момент не смели. - Ясно. Юр, а ты чего на взводе? Я с ней поговорю, все разъясню, поцелую туфельки, если надо… - Бессмысленно. Эта дура тут же помчалась плакаться к Чижову, который легким взмахом руки все рассказал жене и уволил Камелию. Пока-прощай неудачная интрижка. Найдет себе кого-нибудь другого. Думаешь, после этого Каштанова станет с нами любезничать, да она первая пожелает ему сдохнуть в мучениях. О, нет… Быть этого не может. Вообще Чижова я как раз понимаю, ему сейчас не до какой-то интрижки, есть дела поважнее, например, суд. Так что с Камелией он поступил вполне логично. Нет человека – нет проблемы. Но! Кроме того, что мне было просто стыдно перед Каштановой, за то, что я ее так подставил, рассказав о причине лояльности к начальнику, проблема заключалась в том, что именно она вела то дело, из-за которого Александр оказался в неприятной ситуации. Ее показания были одним из наших козырей, а сама Камелия – главным свидетелем. Спасибо, Кирилл. Действительно, сука. VP: Доброе утро. Камелия вышла из игры. Если в твоих руках все разваливается, сделай все возможное, чтобы удержаться на плаву – поплачься начальнику. Антон Олегович: Кто? Спит еще что ли? Что значит «кто»? VP: Заместитель Чижова. Ну, темненькая такая, в очках. Антон Олегович: Вась, ты совсем обнаглел? За идиота меня держишь? Я спрашиваю, кто упустил главного свидетеля? Посмотрев на продолжающих кричать друг на друга коллег, я поморщился. Сдавать своих не хотелось, даже если это был Пухлик, но и брать на себя этот провал не было никакого желания. Что же делать? Антон Олегович: Фролов? Сука. Удивительное единодушие у нас сегодня. Даже в груди потеплело. Обычно мы спорим до хрипоты, срывая голос, пока Биг Босс не скажет свое веское «плохо, работайте дальше», а тут прям мир и согласие. Прости, Пухлик. И вообще ты мне угрожал. VP: Да. Антон Олегович: Быстро ко мне этого идиота. Тихонова в суд, пусть договаривается, чтобы использовать клиентскую базу как доказательство, Громову в контору Чижова за самой базой и чтоб без нее не возвращалась. Вы со Смоленской ко мне через час. VP: Будет сделано, мой генерал! Антон Олегович: И, Вась… VP: ? Антон Олегович: Доброе утро. =) Я вспыхнул от возмущения. У нас тут трагедия разворачивается, а он смайлики шлет! С другой стороны я явно в фаворе, только не пойму, с чего бы это. Будем считать, Антон Олегович смог разглядеть за моей скромной нелепой внешностью - это я про кудряшки - недюжинный ум и большое будущее. Желательно светлое. Положив руку на плечо Кирилла, я скорбно покачал головой и пожал плечами, показывая последнее сообщение. На секунду на его лице промелькнул испуг, тут же сменившийся новой порцией злобы, и Пухлик скинул мою крохотную ладошку со своего широкого плеча. Фролов был похож на крысу, так же трясся от своей участи и все равно пакостил. - Знаешь, а ведь змеи едят мышей. Может, Кирилл все же был с нами на одной волне, потому что, когда он обернулся, в глазах его застыло понимание. Личный ассистент руководителя – это не только самый загруженный из рабов главнюка, это еще и его персональный советник. Я мог бы пойти с Пухликом или зайти перед ним и постараться сгладить конфликт, но… Я этого не сделал. Вот так. Считайте меня мерзким. - Юр, давай в суд, для тебя есть задание. Оле передашь, ладно? - Не вопрос, - Тихонов понятливо качнул головой и поспешил собираться, даже не уточняя деталей. У тех, кто проводит почти всю жизнь в одной комнате, устанавливается удивительное понимание, практически телепатия. – Блин, жаль, что такого свидетеля потеряли. - Может, и не потеряли еще, - я пожал плечами. Камелия – нормальная женщина, может, еще и не все потеряно, но распространяться об этом не очень тянет, вдруг не получится. - Брось, Вась, - Юра бегло прочел послание главнюка и зажал кейс подмышкой, набирая Громову, - мы же не волшебники. Он вылетел из гаража, а я задумчиво уставился на закрытую дверь и хохотнул. Не волшебники, говоришь? Посмотрим. До совещания с Боссом у меня оставался еще почти час, так что, воровато выглянув в коридор, дверь я закрыл на ключ изнутри. Номер Каштановой был у меня еще с первого ее звонка, но звонить со своего телефона не стал – не поднимет. - Да, слушаю. Кто это? - Камелия, я прошу Вас, не вешайте трубку. Это Василий Пупкин. Я хотел извиниться перед Вами. - Извиниться? – она невесело усмехнулась, и мне в который раз стало стыдно. – Что ж, Вы начинайте, а я послушаю. Времени-то теперь у меня много. Очень много. - Простите, что не уберег Вас от наших конкурентов, если бы у меня получилось оградить Вас от их взглядов… - Погодите, конкурентов? - Да, к Вам же приходил Кирилл Фролов? Очень неприятный человек. - Приходил, но сказал, что вы заодно, вот я и подумала, что… - Заодно? Боже мой, на что только не готовы идти некоторые. Конечно же, нет! Не знаю, что он Вам наговорил, но, скорее всего, хотел напугать. Решил, что Вы слабое звено в этом деле. Очень жаль, если у него получилось. Не хотелось бы, чтобы Вы потонули, а Чижов – нет. - Постойте! О чем Вы говорите? Какое дело? - Камелия, милая, вас с Александром обвиняют в нарушении неприкосновенности частной жизни. Одному из мужей ваших клиенток очень не понравилось, что его сфотографировали в его же комнате. Частная собственность и все такое, ну, Вы понимаете… - Но я никого не фотографировала! – взорвалась моя ласточка, тут же выходя из образа непонимающей, оскорбленной невинности. – Вы же говорите о последней клиентке, да? Той, которая не стала разводиться? Фотографии сделаны не нами! Вообще никем из агентства! У меня тогда ребенок заболел, и я поручила это дело доверенному лицу, да я даже снимков не видела! - Вот как? – птица счастья улыбнулась мне, продемонстрировав все свои зубки. Отсутствие состава преступления, как говорят друзья из прокуратуры, м… Сладкая победа, жди меня! – А кто передавал снимки? - Мы всегда шлем доказательства неверности в конвертах цветочного салона. Частые личные встречи нежелательны для детективов, а в таких конвертиках обычно присылают рекламу, так что подозрений вызвать не должно. С клиентами договариваемся заранее. Отпечатки… Чьи отпечатки на конверте? - Это же просто прекрасно, дорогая! Значит, Вам нечего бояться, надеюсь, Вы и в руках-то не держали ни снимки, ни конверты, вообще ничего. - Знаете, - она победно усмехнулась, и я подумал, что иногда это нам нужно. Находить решения несуществующих проблем, чтобы становиться увереннее в себе, - мы с девочками больше развлекались, играя в детективов, чем действительно воспринимали работу всерьез. Тридцать лет – тот возраст, когда уже и забываешь как веселился когда-то, а у нас был такой прекрасный шанс… Все бумаги и фотографии мы убирали в конверты только в медицинских перчатках. Так-то. Мне, взрослому мужику, захотелось расплакаться и засмеяться одновременно. Неожиданно напряжение последних дней отпустило. Не будет никакого суда, у нас отсутствие состава преступления. Да, мать его! - Вы мой ангел-хранитель, Камелия. Ангел-хранитель… Она говорила что-то еще, но я уже повесил трубку. Уверен, у Каштановой все будет хорошо. Спасибо, Господи, что люди любят развлекаться. Единственная проблема – это жена того напыщенного индюка, но если она сознается, что нанимала или хотя бы говорила с Чижовым, у нас все равно будет карт-бланш на руках. По сути, обращаясь в детективное агентство, она разрешила заниматься фото- и видеосъемкой в частных владениях, так как и сама является собственницей той квартиры, где толстосум с сыночком попались. Безоговорочная победа. И самое приятное, что возможна она стала, благодаря мне. Впрочем, если бы не выходка Пухлика, ничего бы и не случилось. VP: Антон Олегович, Вы же дадите еще один шанс Фролову? Антон Олегович: Имеет смысл? Избавиться от Кирилла навсегда или попробовать все же мирно сосуществовать с ним? Хороший вопрос, на который у меня нет ответа. VP: Решать Вам, конечно, но я прошу выслушать меня, чтобы прояснить всю ситуацию. Некоторые решения неожиданно приносят неплохие результаты. Антон Олегович: Говоришь, как настоящий адвокат. =) Что ж тогда сейчас ты должен сказать мне то, что мгновенно остановит меня от подписи его увольнительной. VP: У нас отсутствие состава. Я передал ему все, что мог, одной фразой, и надеялся, что она прозвучит достаточно веско. Вовсе не потому, что мне так нравился Кирилл, гораздо больше мне хотелось, чтобы Бродский похвалил меня. Антон Олегович: Быстро ко мне. И я полетел. А на следующий день Фролов Кирилл собирал свои вещи, и видели мы его в последний раз. Но, представляете, выходя из гаража без права вернуться, он обернулся ко мне и протянул руку, которую я без сомнений пожал.