The world and I love you

26 — [Бён Бэкхён] — Leave me out with the waste Я вздрогнул и проснулся от сигнала сообщения. Когда я уснул? Я взглянул на часы на своем запястье — было уже восемь. Я потянулся за телефоном. «Нужно поговорить. Встретимся на HS 49. Пошевеливайся. У Ифань». Я прищурился, перечитывая сообщение несколько раз. Разве он не на ужине? Как он может так внезапно предлагать встречу? Я хотел было отказаться, но вспомнил, что он обещал придумать какое-то решение и обсудить его со мной, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как собраться и выйти на улицу. Я вызвал такси и направился искать указанное им место. — Скажите мне конкретно, у какого дома вам остановить? — ныл запутавшийся таксист. — Здание 49... — я перечитал сообщение и выглянул в окно, присматриваясь к табличкам с номерами зданий. Похоже, это где-то рядом. — Неважно, просто остановите здесь. Я никогда не бывал в этом районе прежде и даже не знал, что в Сеуле существует подобная улица. При малом количестве пешеходов место казалось полузаброшенным, хоть и ярко освещалось безвкусными неоновыми бордами — словно пожилая дама пыталась спрятать свой возраст за толстым слоем косметики. Я не мог понять, с чего бы У Ифаню понадобилось звать меня в подобное место. Я окинул взглядом ряд магазинчиков: за тридцатым номером скрывался узкий тёмный переулок. Как подобные места до сих пор существуют? Нахмурившись, я все же направился туда. Словно трещина в стенах города, переулок казался темным пятном посреди ярких старых вывесок в его начале и конце. Мне пришло в голову, что, может быть, отсюда можно пройти на улицу с сороковыми номерами. Я уже сделал несколько шагов вглубь, когда спереди остановился черный седан. Я не придал этому значения, продолжив идти. Когда я сравнялся с авто и уже почти прошел мимо, внезапно его двери открылись. Прежде, чем я успел среагировать, меня окружили четверо или пятеро человек. Я запаниковал, хотя внешне старался казаться спокойным. — Кто вы такие? — я спросил настороженно. — А ты рановато пришел, — раздался грубый низкий голос, и кто-то схватил меня за руку. — Что вам нужно?! Отвали! — я забился изо всех сил, стараясь вырваться, но краем глаза заметил в руках одного из них что-то похожее на бейсбольную биту. Прежде чем я успел что-либо сделать, она обрушилась мне на голову. Удар был оглушительным. Затылок пронзила острая боль, и я упал без сознания. В мраке бессознательности не было ни звезд, ни света. Тупая боль растеклась по всему телу, начиная с кончиков пальцев и пронзая все нервные окончания. Словно клетки проснулись и закричали о боли, протестуя и сея хаос и панику по моим венам. Все казалось ночным кошмаром. Но являлось пыткой в реальности. Я приоткрыл веки: перед глазами все плыло. Мысли спутались и смешались. Какое-то время я не мог вспомнить, что произошло. Голова раскалывалась. Сощурившись, я пытался рассмотреть свое окружение. Но рядом оказались те самые люди. Они стояли совсем близко и устрашающе глазели на меня сверху вниз. В то время как я лежал на незнакомой кровати. По следу из пульсации боли мой взгляд опустился на мою руку, свешивавшуюся с края кровати. Я заметил на пальцах порез, из которого на пол капля за каплей медленно стекала кровь. Я хотел было поднять руку и рассмотреть его получше, но по какой-то причине у меня не было на это сил. Да что здесь происходит... — Извини, если бы не твой имидж, не пришлось бы обливать тебя холодной водой, чтобы привести в чувства, мы же не можем повредить тебе личико, в конце концов, — произнес один из стоящих. Постепенно ко мне начали возвращаться воспоминания о том, что случилось у входа в тот мрачный переулок. — К-кто… вы… такие? — и где я? Почему я не могу пошевелиться? Почему мне тяжело говорить? Я с опаской наблюдал за ними, но ни один из них не ответил. — Приступим. Внезапно двое приблизились ко мне и начали срывать одежду. — Что... что вы делаете?! — я хотел увернуться или оттолкнуть их, но у меня не было для этого сил. Какого черта?! Я не успел даже осмыслить происходящее, как стоящий позади остальных достал камеру. Только не это... —Нет, пожалуйста, не надо, не делайте этого! Делайте что угодно, но не оставляйте никаких фотографий, умоляю вас, только не фотографии… Их руки продолжали делать свое грязное дело, игнорируя мои жалобные просьбы. Как только меня раздели, защелкала камера. После чего один из них расстегнул свой ремень и забрался на меня сверху. Все, что происходило после, я хотел бы стереть из памяти и не вспоминать никогда в жизни. Все, что я помню, — боль. Чистая агония. Мучительнее, чем что-либо, что я когда-либо испытывал прежде. Меня почти стошнило от послевкусия во рту; ощущение от их рук, блуждающих по моему телу, было невыносимо грязным и мерзким. Камера продолжала непрерывно щелкать. Я цеплялся за остатки сознания. Непроизвольно хлынули слезы, которые тут же грубо вытер один из них. Мне хотелось кричать, но я мог издать лишь стоны и всхлипы боли, за которые мне было стыдно. Почему моя жизнь похожа на это? Почему? Зачем я до сих пор жив? Я потерял счет времени. Понятия не имею, как долго все это продолжалось. Боль как будто бы притупилась. — Кое-кто просил передать тебе сообщение, — бросил один из них перед уходом, сдавив пальцами мой подбородок. — Надеюсь, этот подарок удовлетворит тебя, так что перестань шастать вокруг как шлюха и спать с мужиками. Что это вообще значит. Я ничего не понимаю. — Пожалуйста… фотографии… не надо… — вцепившись в край его рубашки, я снова умолял их не распространять те фото. Он криво ухмыльнулся и оттолкнул мою руку, прежде чем скрыться вслед за остальными. Неожиданно я остался там, в темной и грязной комнате, совершенно один. Силы понемногу, но начали возвращаться. Кое-как натянув одежду, я попытался соскользнуть с постели, но едва мои ноги коснулись земли, я не устоял и грохнулся на пол. От боли в спине перед глазами все потемнело. Хотелось подняться с ледяного пола, но в который раз мои усилия оказались тщетными. В этот момент я заметил на полу свой телефон. Рядом с ним валялся пустой шприц, и я наконец начал догадываться, почему так паршиво контролировал свое тело. Стиснув зубы, я с трудом подполз к телефону. В нем было больше десяти пропущенных. Все звонки от Чанеля. В следующую секунду телефон завибрировал и его имя снова высветилось на экране. Он звонил снова. Я запаниковал, не зная, как поступить, но после пары секунд заминки я все же решил ответить. — Да? — Эй, Бён Бэкхён! Какого черта ты не отвечаешь на мои звонки?! — едва я поднял трубку, он сорвался на крик, но почему-то в этот самый момент его голос был тем, что мне хотелось услышать, и от этого к горлу сразу же подступили слезы. — Прости, я не слышал, — я всеми силами старался унять дрожь в голосе. Он молчал, кажется, пытаясь собраться и успокоиться, так как я слышал его тяжелое дыхание. — Ты так и будешь игнорировать меня? — наконец спросил он. — Нет, я… — Признаю, что я наговорил лишнего, — пытался объясниться он. — Н-нет, это моя вина... — из глаз опять непроизвольно полились слезы, и я тут же растер их ладонью. — Эй, ты же не плачешь там? — наверное, он понял по моему голосу. — Нет... — я снова и снова душил свои эмоции, чтобы не выдать себя. — Эй... ну ты... блин. Не надо плакать, — он запнулся, подбирая слова. — Я вовсе не плачу, — соврал я, прочистив горло, но чем дольше я слушал его голос, тем сильнее душили слезы. —Где ты? — спросил он. — Я приеду. — Не надо, — тут же выпалил я, — я… я у родителей. — Ты так внезапно поехал к ним? Зачем? Ты же не врешь мне? — Нет... Ты безоговорочно верил мне раньше, поэтому так разозлился, узнав, что я недавно соврал. А теперь даже утешаешь неисправимого лжеца вроде меня. Прости меня, Чанель. Прости за очередную ложь. Я бы правда хотел, чтобы ты был рядом со мной сейчас. Я замерз. Пол холодный, но я даже не в силах подняться. Я хотел бы тебя увидеть, но не могу позволить тебе видеть такого Бэкхена. До слуха снова донесся его низкий голос: — Не ври мне больше, понял? Я кивнул — к горлу снова подступил ком. — Возвращайся пораньше. — Угу, — и слезы снова хлынули бесконтрольным потоком. — Только не плачь. Я не выдержал и бросил трубку. Обхватив колени руками, я зарылся лицом в рукава и рыдал без остановки. В беспросветном отчаянии и панике теплые и неловкие попытки Чанеля утешить меня ранили еще больше. Телефон непрерывно вибрировал — входящие сообщения и уведомления смешались одним потоком и наперебой давали о себе знать. Мне стоило усилий игнорировать их. Сперва мне нужно было собраться духом и оценить ситуацию. Спустя какое-то время, переведя дыхание, я попробовал подняться, опираясь на шкаф. Судя по виду и обстановке этой маленькой грязной комнаты, это номер какой-то мелкой гостиницы или что-то в этом роде. Цепляясь за мебель в качестве опоры, я с большим усилием добрел до ванной комнаты. Сколько бы я ни пытался смыть с себя эту грязь, меня по-прежнему тошнило от себя. Я смотрел на следы, что они оставили на моем теле, и мой мозг невольно воспроизводил недавние сцены. Мерзость. Мне стало так мерзко, что меня стошнило по-настоящему. Внутри все сжалось, выворачиваясь наизнанку, и в желудок вернулась пульсирующая боль. Что мне делать. Что я должен делать. Что если с рассветом в интернете всплывут эти мерзкие фотографии? Что если люди станут смотреть на меня с отвращением? Что если Чанель снова будет испытывать ко мне лишь презрение? Что тогда... Нетвердой походкой я вернулся из ванной в эту кошмарную комнату. Мой телефон валялся на полу, ярко мигая в темноте от оповещений. Оперевшись на край кровати, я медленно наклонился и поднял его. В глаза бросились новые пропущенные звонки Чанеля и его сообщения. Эй! Какого ты бросил трубку! Ответь. Нужно поговорить. Бён Бэкхён, возьми трубку. Эй, ответь мне. Да чтоб тебя, почему ты не отвечаешь? У тебя разрядился телефон? Мне писать смс? Прости. Спокойной ночи. К глазам снова подступили слезы. Я чувствовал себя таким опозоренным и разбитым. Я запрокинул голову, чтобы сдержать их и постараться взять себя в руки. Нельзя возвращаться в общежитие в таком состоянии. Лучше дождаться рассвета. Я стоял у кровати и не понимал, что мне делать: я ни за что не могу просто лечь и заснуть здесь. Я перетащил стул и медленно сел, дернувшись от пронзившей боли. Даже полулежа на столе я так и не сумел заснуть. Стоило мне закрыть глаза, как ужасающие изображения случившегося возвращались и тянули ко мне из темноты свои лапы, хватали и свирепо душили. Каким-то чудом я переждал ночь. Уже светает? Но моя жизнь катится в черную пропасть.