Стыдно вспомнить

      Гул голосов в большой аудитории не только не отвлекает, а убаюкивает. Гермионе всё сложнее удерживать себя в бодрствующем состоянии. Голова так и клонится прилечь на сложенные на парте руки, глаза залипают с каждой минутой всё больше. И всё почему? Потому что ночью она не могла уснуть в этой безмерной комнате, чувствуя себя несказанно, просто до дикости одинокой.       Когда же лекция началась, и в зале с ярусными партами воцарилась тишина, девушка почувствовала покой. Сон окончательно накрыл её, роняя безвольную голову с буйными кудрями на учебник по магическому праву. По телу разлилось такое блаженство, будто она только что легла в свою мягкую кровать. — Мисс Грейнджер, — Гермиону кто-то потряс за плечо, возвращая в реальность. Туда, где на неё тут же напали тоска и обречённость. Хотелось взбрыкнуть, отпихнуть наглеца, что посмел её побеспокоить и вырвать из пучины сладкого сна. Впрочем, в голове в мгновение ока вспыхнула мысль о её местонахождении. Она подскочила, озираясь. Прямо перед ней стоял профессор Гудолл, глядя на неё с непонятным выражением лица. — Ах, простите, — смутилась девушка, заливаясь густым румянцем и лихорадочно пытаясь привести себя в порядок. Сухопарый старичок кисло на это улыбнулся, покусывая язык во рту. — Хм, стоило бы вам выговор выписать мисс Грейнджер, но… — начал было он, которого тут же прервал холодный голос со стороны двери, от которого Гермиона побледнела, покрываясь мириадом мурашек, что скользили от шеи к копчику. — Но в свете сложившихся обстоятельств, стоит принести свои извинения за доставленное неудобство и отпустить мою невесту с занятий.       Признаться, Гермиона не вполне поняла о чём идёт в этом монологе речь, так как была сильно шокирована появлением в стенах академии Малфоя. Он стоял в дверях с непроницаемым холодным выражением, всем своим видом показывая, отношение к окружающим. Что ему здесь было нужно, гриффиндорке было невдомёк, посему она просто хлопала широко распахнутыми глазами. — Что ж, — откашлявшись и нахмурив кустистые брови, сказал профессор Гудолл. — Вы можете быть свободны на весь сегодняшний день. Поздравляю.       Поздравляю?       С чем это её поздравляют? Взгляд девушки взволновано пробежался по однокурсникам, но так и не нашёл ответа на искомый вопрос. Все смотрели на неё разными взглядами. Многие миролюбиво и тепло улыбались, а одна настырная девица — Бриджитт Куффен, так и вовсе показывала ей два больших пальца вверх.       Гермиона поднялась на ноги, дрожащей рукой смахивая письменные принадлежности в сумку. Идти за Малфоем не хотелось, хоть она и понимала (примерно), для чего он заявился. Что-то ей подсказывало, что он перешёл в наступление, и теперь ей стоит ожидать более кардинальных изменений в своей жизни. А она и не успела насладиться тем, что получила. Впрочем, сомнительное удовольствие всё это.       Едва передвигая ногами, Грейнджер покинула аудиторию, чувствуя на себе любопытные взгляды всех присутствующих. Вот что придумал этот гадкий слизеринец? Зачем поставил её в такое положение перед всем курсом? Подойдя к молодому человеку, она вперила в него самый строгий из всех своих взглядов. На что тот ответил самым невероятным образом — он ей улыбнулся.       Драко-самый-мерзкий-белобрысый-хорёк-Малфой улыбнулся ей вполне дружелюбной улыбкой. Озноб прошиб Гермиону и она споткнулась, запутавшись в своих ногах от неожиданности. И если бы прямо перед ней не стоял нахальный блондин, то непременно полетела бы носом в пол. Что, в свою очередь, грозило падением на живот. Но уверенные руки парня крепко обхватили её за плечи и бережно вернули в вертикальное положение. Гермиона смутилась, чувствуя, что краска растекается даже на уши. — Доброе утро, любимая, — растягивая гласные (а девушку всегда бесила такая манера его речи), проговорил Малфой, целуя опешившую Грейнджер в нос.       Позади раздались вздохи и несколько одиноких хлопков. Гермиона же готова была провалиться сквозь землю, чувствуя, как холод шевелит волосы на затылке. Что ещё придумал этот гадкий слизеринец? Стоит ли ей беспокоиться за свою, а главное — ребёнка — жизни? Дрожь охватила всё её тело, позволяя Драко увести её в коридор. Там она смогла-таки взять себя в руки и вырвалась из непривычных объятий. — Что ты творишь? — зло бросила она, сверкая вполне обоснованным яростным взглядом.       Вот тут Малфой позволил проявиться своей истинной натуре — на лице его сверкнула привычная ехидная ухмылка. — Ничего особенного, — не отводя от девушки холодного взгляда, начал он, — просто забираю свою будущую жену на примерку подвенечного платья.       Молодой человек с наслаждением отмечал все эмоции, что попеременно сменялись на лице гриффиндорки. Та же с такой силой вцепилась в ручку сумки, что того гляди та рассыпется пеплом в её руках. Около двух минут ей понадобилось, чтобы осмыслить всё сказанное и взять себя в руки. Надо признать, для самой умной ведьмы последних пятидесяти лет это было очень долго. — К-какое пла-платье? — выпучив глаза, спросила Гермиона. Чтобы продолжить речь дальше, ей пришлось откашляться. — Какая жена? Чего ты мелешь? — Она злилась, вскипая. Вся эта ситуация была абсурдна до невозможности. Она не собиралась становиться ничьей женой. Тем более какого-то эгоистичного слизеринца.       И тут Малфой снова удивил её, припадая на одно колено и хватая девушку за свободную руку. — Гермиона Джин Грейнджер, выйдешь ли ты за меня замуж? — пропел он, всматриваясь в глубину её карих глаз. — Что? — только и смогла выдохнуть та, в одно мгновение почувствовав, как у неё выбили почву из-под ног. Она покачнулась, но устояла. — Просто скажи «да», — усмехнулся Драко, глядя, как та побледнела и вот-вот готова была хлопнуться в обморок. А он и не предполагал, что может производить подобное впечатление на женщин. — Я-я… — пролепетала Гермиона, на глаза которой, совершенно непонятно по какой причине, навернулись слёзы. — Зачем? — Только и смогла спросить она. — Знание того, что я от тебя без ума, тебе не поможет в принятии решения? — продолжал паясничать Малфой. — Без ума? — как-то потеряно произнесла девушка, смаргивая слезинку. — Не… не может быть… — Уж поверь, — хмыкнул тот, поднимаясь на ноги и стирая слезинки со щёк Грейнджер. — Пойдём, а то скоро здесь соберётся вся академия, а я не в такой атмосфере хотел бы обо всём тебе рассказать.       Гермиона на это только неуверенно кивнула, продолжая ронять слёзы. Девушка прекрасно понимала, что это всё гормоны, которые самым непредсказуемым образом реагировали на происходящее, являя миру иную Героиню войны. Драко Малфой с совершенно прямой спиной и непроницаемым лицом вывел её из стен Академии магического права, оставляя позади множество любопытных глаз.

***

— Нет, Малфой, — пылко восклицала Гермиона Грейнджер, вышагивая по круглому залу, по периметру которого стояли манекены с невероятно красивыми свадебными платьями. — И не мечтай!       Девушка, наконец, смогла взять себя в руки, осмыслить всё случившееся и происходящее, и готова была отстаивать свою позицию. Она негодовала оттого, как этот слизеринец смог воспользоваться её положением и состоянием. А ведь будь он чуточку более напорист и быстр, он вполне мог бы в том её эмоциональном надрыве вырвать необходимое согласие и скрепить его магической клятвой. А она, дура, ничего бы потом уже не смогла поделать.       Гермиона расхаживала из стороны в сторону, всплескивая руками и кидая на парня гневные взгляды. Она готова была его прибить на месте, обратить жабой и отправить его мамочке в коробке в виде подарка. Как он только посмел воспользоваться ситуацией? Как посмел не спросить её согласия, представляя миру всё в таком розовом и романтичном свете? — Я не выйду за тебя, — отрезала Грейнджер, останавливаясь напротив спокойно сидящего в кресле Малфоя.       Тот поднял на неё свои серые, холодные глаза и улыбнулся. Опять. Он опять улыбнулся нормальной человеческой улыбкой! Девушка вздрогнула, но выстояла. И не с таким ей в своей жизни приходилось справляться. — Если тебе эти платья не понравились, это ещё не причина отменять свадьбу, любимая.       Гермиону передёрнуло от подобного обращения. Тем не менее, она не собиралась отступать. Малфой затеял какую-то игру, наверняка на публику, но она не будет ему подыгрывать. Не на ту напал. Не заставит же он в самом деле её пойти против своей же воли? — Плевала я на платья, — уже спокойнее проговорила девушка, складывая руки на груди. Малфой хмыкнул про себя, отмечая, что те находятся выше из-за выпирающего живота, которого другим не видно по причине наложенных чар. Почему-то это его развеселило. — Если ты отказываешься от платья из-за своего маленького животика, то мы легко можем это исправить, — приторно ласково проговорил Драко, на что Гермиона ещё больше выпучила глаза.       Он щёлкнул пальцами, и возле них тут же показалась миловидная волшебница, улыбаясь от уха до уха. Грейнджер она показалась омерзительной, что только сильнее испортило её и без того нерадужное настроение. Слизеринец что-то зашептал девице на ухо, вызывая в гриффиндорке волну негодования. Что он там ещё придумал? Почему всё опять проходит мимо неё? Он не имеет никакого права обращаться с ней, как будто её тут нет. Когда же парень подмигнул уходящей продавщице, Гермиона не выдержала и с силой топнула ногой. Пусть вот на этой смазливой и женится. Чего от неё-то ему надо? — Малфой! — крикнула кареглазая бестия, в которую девушка стремительно превращалась. — Я. Не. Выйду. За. Тебя. Я тебе уже неоднократно говорила и могу повторить. — Пылая праведным гневом, от которого волосы пенистой волной всколыхнулись за её спиной, обрамляя покрасневшие щёки, отчеканила она. — Ничто не заставит меня стать твоей женой. Ты мне противен! Нет, даже хуже — я ненавижу тебя! Ты омерзителен.       Малфой подскочил к Гермионе, крепко стискивая в объятиях. Он прижал её к своей груди, жёстко поглаживая одной рукой её по голове. — Успокойся, — твёрдо сказал он, затем тут же переходя на вполне ласковый голос. — Тебе нельзя волноваться. Малыш. Ты должна думать прежде всего о нём. — Он шептал это девушке в волосы, оглаживая плечи и убирая с шеи спутанные кудри. — Ребёнку нужны оба родителя. Прости меня, что я не подхожу тебе, в качестве мужа, но малыш не виноват в этом. Прошу тебя, Гермиона, дай мне шанс стать хорошим отцом. — Да, — сдалась та, утыкаясь носом в грудь молодого человека и роняя на неё слёзы. Будь прокляты эти гормоны.