"Сокровища острова Затерянных Душ"

Убив эту тварь, мы спокойно прошли остаток пути до того места, где, по рассказам моряков, хранилось сокровище, которое ещё никому не удавалось отыскать. Ребята спокойно брели за мной, но то и дело с опаской оглядывались. Мало ли кто может здесь таиться? Пройдя через джунгли, мы вышли к пещере. Я ещё раз сверился с направлением стрелки компаса: он указывал вглубь этой самой пещеры. Зная, что мой компас никогда не врет, я повел туда своих ребят. Каково же мое было удивление, когда мы обнаружили, что сокровищница уже кем-то разграблена! - Bugger! Дьявол побери тех, кто это сделал! - выругался я, осматривая сокровищницу на предмет каких-либо улик. И они нашлись – на полу лежало перо. Подняв его, я машинально понюхал его: запах может очень многое рассказать о владельце данной вещицы. А от пера за версту разило французским парфюмом. «Шеваль… Ах ты, морда французская! Голодранец чертов, теперь ты влип по-крупному, лягушатник ты улиточный! Мало того, что опять пересек границы моего владения, так ещё и воспользовался тем, что нам далеко идти и обчистил сокровищницу! Я этого так не оставлю!» - во мне закипал гнев на барона Атлантики. От накатившей на меня ярости я треснул кулаком по каменной стене пещеры, и только боль в содранных и отбитых пальцах, отрезвила меня. «Так, значит, надо возвращаться на корабли и догонять этого чертового француза… Ишь, прыткий какой!» - Разворачиваемся и идем обратно на корабли. Но перед этим – соберите все, что осталось, - приказал я. Ребята принялись подбирать монеты, оставшиеся драгоценные камни… К вечеру, облазив всю сокровищницу, мы наскребли с полтора мешка монет и драгоценностей. - Заночуем в этой пещере, а на рассвете двинемся в обратный путь… - сказал я, когда мы покинули сокровищницу и вышли к выходу из пещеры. Отряд расположился на каменном полу пещеры, я же остался сторожить разведенный костер. Подкидывая в него хворост, я размышлял о том, что я выскажу этому французу. И вдруг я почувствовал, что кто-то сел рядом со мной. - Джек… - Искра? Но ты же ушла тогда… - принялся я, было, удивляться, но эльфийка прервала меня: - Я же вижу злость и гнев в твоем сердце. Но эта сокровищница ещё не пуста… - Искра, я, конечно, всё понимаю, но сокровищница пуста. Мы выгребли всё, что не смогли унести эти ч-чертовы французы. - Нет, не всё, - Искра вынула из-за пазухи небольшую шкатулку. - И где же это хранилось? – с любопытством спросил я у неё. - В стене сокровищницы, - Искра открыла шкатулку, и пред моими глазами предстали три драгоценных камня, каждый с кулак величиной: рубин, изумруд и сапфир. Причем первый был в форме сердца, второй – в форме треугольника, а третий – в форме восьмиугольника. - Мда уж… Святая троица… Эти камни стоят больше, чем любые сокровища мира… Говорят, что их может извлечь человек с чистой душой и благими намерениями… Что ты и сделала… - Но мне эти побрякушки ни к чему… - А ты уверена? - Как никогда в своей жизни, - ответила Искра. Я замолчал – сказать было попросту нечего. А сотрясать воздух понапрасну я не хотел. Эльфийка, посчитав моё молчание окончанием разговора, встала и ушла. Я спрятал шкатулку в походный мешок и, напевая себе под нос всякие разные песни, скоротал время до утра. На рассвете наш отряд двинулся в путь. Пятидневное расстояние мы прошли практически за три дня – почти не делая привалов на обед, завтрак, ужин и не останавливаясь на ночь. Вечером третьего дня мы вышли на берег, где погрузились в лодки, каждая из которых отчалила к своему кораблю. Однако это были ещё не все сюрпризы – около моей «Чёрной Жемчужины» покачивалась «Прелестница»… Как я и предполагал... Поднявшись на борт своего корабля, я, уставший за эти три дня, как ломовая лошадь, добрел до своей каюты. Войдя в неё, я повесил мешок куда-то на гвоздь, вбитый в стенку каюты. Скинув порядком мне поднадоевший камзол, я повесил его туда же. Развернувшись, я остолбенел: на столе стояли свечи, вино и два бокала – посудина, очень редкая для обращения на кораблях. Естественно, одни лишь французы изловчились и приспособили бокалы к их жизни на корабле. Из полумрака каюты показался Шарль – расфранченный в пух и прах. «Франт несчастный, сейчас ты у меня получишь, зараза ты этакая!» - только и успел подумать я, как услышал с его стороны ласковое: - Не се’дись на меня, Джекки… - такой тон француза поставил меня в ступор. Я же на том совете видел и слышал, как Шарль ведет себя: довольно-таки серьёзно! И вот то поведение, которое сейчас демонстрировал мне Шарль, и то, которое я видел на Совете – никак не могло быть Шарлем де Шевалем. Или он – двуличный? - Э-э-э-э… Шарль, ты, случаем, владениями и кораблем не ошибся? – спокойно спросил я у него. - Конечно же, нет, Джекки… - он сделал несколько шагов по направлению ко мне. Я попятился назад, сохраняя между нами расстояние: кто знает, что взбредет в голову этому… этой заразе? - Тогда объясни мне: какого черта ты опять забыл в МОИХ владениях на МОЕМ же корабле? – я подчеркнул голосом эти два слова, что бы это несчастное нечто, называемое Шарлем де Шевалем, наконец-таки убралось с моего корабля. – Или я тебя не предупреждал, что будет, если ты ещё хоть раз нарушишь границы Вест-Индии? – спросил я. Лучше бы не спрашивал… Потому что от того, что пролепетал француз, у меня уши в трубочку свернулись. - Так накажи меня… От этой фразы я чуть ли не осел на пол. Теперь понятно, почему он сам себя называет голодранцем - он попросту любитель односторонних связей. И тут я почувствовал, как он мягко притянул меня к себе. Чувствуя его дыхание (причем без свойственного пиратам перегара) на своей коже, я окончательно разозлился – что он вообще себе позволяет?! - Отпусти меня, - предупреждающе прорычал я на него, давая понять, что я не шучу. - Non, - послышался ответ с его стороны, и он ещё сильнее прижал меня к себе. А говорят, что французы – неженки. Сейчас я понимал, что это все одни сплошные враки, так как от таких объятий у меня сперло дыхание. Я почувствовал нежное прикосновение его губ к моим. «Зараза! Чтоб тебя подбросило, протащило через киль с десяток раз и разорвало на тысячи мелких кусочков!» - я отпихнул от себя француза, берясь за шпагу. Тот с обиженной физиономией смотрел на меня. - А ну, выметайся из моей каюты. ЖИВО! – прорычал я, наставляя на француза пистолет. Вместо того чтобы мирно извиниться и выйти, тот спокойно подошел, откинул пистолет в один из углов каюты, после чего провел по моей щеке ладонью и ответил: - Не се'чай на меня… Я же вижу, что в глубине души ты такой же, как и я… - Шарль, я, конечно, все понимаю, но я не такой. Далеко не такой. Извини, но я не такой сексуально-озабоченный, как ты, и не кидаюсь на все, что движется. Так что уходи подобру-поздорову отсюда, голодранец, пока я не велел своим ребятам «Прелестницу» разнести из пушек к чертям собачьим да тебя самого на корм рыбам не отправил. Но, оказывается, этому французу, что в лоб, что по лбу – всё одинаково, так как он сгреб меня в охапку и я почувствовал, как он с непривычной для французов страстью принялся целоваться. Единственный способ заставить его уйти с моего корабля – это не дать ему окончательно затянуть меня в грязные сети однополой любви. Поэтому, я, с трудом выпутавшись из его объятий, схватил его за воротник камзола и поволок это чудо к выходу. Выйдя из каюты, я, на глазах у двух команд перетащив упирающегося Шарля на «Прелестницу», передал его старпому с этого корабля. - А теперь дуйте отсюда на всех парусах! И что бы я ни вас, ни вашего корабля, ни тем более тебя, Шарль – не видел в водах Вест-Индии! – предупреждающе крикнул я и удалился обратно на свой корабль. - Сняться с якоря! Поднять паруса! Полный ход за «Прелестницей»! – я решил проследить за тем, как этот корабль покидает мои территориальные воды. Не помню, сколько дней я гнал бриг барона Атлантики до границы, но через несколько суток «Прелестница» покинула воды Вест-Индии. Я, дав прощальный залп из бортовых орудий, тем самым предупредил Шарля, чтоб он больше на мою территорию и носа не показывал. Иначе Атлантика лишится своего барона… ********** - А вы все же не захотели становиться таким же, как и он? – спросил кто-то из слушателей. - Да. Я тоже иногда перегибаю палку в «науке страсти нежной», но ведь всему есть предел, верно? – хитро ухмыльнулся Джек, смотря на сразу притихших слушателей. - То-то же. И с тех пор Шарль боится соваться в Вест-Индию... Ну, на Совете эта история всплыла из-за болтливого языка барона Атлантики, но мне удалось убедить всех, что это не более чем сплетни. - Капитан поправил сползшую на лоб треуголку и продолжил свое повествование.