Твоя корона — моя победа.

      Тревога пред грядущим ужасом, разодетым в королевские шали, совсем не радовала меня своим существованием: Та встреча с мерзопакостным майором еще долго витала в моих мыслях, то взбудораживая тем самым мне сознание, то как-то по-нездоровому откликаясь на моем общем самочувствии. Особенно меня бесили его смешки с тех пор, как дело касалось коронации: — Лишь нам будет известно, кто скрывается за ширмой правительницы, Фран-циск... И во время того разговора я понял, что добра от всего этого мне даже и ожидать не стоит.

***

      Утро четверга. Весна две тысячи триста двадцать третьего года. Иначе говоря, за дворцовыми вратами уже раскрывались неземной красоты растения: некоторые, подобно плющам, обвивали собой съехавшие набок крыши модернизированных зданий — видимо, это было в моде. И, когда люди, будучи уже не теми, коими являлись в преспокойных ушедших столетиях, спокойной реагировали то на третий глаз, то на вторую руку, ну, или, в крайнем случае — шестой палец, я продолжал со скребущими в душе кошками соглашаться со всем происходящим.       В своем роде, большинство людей внешне деградировало, обернувшись фриками — сих существ, хоть это и не по-человечески, но изгоняли в области мелких, отрицающих всем своим бездарным «величием» монархию, земель. Как никак, таким образом количество населения во всех АМ резко снизилось, и всяческие поощрения на душу населения заметно подскочили к небесам. Сами, как говорится, изгнанники, служили монархиям чернорабочими, чья сила была дешевой, а заработки на изготовленных ими товарах — заоблачными. Ну, гхм, что бы ни происходило там, заграницей, меня это уже никак не колебало — очнулся в тот четверг я в королевском ложе, чувствуя, как чье-то раскаленное дыхание обжигало мне щеки; о чем уж ином раздумывать в тот момент?       Лениво разлепив веки, я в ужасе устремил взор в очи нависшего надо мною парня — облаченный во фрак, словно дворецкий, чуть ли не девятнадцатого века, он тяжело дышал, попутно слабо приулыбаясь: я замер. «Какого черта?!» — Ф-фойгт..?! — Рад приветствовать Вас, госпожа Бернхард, — спустя мгновение, майор приложил правую ладонь к груди, в области которой безмятежно билось его сердце; светловолосый преклонил колено, я же – резко метнул взор в сторону вольфрамового сейфа. — Вы сегодня особо прекрасны, королева. «Снится, может...» — я вздрогнул от того, как у меня засосало под ложечкой, а взор помутнел, словно при густом тумане. — «Я не соглашался на подобное высмеивание, и..!!» — Заткнись, Димитрий!! — вырвавшись откуда-то из глубины, мое гневное рявканье моментально рассеялось в воздухе, после чего мне послышалось невинное птичье чириканье за окном. «Гхм...» По-правде говоря, я даже и не помнил, когда в последний раз испытывал настолько зашкаливающие волнение, переживания, дикое сердцебиение и беспомощность к обстоятельствам; майор шагнул вперед, оказываясь в дюйме от королевского ложа. Далее еще шаг — плавный наклон корпуса, бесстыжее врезание своей ладони мне в плечо. Пусть я был и зол до такой степени, что желалось без всяческих объяснений залепить пощечину этому тварюге, покинуть этот чертов дворец, навсегда позабыть и о нем, и о своей службе, и вообще — обо всей гребанной монархии, кою мне предстояло возглавлять, я... — Королева, Вы... — сердце трепыхалось, словно беспомощный птенец. Черт, в те секунды тикающих часов, я видел перед собой лишь бездонные, темно-карие очи белокурого Пройсса, после чего... — Не верите мне..?       Бархатный хрип — Димитрий вечно умел профессионально управлять тембром своего голоса, обращая его из звонкого скрипичного соло в, признаюсь, поистине возбуждающий, заигрывающий шепот. Я поддался вперед — чисто на автомате, так как кровь в моих жилах кипела, а подсоединение к мозгу уже затерялось в глубине адского отвращения. Но, даже несмотря на все это, та мерзость явилась бескрайне обширной — и эта обширность разрушила все грани, перевоплотившись в желание и власть.       Я уже не помню, что все это значило, и как подобное вообще произошло — его губы, прильнувшие к моим, ядовитый язык, прорвавшийся внутрь и жгуче сплетавшийся с моим, все жестче и жестче, его холодные, даже – нет, — ледяные пальцы, кончики коих скользнули мне под ночную рубаху, и... — Вы воистину прекрасна, королева... — я закусил губу, а Димитрий, все-таки вынудив порочный стон сорваться с моих уст, с ухмылкой принялся наблюдать за моей дальнейшей реакцией – за мной последовало яростное шипение, и только после этого я изогнулся, вцепившись пальцами в ворот блондина и с размаху проехавшись кулаком по его лицу – тот выдохнул, приложив тыльную сторону ладони ко лбу и беззвучно захохотав. «Он... Вот же ублюдок..!!» — я попытался приподняться с кровати, попытался заорать, швырнуть что-либо в сторону этой мрази, однако: — «Тело... Не слушается меня..?!» — лопатки намертво были вжаты в шелковые ткани – словно, я окаменел. — Слуги помогут Вам с переодеванием, — вновь преклонившись передо мной, Димитрий поспешил удалиться, так и не вымолвив ни одного жалкого слова, что коснулось бы совершенного им поступка — это, как там называется..? «Мы чуть не занялись с ним...» А потом я завыл от боли — боли, которая так и потрошила собой мой разум: «Ты не сопротивлялся», — говорила она мне, насмехаясь. — «Даже, наоборот, позволил ему захотеть тебя... Ты ведь доволен результатом, правда?..» — Вовсе нет!!..       Запустив дрожащие пальцы в волосы, я склонился набок, чувствуя, как в диком ритме возбуждения колотилось мое сердце — мимолетное извращение, его прикосновения, острые зубы, что ловко полоснули собой мне шею, оставив в память о себе раздраженную багровую полосу, и... «Вы прекрасны, королева.» — Я ему... «Не девка!!»