Твоя корона — моя победа.

      Прошедший день оказался переполненным всяческими лекциями о верной системе правления, подобающем правителю поведении, ну, и в заключение мне предстояло избрать нового генерала, а самому окончательно распрощаться со столь полюбившейся мною должностью. Димитрий, не проявляя никаких признаков очередного желания насолить мне, держался гордо и достойно, попутно разгуливая по королевскому саду и наворачивая круги подле памятника госпожи Бернхард: близ него располагалось место ее захоронения, где, продолжая благоухать и радовать глаз, цвели самые разнообразные, яркие цветники да кустарники. — Грустишь по ней? — внезапно спросил я, вытянувшись позади блондина и, выглянув из-за его спины, воззрился на могилу. — Ай да Аделина, ай да проказница... — Кто это тут заговорил, — обернувшись ко мне лицом, отчеканил парень – снова этот угнетавший взор и не по-доброму сдвинутые брови. — Принимаешь меня за того, кто станет печалиться по разгульной бабе? — Но ведь... — Верно, — выдохнул он, стискивая в оскале белоснежные зубы и отворачиваясь. — Мне действительно ее не хватает. Особенно тех пьянок, которые она устраивала, а затем, икая, принималась исполнять Макарену. — Во взгляде этого заносчивого кретина мелькнуло смущение, когда я, уложив широкую ладонь ему на плечо, резко заставил его обернуться. — Эй-эй, руки не распус..!! — Если я попрошу тебя об одном одолжении, — оборвав того на полуслове, я кашлянул, не зная, как правильнее преподнести вертевшуюся в голове мысль, — то ты... Повинуешься мне..?       На некоторое время майор замер, стиснув своими цепкими пальцами мое запястье и нагло столкнувшись со мной взорами: да, явно, если б не просьба Бернхард передать корону мне, я не испытывал бы на своей несчастной шкуре сие безграничное число издевок, неловких ситуаций и... «И бескрайнее желание сделаться твоим рабом...» — Только ради Госпожи, — на полном серьезе ответил Пройсс, сильнее сцепляя мое запястье. — Я выполню любую твою просьбу... «Ты уверен, что не пожалеешь об этом, Димитрий?»       Пред глазами тайфуном пронеслись незабываемые снимки прошлого: о том, как я, восемнадцатилетний мальчишка был принят полюбившейся народом королевой на службу, как впервые встретился с шестнадцатилетним майором, который на тот момент работал горе-поваром в королевской кухне, как однажды поскользнулся, бродя по прихожей в первом часу ночи, и, что есть мочи, врезался Фойгту в спину — тогда-то я и первый раз в жизни испытал чувство непомерного стыда, будучи нависшим над ничего не понявшим парнем и непроизвольно вжимая его хрупкое тело в холодный глянцевый пол — неужели, еще в тот день в закоулке моих мечт зажегся огонек? — Тогда переспи со мной!! — настойчивый ор, выкарабкавшись из моей груди, затих, вырисовав собой адскую полуулыбку на губах белокурого и заискрив пламень в его глубоких, с хитрым прищуром, очах. — Я приказываю тебе!! — Ты открыто заявляешь о своей любви ко мне?.. — последовавшие слова я более не был в силах различать, ибо вздрогнув всей плотью, вцепился пальцами парню в жилет: какие же острые клыки, кои терзали мне губы, какой же юркий язык, что встрял в жгучий танец с моим, какой же... «Я хочу обратить этот поцелуй в нашу вечность... Димитрий... Почему же твои уста настолько сладки...» — Я тебя ненавижу... — легкие – они сковывались в решете недостатка такого необходимого воздуха, но мне было наплевать на это, как никогда. Я поддавался всем движениям светловолосого, прислушивался ко всем его слабым стонам, надеясь на большее, надеясь хоть на какую-либо зацепку, способную оповестить мое взволнованное сердце — любил ли меня Пройсс? Не любил. Ну, а вдруг, все-таки..? — Не лги мне... — прохрипел майор, очерчивая кончиком языка контур моих губ и, то слабо прикусывая их, то оттягивая и посасывая, параллельно изучал изгиб каждого моего позвонка своими длинными, тонкими пальцами. Еще одно движение, и он бы сжал ими мою ягодицу, и... — Агрх, кха... — даже самые незначительные мышцы моего тела сократились в миллионы раз, сердцебиение превысило норму, а судорожное дыхание новой волной опалило белобрысому шею – эти напряженные ладони, бесстыдно лапая и массируя мой зад, вызывали собой непристойные крики, которые, еле устаивая на ногах, я пытался унять, пытался погасить, словно разбушевавшиеся струи костра. Но я... «Я хочу тебя..!!» — Мы переспим лишь тогда... — шепнул мне блондин, кончиком носа проведя по моей выпиравшей шейной жилке, а затем...       Мы оба пали в объятия друг друга, наслаждаясь ароматом дивных растений, цветших вокруг нас: я вновь глядел на темноглазого сверху вниз, виновато опуская ресницы и изгибая брови. Юноша лишь удовлетворенно пыхтел мне в лицо, ожидая восстановления дыхания и отрывисто заключая недоговоренное им условие: — Лишь... Т-тогда... Когда ты... Сможешь влюбить... М-меня в себя... — Когда с-смогу... Влюбить..? — ошарашенно переспросил я, кое-как удерживаясь навесу, дабы не рухнуть прямо на Димитрия. — Именно так... — подтвердил он. — И я уверен, ты сможешь... «Но для чего, тогда, ты..?» — Наказание отменятся, — майор, оперевшись локтями о свежую почву, измазавшую ему кибер-фрак, слегка приподнялся, принимаясь отряхивать одежку: я также поднялся на ноги, отстранившись от объекта моего воздыхания и, погрузив ладони в глубокие карманы брюк, вынул из одного перемятую сигарету. — Решил окончательно изгадить организм? — прыснул парень, взглянув на меня исподлобья. — Вот что же ты за мразь? — У меня к тебе встречный вопрос, — развернувшись на сто восемьдесят градусов, я направился в сторону к замку, слабо растягивая губы в улыбке и распыляя по чуть ощутимому ветерку измельченный табак: — Раз курение грешно для тебя – то в данной ситуации я готов раскаяться пред священником! Беззвучное дыхание белобрысого заледенело в солнечном свету, после чего и он с облегчением ухмыльнулся: — Так раскайся же, Королева... «Я Франциск», — мой силуэт уже мелькал вдалеке, у порога величественного здания, сливаясь с рябящими перед взором лепестками алых роз, рыжих тюльпанов и нежных пионов. — «И я люблю тебя, черт возьми. Люблю с самого восемнадцатилетия!!»