Твоя корона — моя победа.

      Наступление со стороны монархии, возглавлявшейся Эшфордом, было не избежать, и я, решив прибегнуть к обдумыванию всевозможных исходов – как положительных, так и летальных, – нервозно наворачивал круги подле винтовой лестницы, что вела к залу заседаний. Меня крайне смутила беседа с маршалом, который, не раз замешкавшись при общении со мной, через чур жутко объединил все нечленораздельные идеи в общий вывод. «Подготовка армии к бою способна выбить нас в победители на девяносто девять процентов», — вытянувшись столбом посреди плохо освещенного будуара и уткнув взгляд в область скрипнувших дверец, думал я. — «Неужто..?»       Завидев до замирания дыхания знакомый фрак с «ласточкиным хвостом», я невольно пошатнулся, оперевшись об оконную раму, дабы подогнувшиеся конечности не лишили меня возможности устаивать на ровном месте. — Людвиг прибудет чрез ближайшие три с половиной часа, — оповестил меня служащий, притворив за собой дверные створки. — А еще...       Я неуклюже задвинул штору, крепко сжимая губы и вонзая в них острые клыки; повеяло ароматом лилий, с легкими нюансами жасмина, и я, воззрившись в сторону букета, что был оставлен майором на подоконнике, с досадой оскалился. — И что же это все знач... — Вам предстоит воплотить в реальность кое-что до одури забавное, — усмехнувшись, Пройсс... Он... «Вот же подонок ты, Димитрий!!» — чертыхаясь, я готов был всыпать ему по первое число, однако, пропуская всю мою брань мимо ушей, блондин все-таки подхватил меня на руки и, вырвавшись из укромной комнатки, предназначенной для отдыха с самим собой, помчался вдаль: сквозь множество занавес, сквозь толпы обезумевших горничных, дворецких, стражников – да кого угодно. — «Ты... Ты вынуждаешь меня влюбляться в тебя сильнее прежнего!!»       Непроизвольно уткнувшись ему в грудь, я с упоением вдыхал аромат его одеколона, выглаженного фрака, и только-только развеявшейся цветочной пыльцы – я, словно беззащитный мальчишка лет пяти, обвил руками шею златовласого, мысленно коря себя за то, каким же безвольным становился при одном лишь смешке кареглазого, что раздавался неподалеку от моего присутствия. — На сегодняшний день ты обязан стать «королевой», Франциск, — говорил мне Димитрий, щелкая пальцами и распахивая пред нами сенсорную панель, и представляя взору вид в укромную комнатушку, где во встроенном стенном камине вечным сиянием мерцало пламя, а искаженные зеркала, визуально расширяя пространство, вгоняли в иллюзионный тупик, позволявший воображению бушевать, творить, не сдерживать себя. — О корсете я позабочусь сам, можешь не волноваться... — пульс. Боже, я готов был сомкнуть веки прямо там, будучи вжатым лопатками в мягкие перины, носившие память о парфюме госпожи Бернхард. Платиновый замок гулко щелкнул, подтвердив мои опасения:       Мы оба оказались взаперти. Абсолютно одни: властные ладони, пальцы, уже не собиравшиеся обходиться со мной, как прежде, настойчиво блуждали вдоль каждого сантиметра моих шеи, ключиц, торса, бедер, ягодиц, и... — Для чего тебе... Сейчас это..? Агрх..!! — стон, еще один, и еще. Зная, что никто нас не услышит, никто не посмеет вторгнуться в эту комнатушку, я задыхался от подступавших слез и от адского желания. Желания. Желания. — Девушка обязана быть нежной, — порыв эмоций – как же могущественно его плети хлестали меня. — Поэтому, если как следует поиграться в Вами, Королева, то довольными останутся все... Я ошалел, признаюсь: вновь эти грязные трюки, на кои я повелся. Снова эти порочные улыбки, морально расчленявшие все сотворенное мною. Но в тот раз... — Ты девственник..? — хихикнул майор, лишая меня пиджака, нагло срывая с моих плеч рубашку, принимаясь покусывать их, затем, оставляя влажную дорожку из поцелуев, опускаясь все ниже и ниже... Щеки побагровели от внезапности: я всего-то рассеянно кашлянул, запуская дрожащие пальцы в шелковистые пряди блондина, унимая вой, костью застрявший в горле. «Такой горячий...» — в его руках я превращался в своеобразное месиво, из которого мой скульптор был в силах сотворить все, что ему только взбредало в голову. Но на тот момент все происходящее с трудом становилось мне ясным: приблизившись к чувствительным вершинкам моей груди, Пройсс обхватил левую из них губами — я взревел, совершал жалкие попытки слить отрывистые мольбы в полноценные, но... — Ах!! — как же противно. Хотя так же приятно. Как же гадко – испытывать тесноту в брюках, от коей мой орган наливался кровью и болезненно пульсировал. — Пошел на хер, тварь!!       Он усмехался. Усмехался напоказ и продолжать прикусывать, обводить языком, посасывать и с упоением ласкать каждый из моих сосков. А я срывал с уст непристойный скулеж, улавливая всем собой его леденящее дыхание, выгибаясь ему навстречу и жаждая немедленной остановки времени. «Я люблю тебя, Димитрий». — Вы и впрямь влюблены в меня, Королева..? — собственный вопль согласия оглушил меня. Я полоснул грудь парня ногтями, оставляя ими напоследок воспалившиеся, багровые полосы – он добился своего, в очередной раз принявшись вовлекать меня в настойчивый поцелуй: между делом, поглаживая мне внутреннюю часть бедер, он шептал что-то неразборчивое, пока я беспрекословно подчинялся ему, упирался ладонями о его грудь и обессиленно отталкивал. Ведь... «Я для тебя марионетка, правда?..» — парень смахивал невинные слезы с моих пушистых ресниц, по-ходу расточая ласки на, уже не по-детски, возбудившийся член, что до конвульсий, разливавшихся сладостной истомой по напряженным венозным жилкам, впирался мне в зону расположения ширинки. — «Ты пользуешься моей преданностью, когда Я – и только, обязан был втаптывать тебя в грязь и брать вверх...» — Полюби же меня... — сорвавшись на истошные возгласы, я впился в припухшие уста блондина и, вплотную прижимаясь к кареглазому, еле коснулся коленом его бедра. — Д-димитрий... — Желанием особым не горю... — отныне, наши одеяния были вышвырнуты как можно дальше, предоставляя нам обоим возможность решить финальный исход: я его любил, Он лишь — влюблялся в меня, и я это знал. Я это чувствовал. Я этого хотел. — Но ты... Явно сламываешь мою стальную выдержку... «Я ее... Уничтожу...»