Твоя корона — моя победа.

      Очнулся я во втором часу дня, смутно припоминая все произошедшее: растянув руки по аккуратно убранному ложу, я без сил склонил голову набок. — Солнце... — я старался не смыкать веки, так как меня не по-адекватному клонило ко сну: мне казалось, я был опустошен. Казалось, я был не в тех обстоятельствах, не в подобающем им пространстве. — Так ярко светит...       Мышцы, суставы – все конечности, и даже вплоть до моего зада, – нечеловечески ныли: я, приложив тыльную сторону ладони ко лбу, нащупал инородный объект — иначе говоря, челку, чьи длина и разрез не соответствовали моим. Далее я приподнялся с шелковистых перин, терпя заносчивую боль, опираясь локтями о них и, завидев ужасающее зрелище, растерянно моргнул: пышное платье, сшитое из дорогостоящей бирюзовой ткани, смоляные локоны, рассыпавшие свой шелк мне по плечам, утонченные танкетки, невесомо державшиеся на моих ступнях, облаченных в тугие, капроновые гольфы. Истерика расперла меня: чуть не рухнув с упругого матраса, отдававшего ароматом пыли и сирени, я вцепился пальцами в оставленный на тумбе сенсорный передатчик, обычно предназначавшийся для звуковых сообщений или же оповещений.       Коснувшись переключателя, мне послышался суровый хрип, принадлежавший исключительно Димитрию и с каждым разом поражавший меня своим великолепием, но... Стоило мне вслушаться в его послание, как аппарат мгновенно выпал из рук, проехавшись по отполированной поверхности кварцевого пола и разнесясь ровно в три добротных осколка. «Добрый день, госпожа Бернхард. Как самочувствие? Нездоровится, может? Или судороги то делают, что докучают Вам? Верно. Вы, видимо, плохо осознаете все произошедшее, но сообщу Вам кое-какую новость без зазрения совести: мы занимались сексом. Да-да, именно так, после чего совместно приняли душ, окончив «трапезу» лишь в кабинке: с Вашей спермой на моих губах. Вы действительно подарили моему достоинству непримиримую жажду держаться торчком — ему нравились прикосновения вашего «товарища», а также его желанная влага, соответствующие габариты и... М-м, что есть, то есть, и с Вашим кипящим пылом-жаром ничто не сравнимо. Да и держались Вы вполне достойно — я ожидал, что Ваше Святейшество изольется раньше, чем я планировал. О слухах и сплетнях можете не беспокоиться: ванная комната встроена в сию комнатушку, так что за ее пределы нам даже и выглядывать не пришлось. Как я и говорил Вам прежде, Людвиг прибудет к задним Пропилеям замка, – с закосом на древнегреческий стиль, – около двух часов дня. Постарайтесь пробудиться ото сна к этому времени. О королевском «убранстве» я кое-как, да позаботился, дабы Вы соответствующе предстали среди гостей. О подробностях сообщу позже. Ждать я Вас буду у танцевального холла. P. S., Знаешь, Франциск... Ты превзошел госпожу Аделину в миллиарды раз, в постели. Я поражен до самой искренней улыбки. До связи. Ваш верный слуга и раб, Димитрий Фойгт Пройсс.» — Это... Значит, я испытывал чувство опустошенности из-за..? То бишь, мою сперму он пробовал на вкус, ласкал языком уздечку, поглаживал взбудораженную плоть от нижней части до самой вершины — и так во всю длину, попутно жестко надавливая мне на соски, теребя их пальцами, скручивая и... «Вспомнил!!»       Разряд тока пронзил меня насквозь: я безмолвно поднялся на ноги, молниеносно вспоминая каждый свой порочный стон, поистине широкие ладони, что мастурбировали мне член, еле слышные смешки наслаждения, грозное рычание... Flashback. — Утренний оргазм никому еще не вредил... — шептал кареглазый, врезавшись головкой своего органа в мой, и, обведя друг друга по окружности, они оба отвердели до такой степени, словно и не являлись частью человеческого тела, живой плоти.       Порывы ледяных струй воды хлестали нам плечи, и мы двое не были в состоянии принять верное решение: кто же станет главенствовать, а кто – подчиняться, — время от времени перенимали эстафеты друг друга, с жадностью изобретая новые, дерзкие поцелуи, прикосновения, вздохи, и... — Димитрий!! — я бы даже и ором это назвать не смог. Нет-нет, то явилось чем-то напрочь оглушительным — таким, отчего была способна содрогнуться, быть может, вся Земля. — А-ах-х!! Все-таки, он выиграл ту «схватку», столкнув меня с обрыва и вернувшись победителем. Он смог основательно разрушить мою психику одним только тайным оружием, прибереженным им на конец, а именно... — Ты и без того скоро сдашься... — резкий толчок, и еще один. Все в единый миг обратилось таким отвратительным, до блевоты бездарным: властные пальцы, сжимавшие мне бедра, мои раздвинутые ягодицы, боль и унижение, жаром отдававшиеся у меня на скулах, фонтаном хлынувшая сперма и победоносный смех майора – все. — Расслабься, дурак!! Ты себе только хуже делаешь собственным упорством и несогласием!! Я ведь и без всякого прекрасно знаю, — я ощутил «его» во всю длину, и пик шока, с примесью удовольствия, мгновенно улетучился, вынудив меня остолбенеть, словно статуя, — ... знаю, что ты влюблен в меня!!..       Неутолимая дрожь кошками скреблась где-то в глубине моего чуланчика, который я привык наименовывать «душой». Все и впрямь было уничтожено — я впредь не мог совладать с собой, понимая, что мой возлюбленный прекрасно был в курсе всего. — Влюблен... До смерти... — стиснув пальцы, я уперся лбом о створку кабинки и бесшумно опрокинул непроизвольно текшие слезы. Мне оставалось лишь признаться ему: и тогда он смягчился, разомкнул соединение наших тел, прильнул ко мне, приобнимая со спины и утыкаясь кончиком носа в шею. — И я прекрасно осведомлен о твоем наплевательском отношении, но... — Этакий кусок дерьма, — удар кулаком в спину, от которого громогласный кашель вырвался из моей глотки: обернувшись, я метнул взор блондину в очи, кои скрывали влажные от, леденившей кровь воды, пряди пшеничных волос. — Привык ты к самоунижению. Хотя бы от моего имени не позорь себя.       И тогда я, расплакавшись навзрыд, рухнул на колени, а Димитрий, не удержавшись на ногах, пал предо мною: ошарашенно коснувшись своей рукой моей напряженной спины, блондин аккуратно принялся смывать оставшуюся пену с моих жестких, пепельно-черных локонов, и затем, снисходительно растянув в улыбке уста, заключил со мной ответное объятие. «Все должно быть совсем не так!!» Конец Flashback.

***

Настежь распахнув дверь, я пулей вылетел из комнаты, чуть не покатившись кубарем в связи с... — Вашу мать, какого хрена в такие каблуки наряжаться?! — налету ухватившись за перила, я подключился к датчику гравитации, встроенному в объемный ворот платья, и прыжком одолел расстояние в тридцать метров высоты, с облегчением смотря на пройденное препятствие – то бишь, винтовую лестницу, как вдруг... — Между прочим, Вы безумно красивы, — тончайшие нотки иронии утопали в басистом голосе майора, и он, оправдавшись тем, что по чистой случайности успел вовремя подхватить меня на руки, сразу же сомкнул подошвы моих танкеток с мраморной поверхностью прихожей: от сей внезапности я взвизгнул, с паникой в глазах прикрывая побагровевшие в смущении щеки. — Гхм... Тебе... Уже лучше?..       Я отрицательно мотнул головой — озорные огоньки, сверкавшие в расширенных зрачках юноши, погасли, и он лишь приухмыльнулся. Меж нами воцарилось молчание: светловолосый упорно глядел на меня, а я настойчиво отворачивался, сдвигая брови и фыркая. — Переговоры вот-вот начнутся, — внезапно прошептал он, прижавшись губами к моей шее и наградив ее пунцовой отметиной, отчего я гневно зашипел, обнажая белоснежные зубы. — А данная метка популярно объяснит его Королевскому Ничтожеству о том, что Вы — моя королева. Сегодня. И во все последующие дни. «Он... Это...» — в горле пересохло от столь неожиданного заявления со стороны, вроде, безэмоционального, а с другой – переполнявшегося различными порывами чего-то магического, Димитрия Фойгта Пройсса.       Счастье захлестнуло во мне – я впервые почувствовал себя нужным. Нужным именно этому человеку, которого я однажды влюблю в себя. Влюблю до потери пульса, и до сноса крыши. А пока, одарив друг друга улыбками, мы сплетали наши пальцы в мягком прикосновении: и только я хотел притянуть его к себе за алый галстук, слух мой был разодран высокочастотным возгласом столь чужого, незнакомого голосого тембра: — Аделина!! — вьющиеся, огненные волосы, чуть короче плеч. Может, и радостный, но от природы жестокий взор янтарно-изумрудных глаз. Острые черты лица, приемлемый рост, дьявольская усмешка, осуществленная приподнятым уголком рта. И он... «Все будет в порядке», — не отступая от меня ни на шаг, прыснул златовласый, по-прежнему не выпуская моего запястья из своей мертвой хватки. — «Только не раскрывай все карты раньше положенного срока...» — Вот мы и... Встретились!!