Брелок для ключей

      — Мерзость, — констатирует Ясутомо, выглянув из клубной комнаты. — Плыть будем?       Конечно, он преувеличивает. Дождь идёт всего минут десять как, но льёт от души, с чувством, с толком, с расстановкой. Прям разверзлись хляби небесные, и горе тому, кто не успел построить ковчег, и прочая околорелигиозная муть. Это в каком-то из детективчиков Шинкая недавно библейские мотивы упоминались.       — А есть другие варианты? — поёжившись, спрашивает Шинкай, и Ясутомо становится смешно. Между прочим, его никто не заставлял оставаться в клубной до вечера, это у Ясутомо на сегодня только на станке было запланировано четыре часа, а у всех нормальных людей тренировка закончилась ещё пару часов назад. Стоит теперь тут с несчастным видом, лупает глазами, как вытащенная днём из дупла сова… Ну и сам дурак.       От клубной комнаты до общежития — пять минут пешком. На байке быстрее, конечно, но лучше и не пытаться — ноги и так грозят отвалиться, а по глубоким лужам отвалиться можно целиком, причём кувырком и вместе с байком. Ну его. Так что бегом-бегом-бегом: натянуть ветровку на голову, чтобы была хотя бы видимость защиты от хлещущих с рвением закоренелых садистов струй дождя, закрыть рот, чтобы не захлебнуться по дороге, и бежать чуть ли не на ощупь, потому что открыть глаза — верный способ их лишиться.       Общежитие никогда ещё не казалось таким родным и уютным.       — Хуже, чем чих — только когда чихнуть не можешь, — глубокомысленно изрекает Шинкай, и Ясутомо старательно подавляет желание хорошенько врезать ему по вихрастой рыжей башке. Впрочем, сейчас волнистые волосы напоминают комок странных водорослей.       — Чего застыл? Пошли уже, это ты здесь простужаешься мгновенно, — сварливо бурчит Ясутомо, кулаком между лопаток подталкивая Шинкая в глубь общежития. На полу остаются лужи, мерзко, зябко и промозгло. Хочется кого-нибудь покусать.       — Кажется, уже простужаюсь, — Шинкай виновато улыбается. Ясутомо мысленно выдаёт себе медаль за самоконтроль, потому что желание прибить дражайшего друга-товарища-ещё десяток наименований становится почти маниакальным. Всё-таки как хорошо, что в Хакогаку не просто душевые, а купальни. Вообще-то Ясутомо их не любит, но после тяжёлых тренировок или, вот как сейчас, после купания под дождичком, когда трясутся и стучат все кости, средства лучше не придумаешь.       — В онсен?       — В онсен, — вздыхает Шинкай, и по его неравномерно разрумянившемуся лицу расплывается лукавая улыбка. — Потрёшь спинку?       — Разве что наждачкой, — не остаётся в долгу Ясутомо и всё-таки отвешивает ему подзатыльник. Исключительно для профилактики… ну, скажем, простудных заболеваний. И воспаления наглости. И хитрости. И, разумеется, просто от большой любви.