Утопая во взглядах

Я слишком сильно волновалась. В моей голове пролетел весь сегодняшний день: аэропорт, женщина у стойки, поющая девочка.... Все до единого. Веки моих глаз становились тяжелее, а в ушах раздавался навязчивый звон. Рука Димы давно бы уже "уползла" от меня, но я по инерции вцепилась в нее как можно крепче. И не потому что мне этого хотелось, а потому что это единственное что придавало мне легкости и уверенности. Я парила между раем и адом. А мысли разделились на две группы: положительные и до жути отрицательные. Я глубоко вздохнула и, отпустив Димину руку, вжалась в кресло, вцепившись как можно крепче в его ручки. Я открыла глаза. Самолет прекратил взлет и уже плавно летел в чистом ночном небе. Как и положено, раздался сигнал, и табличка "пристегнуть ремни" погасла. Тем не менее расстегивать я их не торопилась. Я близко-близко наклонилась к окну и уперлась в холодное стекло. Безоблачное небе дарило мне неописуемые эмоции, и это приподнимало мне настроение. Вновь придя в себя, я повернулась в сторону Димы, который в этот момент сидел с прикрытыми глазами, а те смыкались от вечной усталости. Я слегка провела рукой по его плечу, и он повернулся. Я не собиралась о чем-то с ним говорить, не хотела просить его о чем-либо. Я просто тихо улыбнулась и прошептала: - Спасибо...что ли... - мое горло пересохло, и я прокашлявшись добавила, - просто спасибо. Без что ли... Он улыбнулся в ответ и вновь закрыл глаза. Люди никуда не ходили, нигде не шастали. Никому ничего не было нужно. Кто-то тихо дремал, кто-то занялся прочтением книги, а кто-то решил что это отличная возможность просто насладиться спокойствием и тишиной. Гул шепота лишь изредка окутывал какую-то из частей самолета. Вся сонность и утомленность разом исчезли, а мое сознание воспроизводятся одни и те же моменты.Какое же окрыленное чувство! И в прямом и в переносном смысле. Пока я сидела и томно расплывалась, стюардессы начали медленно обслуживать пассажиров. Так как мы сидели в самом конце, где по сути только мы и находились, стюардесса решила начать с нас: - Вам чай, кофе или сок...? - она приветливо улыбнулась так, что ее милое личико совсем юной девушки превратилось в любопытную лисиную мордочку. - Я, пожалуй, буду чай, - я в ответ постаралась улыбнуться как можно отзывчивее, что с моим чудесным настроением мне удавалось прекрасно. Она осторожно поднесла чай и, смущенно указав пальцем на моего соседа спросила: - Молодому человеку ничего не ...? - она прервалась и вместо слов начала объяснять все жестами, приподнимаю брови, а ее утихающий голос стал на тон выше. - Да, да, - я махнула рукой, но, посмотрев на спящего напарника, я решила что ему явно нужно взбодриться, тем более именно сейчас мне захотелось общения, - а знаете, было бы неплохо. Ему кофе. Она вновь улыбнулась и, подав мне кофе, тихонько пододвинулась и сказала: - Так необычно, что вы вместе летите, - она забавно посмеялась и ушла и забавно задрыгала руками. - Действительно необычно, - незаметно промямлила я. Глотнув чая, я принялась толкать Диму, якобы случайно, усаживаясь при этом как можно "удобнее". Он приоткрыл глаза и выпрямился. Разбудила. Он, несмотря на пробуждение довольно улыбнулся и, указав на кофе, спросил: - Мне? - Да, конечно, - я подвинула кофе и хозяйственно указала рукой. Он, еле-заметно кивнув, начал осторожно отпивать горячий кофе. Спустя некоторое время и чай, и кофе кончились, и мы просто разговаривали обо всём подряд: - На самом деле, мне кажется эта поездка того стоит, - продолжил наш разговор Дима, - в Лиссабоне я еще не был, тем более сейчас не сезон, и никакой толпы туристов мы не увидим. - Это и хорошо, а то " наших" туристов сейчас можно узнать везде, - я аккуратно развела руками в сторону и положила их на колени. О чем только за это время не успели поговорить: и о работе, и о Подмосковье, и о прошлых путешествиях, даже политику затронули, но разговор все равно, как и должно было быть зашел в тупик. Я непринужденно кинула взгляд на экран местного телевизора и вздохнула. Более четырех часов. Еще лететь столько времени! Я с детства любила путешествовать, но при этом выезжала куда-то я редко, не так продолжительно, и не так далеко. И еще я с детства очень любила свой дом,о котором, несмотря на немалое количество прошедшего времени вне родной квартиры, я и не думала. - Может сыграем? - вдруг спросил Дима, не сводя с меня увлекавшего взгляда. Я вновь взглянула в его манящие глаза и на автомате сказала: - Да, - я ответила, сама не зная,на что подписываюсь. Но кто знал, что мы действительно будем играть. Просто и так по-детски здорово! В течение следующего часа мы играли в морской бой где победу удалось одержать ( ну конечно же!) мне. - Нечестно, - качая головой заявил он. - Честно, честно, - пригожая пальцем ответила я, вредно при этом улыбаясь. В "крестики нолики" была ничья, но только из-за того, что он постоянно меня отвлекал, щелкал пальцами и всячески мухлевал. Он мог меня отвлекать и веселить, и никакая победа не стоила этого счастья. Мне просто было радостно вспомнить эти старые детские и давно забытые нами игры. - Можно в "пальцы" сыграть. Он взял аккуратно мою руку, от чего меня пронизала покалывающая, но невероятно приятная дрожь. Оказалось, это такая же обычная игра: твоя задача "повергнуть" палец противника, а точнее, своеобразно схватившись руками, сражаться большими пальцами. Тот, кто удержит палец противника в течение пяти секунд - выиграл. По крайней мере я поняла это так. Поначалу я просто водила пальцем из стороны в сторону, а он его "придавливал" и выигрывал. А затем я как-то втянулась в эту не напрягавшую игру. И даже пару раз победила. Но если сейчас я могу спокойно вспоминать, как мы забавно играли в "пальцы", то тогда я отчасти думала совершенно не об игре. Мне было так неловко его даже за руку держать. И пусть это игра, и пусть это такие правила, но я никак не могу описать, что можно почувствовать от его рук. Он единственный человек от взгляда которого я погружаюсь в транс, а от прикосновения и того хуже.Тогда мои мысли резко оборвались. Свет в салоне самолета два раза моргнул, а самолет, немного покачав, начало страшно трясти. Я за это время ни разу не отстегивалась и убедила Диму поступить так же. Табличка "пристегнуть ремни" загорелась, и заговорил пилот. Мы попали в зону турбулентности. Наши руки, связанные игрой, резко сжались еще крепче, а я неосознанно посмотрев на него, молясь, прошептала: - Мне страшно. Он промолчал, а руки наши цеплялись все крепче и крепче. Он ничего не говорил. Трясло все сильнее и сильнее. Разве он мог тогда сказать, что и ему сейчас не по себе?