Точка зрения

— Эльф? Домовый эльф? — А что не так с домовым эльфом? — я выпрямилась, сжимая в руке мешочек с землей, собранной на могиле свободного домовика Добби. Погладила табличку с надписью. Вспомнила, как мы сидели здесь с Гарри, прижавшись плечом к плечу. — Ты уверена, что это сработает? Я имею в виду, что это всего лишь какой-то домовик. А Эдуардус говорил о земле с могилы героя. — Добби совершенно точно герой. — Эльф? — у Сириуса стало такое лицо, словно он обнаружил перед своим носом коровью лепешку. — Не говори о Добби с таким вонючим аристократическим видом, как будто в твоем доме этих существ прибивали за уши к стенам! — возмутилась я и осеклась, увидев сузившиеся глаза Сириуса. Он яростно отвернулся, взметнулись длинные, лохматые волосы. — У моего крестника слишком болтливый язык, — с горечью процедил Сириус. — А, — прозрела я, — вот оно что. Прости его, Добби. Он ведь тоже Блэк. Стремительном вихрем — звякнули друга об друга мои браслеты-тыковки — Сириус схватил меня за руки. Его лицо было белее белого. — Не смей, — зарычал он, ничем не уступая Ланселоту, — говорить обо мне так, как будто я похож… хоть на кого-то из них. На его виске бешено пульсировала жилка. — Наверное, — ехидно заметила я, — ты и на распределительную Шляпу так же кричал, когда отказывался поступать на Слизерин. А еще говорят, что старые люди становятся год от года мудрее. — Кто… старый человек? — Сириус отпустил меня. На его лице уже проступала виноватость. Вот-вот начнет хватать себя за космы. — Разгадайте загадку! — объявила я, убирая мешочек с землей к себе в сумку — подальше от всяких сумасшедших. — У кого мама Блэк и папа Блэк, а сам он вовсе не Блэк? Кто родился так давно, что даже вспомнить страшно, а считает себя молодым? Кто умер, а продолжает шастать туда-сюда по земле? — Кто же это? — прозвучал нежный голос за моей спиной. Я оглянулась. Билл и Флер Уизли стояли на тропинке, убегающей к их дому, и смотрели на меня весело и даже как-то с нежностью. — Конечно же, морщерогий кизляк! — с самым многозначительным видом сообщила я. Это поистине волшебное создание являло собой отгадку на многие вопросы и никогда меня не подводило. После чего, чтоб наверняка, я принялась махать руками, отгоняя мозгошмыгов. Как правило, если у кого-то оставались ко мне вопросы после морщерогого кизляка, то после мозмошмыгов — уже точно нет. — Луна Лавгуд в нашем огороде, — сказал Билл с удовольствием. Казалось, даже шрам на его лице излучал дружелюбие. — Добро пожаловать в «Ракушку». Здесь всегда рады друзьям Гарри. Каждый раз, когда кто-то мне напоминал о том, что у меня есть настоящие друзья, в моем животе разгоралось солнце. В веселой, уютной кухне Флер и Билла пахло ванилью и счастьем. Кругленькая, очень беременная Флер протянула мне чашку чая. — И еще одну, пожалуйста, — вежливо попросила я. Сириус Блэк, сидящий на соседнем от меня стуле насмешливо хмыкнул. Это работало очень странно — Сириус был очень даже плотным, если я протяну руку, то почувствую его тепло. Стул скрипнул под ним, когда он сел, а занавеска шевельнулась, когда он подвинул её, прячась от яркого солнца. Но Флер и Билл словно не замечали ничего такого. Их взгляд начинал таинственным образом рассредотачиваться, когда касался Сириуса, и они тут же отводили глаза, срочно заинтересовавшись чем-то другим. Удивительные существа, эти расщепенцы. Возможно, даже удивительнее, чем бундящие шицы. Но может и нет. — Ты теперь пьешь чай из двух чашек? — спросила меня Флер. — Нет, — ответила я. — Вторая чашка для моего воображаемого друга. Он сидит рядом со мной. Флер честно попыталась посмотреть на Сириуса, но тут же её внимание привлекла крохотная паутинка на подоконнике. — Ах, — воскликнула она сердито и взялась за метелку. Билл оказался более стойким и некоторое время таращился в никуда (никуда не отказало себе в удовольствии показать Биллу язык), потом с явным облегчением повернулся ко мне. — Твой воображаемый друг? — спросил он с нарочитой вежливостью. Со мной часто так разговаривали. — Его зовут Ланселот, — я подвинула к Сириусу чашку и громким шепотом велела: — Пей, а то меня примут за сумасшедшую! Сириус демонстративно сложил руки на груди. Я пнула его ногой под столом. Стол пошатнулся. — Простите, — извинилась я. — Что ты делаешь так далеко от Хогвартса? — спросила меня Флер, пододвигая плетенку с печеньем. Она очень старалась не вникать в подробности про Ланселота. — Мне нужно было взять немножко земли с могилы Добби, — честно ответила я. — Он ведь настоящий герой, правда? — Правда, — с улыбкой ответил Билл. Флер дала мне с собой целую корзину вкусной снеди, и по дороге к дому Блэков я хрустела сочным, крупным яблоком. Мы шли вдоль берега, воздух был соленым и ядреным, как ругательство пирата. — Хорошо, что мы в Корнуолле, — вслух размышляла я, — по крайней мере, здесь есть море, а если есть море, то есть корабли, а если есть корабли, то у них могут быть паруса. — Я, конечно, древний старец, который помнит еще Мерлина, — злопамятно отозвался Сириус, — но даже во времена моей далекой юности паруса уже отменили. Хотя… Он достал из корзинки отрывок газеты, в которую была завернута бутылка вина. — «В Фалмуте стартует большая парусная регата», — прочитал он вслух заголовок с первой полосы «Пророка». — Чушь! — немедленно отозвалась я. — «Пророк» то и дело выдумывает всякие небылицы и пишет откровенные глупости, а с тех пор, как закрыт «Придира», несчастная Британия погрязла в невежестве… Это потому, — понизив голос, я придвинулась ближе к Сириусу, — что каждый редактор «Пророка», вступая в должность клянется говорить только неправду и ничего, кроме неправды… — Мое бедное дитя, — странно отозвался Сириус, и мне показалось, что он был почти готов погладить меня по голове. — И ведь они даже не удивились, когда ты сказала про Ланселота. Интересная у тебя репутация, Луна Лавгуд. — Люди просто не хотят видеть то, что не хотят, — беззаботно отозвалась я. — Они считают, что некоторых вещей не существует, просто потому, что не существует. Или мы не можем сделать какие-то вещи просто потому, что не можем. Но на самом они всего лишь не хотят о чем-то знать или что-то делать. Вот ты, например… — Нет-нет, — быстро отозвался Сириус. — Плохой из меня пример. Я развернулась и зашагала перед ним, ступая задом наперед. — Робин Бобин Барабек скушал сорок человек, и корову, и быка, и кривого мясника, и телегу, и дугу… — Люди просто видят в тебе то, что ты хочешь, чтобы они в тебе видели, — перебил меня Сириус. — Собакой ты мне нравишься больше, — снова взгрустнула я. За нашими спинами шумело море.