Точка зрения

«Привет, Луна. Мне говорили, что ты дала дёру из Хогвартса, и Гермиона, кажется, бросила из-за этого спать по ночам: ей снятся кошмары о неоконченном образовании. Странно, что ты вспомнила Сириуса, мы как раз недавно говорили о нем с мистером Уизли. Сейчас в министерстве полный переполох после войны, они там никак не могут разобраться, кто за кого сражался. Но через несколько лет, когда волшебники перестанут сходить с ума из-за всего этого, я обязательно верну честное имя крестного. Но ты же никогда не была знакома с ним? Рад, что у тебя все хорошо. Гарри. Гоблины-весноеды?.. Лучше не отвечай». Я прочитала это письмо Сириусу вслух — три раза подряд, чтобы он точно запомнил, что у меня есть живые друзья. Мы лежали в огороде, между огромными тыквами, которые продолжали расти здесь из чистого упрямства — много-много лет за ними никто не ухаживал. Припекало солнышко. Сириус при словах «честное имя» каждый раз морщился, как от зубной боли — он изо всех сил делал вид, что его нисколько не волнует это самое честное имя. Вроде как мертвецам оно вовсе ни к чему. Это было смешно, потому что нет на земле более тщеславного существа, чем мой Ланселот. О, если бы он встретился с моим папой в те счастливые времена, когда слава «Придиры» гремела по всей Британии — какое потрясающее, совершенно правдивое интервью написал бы про него папа. В своем фирменном стиле, если вы понимаете, о чем я. На какое-то время я задумалась о том, какой будет эта встреча: «Сириус, это папа», «Папа, это Сириус — к которому маленькой девочкой по ночам я убегала в Азкабан и к которому я убежала из Хогвартса», и тогда зубная боль схватила мои нервы. — Что у нас на очереди? — спросила я, чтобы отвлечься. Сириус перестал пулять по тыквам горохом и посмотрел на меня. — Как у тебя обстоят дела с родственниками-младенцами? — спросила я. — Нам бы отхряпать у кого-нибудь из них клок волос. — Пора в Лондон, — скорбно вздохнул Сириус, и вся бренность этого мира моментально скопилась в морщинках его глаз. Я задумалась. У Сириуса, как у многих анимагов, были серьезные проблемы с аппарацией. — И фестралов тут нет, — пробормотала я. — Луна, — Сириус склонился надо мной, и его лицо заслонило небо. — Почему бы нам — для разнообразия — не начать с самого очевидного? — Ковра-самолета? — «Ночного рыцаря». — «Ночной рыцарь»? — возопил Эдуардус. — Да он же возьмет не менее двадцати двух сиклей, а то и… — на лице призрака отразился неподдельный ужас, — все тридцать? Деловитый Сириус поднял лохматую голову от выкопанного под дубом сундучка. — Будете так вопить, о мой скупейший предок, — ядовито сказал он, — мы и золото приберем, и вас на тот свет не отправим… Призрак зашипел и так стремительно пронесся сквозь меня, что я едва не упала от холодного ветра. Сириус кинул мне увесистый мешочек, который солидно звякнул в моей руке. — Пусть будет у тебя, — сказал он озабоченно. — В конце концов, ты и мертвого сведешь с ума рассказами о взорванном доме. Мне кажется, вам с Ксенофилиусом пора приобрести новое жильё. — С круглой кухней? — обрадовалась я. — Хоть треугольной… Я принялась подробно объяснять, почему никак не возможно приготовить по-настоящему вкусную еду в треугольной кухне — очевидная же вещь — а Сириус внимательно меня слушал, не сводя с меня глаз. У него опять стало непонятное лицо, которое в последнее время появлялось то там, то здесь. Мы вышли из дома, когда уже вечерело. Все важные дела нужно всенепрепременно начинать в сумерках, иначе полнейшая ерунда выйдет. Выбрались на первый попавшийся пустырь, и я бросила на землю свою волшебную палочку. Ждать пришлось довольно долго — после того, как Эрни Прэнг подал в отставку, «Ночной рыцарь» стал передвигаться куда медленнее. Впрочем, большинство волшебников это полностью устраивало — уж очень неприятной была манера вождения Эрни. Кому понравится, когда тебя то и дело норовит вывернуть наизнанку. Наконец, автобус плавно появился из-за угла и остановился возле нас. С подножки выпрыгнула Мариэтта Эджком. На её лице все еще видны были следы от слова «ябеда», которым наградила её Гермиона. Папа рассказывал, что из-за этой истории с Амбридж Мариээту долго не брали на работу, пока её мама, работающая в отделе транспорта, не устроила её в «Рыцарь». Сами знаете, какая неприятная история приключилась с предыдущим кондуктором, Стэнли Шанпайком. Когда ты пытаешься стать больше, чем есть — обязательно жди беды. Так часто говорила мама. Увидев меня, Мариэтта кисло произнесла: — А, Луна… Привет, привет. Как раз осталось одно местечко для тебя — автобус переполнен. Все возвращаются с регаты, знаешь ли. Мы вошли внутрь — при этом двери едва не прищемили Сириуса. Он отпрыгнул и выругался. Очень эмоционально. Мариэтта ничего не заметила. В автобусе часть волшебников уже готовилась ко сну — у них были разложены кровати. Другие продолжали сидеть в креслах. Мне не очень хотелось опять встретить какую-нибудь тетушку Мюриэль, и я накинула на лицо капюшон мантии. — Сюда, — сказала Мариэтта, указывая на узкую койку в углу. — Какао — три сикля. Бутерброд — пять. — Два бутерброда и два какао, — сказала я. — Слышал бы тебя Эдуардус, — засмеялся Сириус. Он сбросил обувь и забрался на койку. Мариэтта неуверенно моргнула, словно поймала краешком зрения нечеткую тень. — Сейчас принесу. Я тоже села на кровать и задернула занавеску. Сразу стало хорошо и уютно, автобус размеренно катился по дороге, Сириус так же размеренно дышал совсем рядом со мной. Мы поужинали невкусными бутербродами и остывшим какао, окружили себя заклинанием тишины, и мир стал совсем крошечным — только в полутьме ярко блестели когда-то тусклые глаза Сириуса. Вот странная странность: разговаривать совсем не хотелось. Хотелось… Я не сразу поняла, чего. Уж очень давно меня никто не обнимал. Объятия вообще доставались мне довольно редко и быстро заканчивались. Мама и при жизни-то была не слишком ласковой, а папа… Он дарил мне лишь сказки, зато в огромных количествах. Куда больше сказок, чем может унести один маленький ребенок. Вот тогда я пожалела о том, что Эрни Прэнг больше не водит «Ночной рыцарь». Если бы автобус по-прежнему скакал с деревни на деревню, словно с кочки на кочку, то можно было бы будто случайно упасть в объятия Сириуса. Но мы двигались очень ровно и шансов на удачу в моем деле не было никаких. — Луна Лавгуд, — сказал Сириус, в его голосе подрагивали искорки смеха, — выкладывай начистоту, что бы ни происходило сейчас в твоей голове. Я действительно готов ко всему — даже к новой лекции о пользе круглых кухонь. Мне всегда было интересно — уха из заглотов, это ведь такой маркетинговый ход, да? Чтобы не привечать гостей. Не питаетесь же вы ею в самом деле… Я молчала, и тогда Сириус заволновался на полном серьезе. — Что за выражение лица? У тебя что-то болит? Ох, была не была! Терять мне с моей репутацией было нечего. Я чуть-чуть придвинулась к Сириусу, потом еще чуть-чуть. Он настороженно наблюдал за моим копошением, но всё равно удивился, когда я взяла его руку и положила себе на плечо. Потом уткнулась носом куда-то ему в шею и так замерла. Сердце громко бухало: бух-бух. Некоторое время Сириус не шевелился, кажется, глубоко потрясенный. Потом его рука потяжелела на моем плече. Он прижал меня к себе. — Бедный ребенок, — пробормотал он, словно про себя. Я была согласна быть и бедной, и ребенком, до того мне стало тепло и спокойно. — Знаешь, — сказал Сириус, и я ощутила легкое дуновение, словно он поцеловал мои волосы, — пожалуй, мне не стоит так уж сильно торопиться обратно за занавес. Имея на руках такую зависимую от меня Луну Лавгуд, вряд ли я посмею оставить её в одиночестве еще раз. В конце концов, — вопреки общепринятому мнению — я же не монстр какой-нибудь.