Точка зрения

К ночи Сириус совсем напился. Я сидела посредине огромной кровати, уткнувшись в книгу «Гравитация или сказки о том, чего нет» и краем глаза следила за тем, как он, пошатываясь, бродит по комнате, так же, как Ланселот мерил лапами камеру Азкабана. Это было приятное и успокаивающее мельтешение, похожее на звук дождя за окном, пение птиц, запах папиных подгоревших оладий. Конечно, Сириус уже принял решение, которое и озвучил мне в «Ночном рыцаре» — он останется здесь, со мной. Приложит все силы, чтобы стать плотнее — с той же отчаянной решимостью, с которой рванул из Азкабана спасать Гарри. Он считал, что без него я совсем утону в своем одиночестве и семейном сумасшествии Лавгудов, так же, как сам бы утонул в одиночестве и сумасшествии Азкабана без маленькой девочки, танцующей для него. — Сириус, — я отбросила свою книгу, поняв, что вот уже несколько раз перечитываю одну и ту же строчку про великого А`Туина, — а как там было — за занавесом? Он оглянулся — глаза красные и мутные, на подбородке щетина, на лбу — упавшие пряди с ранней сединой. — Не помню, — неуверенно протянул он, по-ланселотовски боднув головой воздух. — Вернуться сюда — это как Азкабан, да? Наказание за то, что ты так эгоистично умер и оставил Гарри одного? — Не только Гарри, — пробормотал Сириус, — тебя я тоже оставил одну, и ты попала в подземелье к Малфоям. — А… Я просто спросила, чтобы понимать всё наверняка. Самое сложное в этом мире — жить в нем. Это было написано в одной книжке про американскую воительницу. — Чушь какая, — неожиданно трезво фыркнул Сириус, добрался до кровати и рухнул на неё, едва не расплескав огневиски по подушкам. — Луна Лавгуд, ты, конечно, умная девочка, Рейвенкло, да? Но от твоих попыток ситуационного психоанализа у меня, натурально, крыша едет. Ты не могла бы думать пореже и о каких-нибудь более конкретных вещах? Он пристроил бутылку на тумбочку возле кровати и попытался забраться под одеяло, от чего я едва не скатилась на пол. Запутавшись в покрывале, в балдахине и собственной мантии, Сириус зарычал, раздался треск ткани, и стало понятно, что его трезвый проблеск — это всего лишь краткий рывок силы воли. — Ах ты ж корень мандрагоры моллюском через плетень, — выругался Сириус. Он стал похож на туго запеленованного небритого седого младенца, и я засмеялась, и смеялась так долго и так громко, что начала икать. — Как тебя только в Орден Феникса приняли, — давясь икотой и смехом сказала я, освобождая Сириуса от его пут. — Аластор Муди был против, — ответил Сириус, закрыв глаза. — Я сначала решил, что из-за семьи, даже в глаз ему пытался дать… Ну он тогда еще был вполне себе двуглазым, можно было выбирать — в левый или правый. И грозным таким не был, конечно, но у меня все равно не очень получилось побить его. Он заявил, что ветер у меня в голове гораздо хуже всей блэковской крови разом, после этого мы почти подружились. Ветер был, разве же я с этим когда-нибудь спорил? — Сириус, не глядя, ухватил меня так, как будто я была диванным пуфиком и пристроил свою голову на мои колени. Разве что не взбил меня руками для пышности. — Джеймс сказал, что или мы все вступаем в орден, или Муди сам дурак, и тогда вмешался Дамблдор, он уговорил Муди сильно не выпендриваться, я же не в авроры иду. Ха! Плевал я через колено на всё их Министерство… — Ты встречался тогда с мадемуазель Таттинг? — И с ней тоже, — ухмыльнулся Сириус, — Джеймс-то был женат, Люпин девчонок до смерти боялся, как же. Он-то считал себя настоящим чудовищем. От Петтиггрю девчонки шарахались сами — в нем всегда было что-то от грызуна…. Так что я отрывался за них за всех, словно знал, что недолго осталось. А ты? Переход был таким неожиданным, что я не сразу спросила, что — я. Похожа на грызуна? На чудовище? Сириус открыл глаза, мои волосы падали на его лицо, я нависала над ним, как луна над землей. — Готов поспорить, что в Хогвартсе ты была влюблена в кого-нибудь крайне непопулярного, вроде Лонгботтома? — Невилл, — ответила я слегка растерянно, — непопулярный? — Поймал снитч с закрытыми глазами? — Сириус самодовольно подмигнул мне. От него пахло огневиски и лакрицей. — Непопулярность Невилла, — отчеканила я, — была отмечена синяками и ссадинами, сломанными ребрами и наказаниями… Но ты промазал, — добавила я, увидев, как побледнело лицо Сириуса, — и снитч теперь на поле противника. Я тебе говорила, что комментировала матчи по квиддичу? — Великий Мерлин, — простонал Сириус, — хотел бы я это послушать. — Гарри Поттер говорил, что получает истинное удовольствие от моих комментариев, — не преминула сообщить я. — По правде говоря, секрет тут прост: нужно всего лишь ругать слизеринцев и хвалить гриффиндорцев. Особенно удачно получалось, если как следует рассказать зрителям о том, какой формы облака проплывали над полем. Им-то смотреть на небо было некогда, они следили за игрой, бедолаги! — Не заговаривай мне зубы, Луна, — он легко дернул меня за волосы. Колье едва не свалилось ему на лицо. Я отцепила блестяшку от давно распустившихся волос и сунула под матрас. — Ты совсем ничего не знаешь про Лавгудов, да? — спросила я со вздохом. Это была не самая любимая моя фамильная тема. — Неужели твоя мамочка не читала тебе на ночь «Справочник чистокровных волшебников»? — Разве ты не знаешь, что Блэков нет в этом справочнике? Матушка готова была сыпать непростительными за одно только упоминание этой анонимки. После того происшествия в 1895 году, когда мой прадед Октант погиб на магической дуэли из-за этой девицы, Кассиопеи разноглазой, во главе семьи остались одни женщины… Луна! — снова возмутился он, перебив сам себя. Я захихикала искренности его негодования. — Лавгуды, — напомнил Сириус сурово, предвкушая очередную историю из бурного прошлого моей семейки. Я снова вздохнула. Почесала за ухом, заразившись дурными привычками Ланселота. — Двести лет назад, — неохотно пробормотала я как можно невнятнее, — Министерство Магии издало специальное санкционированное проклятие для Лавгудов, согласно которому мы теперь можем влюбляться и рожать детей не чаще, чем раз в десять лет. — Что?! — изумился Сириус и даже привстал, едва не стукнув меня лбом по подбородку. — Тогдашний министр магии, Кортни Лав, решил, что увеличение численности популяции Лавгудов грозит магической безопасности Британии, да и Европе в целом, — скороговоркой добормотала я. Глаза Сириуса яростно сверкнули. — Просто невероятно, — рассердился он. — Это же уму непостижимо! — Мы как-то уже даже привыкли, — рассудительно возразила я. — Мама говорила, что порядочной девочке одной влюбленности в десять лет вполне достаточно, а дополнительных детей она никогда не хотела. — Безобразие, — раздраженно ответил Сириус. — Вы не пробовали заставить Министерство отменить это заклятие? — Папа пробовал, а когда у него не получилось, он и открыл «Придиру» — назло чиновникам. Ну, а потом женился, и все пошло своим чередом. Так-то проклятие даже оберегает нас от ошибок молодости, если подумать. — Ошибки молодости — это лучшее, что случается с человеком, — возразил Сириус запальчиво, — но ничего, я научу тебя ошибаться! Я даже залюбовалась им — пьяным, помятым, но готовым к бою. В глазищах — искры. — С собой разберись, — ответила я, невольно отодвигаясь от него, похожего на огнедышащего дракона. — Не сильно-то повоюешь в статусе преступника и убийцы. — Уж будь уверена, — пообещал Сириус. Наутро мы дали объявление в «Пророк»: «Куплю слезы юной девы, объятой пламенем первой любви», после чего отправились завтракать с Гарри Поттером. Я хотела послать Гарри своего патронуса, но мой серебристый заяц позорно бежал прочь, когда из волшебной палочки Сириуса выпрыгнул огромный пес. Он промчался по улице, пугая прохожих, и мы убедились в том, что в отличие от своего хозяина, патронус очень даже видим для окружающих. — Как бы Гарри удар не хватил, — сказала я, провожая пса взглядом, — когда с утра пораньше к нему заявится такой зверюга и голосом покойника предложит позавтракать с Луной Лавгуд. Сириус широко улыбнулся — ему-то казалось, что это очень забавная шутка. Вчерашние страдания спрятались в черноте его глаз, и теперь Сириус казался вполне довольным своей не-жизнью. Бедный Гарри, угораздило же его заполучить крестного с таким своеобразным чувством юмора. Это был довольно решительный шаг, встреча с Гарри отрезала для Сириуса все пути к отступлению. Упав ему как снег на голову, он уже не сможет сбежать обратно за занавес, сделав вид, что и не возвращался в наш мир никогда. — Держись за меня, — я протянула Сириусу руку, — когда ты ко мне прикасаешься, ты становишься плотнее обычного. Вместо того, чтобы просто взять меня за руку, Сириус властно притянул меня к себе, обнимая за талию. — Чтоб наверняка, — заявил он.