Личность.

Тихое постукивание пальцами. Мальчик сидел в черно-белой мраморной комнате без конца. Без края. Тут помимо стула есть стол и небольшая стопка книг. Все, что ему нужно. Все, что нужно ИМ обоим. - Белый мальчик, - так называл Сасаки малыша. Если бы Канеки действительно был… белым. Он знал, что только цвет волос делает его невинным, как первый снег в году. Мальчик просил не стирать его из ИХ жизни. Гуль, запертый наглухо в родном теле, боялся сгинуть. Ему бы хотелось рассказать о том, кем ОНИ были. Но каждый раз что-то мешало. Каждый раз Сасаки представал перед ним не в лучшем свете. Изначально Канеки хотел отобрать тело грубой силой. Пытал, издевался, практически убивал… Но Хайсе оказался сильнее. И пришлось сменить тактику. Тогда… в тот момент… настоящий Кен действительно испугался собственной смерти. «- Хайсе… Ты боишься меня? - Да... - Почему? – спросил Канеки. Полугуль – противник, который буквально был не по зубам Хайсе - в это время орал и неестественно выгибался: - МАМОЧКА, ПАПОЧКА, ПРОСТИТЕ МЕНЯ! Я НИЧЕГО НЕ МОГУ С СОБОЙ ПОДЕЛАТЬ! Я!!! НИЧЕГО НЕ МОГ! С СОБОЙ ПОДЕЛАТЬ! Абсолютно психованное создание. Сознание его искалечено, как… как когда-то у самого Кена. - Спрашиваешь, почему? – отозвался Сасаки. Жуткий бой сотрясал сцену аукциона. Дикая битва между практически одинаковыми созданиями. Вот только один страшится своей силы, а другой блаженствует от ее использования. Противник уже изрядно потрепал ИХ тело. Кену так хотелось… вмешаться. Исправить это неравное положение, однако Хайсе не давал недоразумению случиться. Диалог развивался весьма необычным образом. - Потому что… ты сильный. И еще… - Сасаки увернулся от атаки полугуля и безуспешно контратаковал, - я чувствую зияющую пустоту. Эта бездна словно поглощает меня. Канеки знал, что это чистейшая ложь, однако слушать не перестал. Сасаки врал даже себе. Такая фальшь спасала его от головных болей и помогала бороться с Кеном. - Всепоглощающая пустота. С этой силой, - самозванец имел в виду одиночество, понял мальчик, - которая заполняет ее… - жестокий противник вновь атаковал, но Хайсе извернулся, оттолкнувшись в сторону, - я не смогу победить. Сасаки не смог увернуться от очередной атаки и отлетел прямо в ряды стульев, получив удар в нижнюю челюсть. Полугуль тут же схватил его за грудки и протащил по целому ряду, истошно хохоча. - Ты не победишь, - тихо сказал Канеки, наблюдая за этим. А Хайсе продолжал: - На самом деле, я уже не понимаю, кто из нас контролирует это тело. Если так пойдет дальше я исчезну. Сознание уже… Полугуль все еще смеялся, пробивая стулья ИХ телом. Цепкий захват не позволял освободиться и провести контратаку, а Сасаки совсем уже потерял надежду на спасение. Кен чувствовал это. - Хайсе, - он впервые назвал его по имени без отвращения, - послушай. Посмотри на меня, - мальчик поднялся со стула. Очертания черно-белой комнаты стерлись. Осталась лишь бескрайняя пустота. – Я вовсе не сильный. Прошу тебя… Сасаки на миг оказался там же, в этой пустоте и увидел ребенка перед собой. Тот самый, который раньше был намного старше, чем сейчас. Который издевался в ночных кошмарах и твердил о том, что заберет тело. ЕГО тело. - Не стирай меня, - сказал мальчик, а по нежному маленькому личику потекли слезы. Канеки вцепился ручками в ворот рубашки Хайсе. Мальчик боялся. - Белый ребенок, - прошептал Сасаки, глядя на него, - я понял… Я… спасу тебя.» И он сделал это. Хайсе действительно нашел в себе силы спасти обоих. После этого Канеки не желал больше измываться над Сасаки. Парень смог спать спокойно. Практически. Битва на аукционе с отражением самого себя в виде того кровожадного полугуля оставило жуткий след в голове Хайсе. Кен видел это. Чувствовал каждый раз. И если он и сам являлся раньше к нему ужасным кошмаром, то теперь помогал справляться со страхом. Ведь первые полмесяца после битвы стоило Сасаки закрыть глаза, как он видел изуродованное лицо своего противника. И Канеки стирал это перед его взором. Именно поэтому парень смог так быстро оклематься. Кен все так же являлся ему маленьким белобрысым мальчиком. Сидел смирно на стуле в черно-белой мраморной комнате и читал книги при свете свечи. Большего пока он не требовал. Пока.