Седрика поддержим – он Настоящий чемпион!
— Неплохо, Драко. — Это ещё не всё! — настоял Малфой. — Нажимаешь ещё раз, и вот! Цвет сменился на ядовито зелёный, и появилась новая надпись:Гарри Поттер, ты смердяк, Задавала и дурак!
Сьюзанна рассмеялась, и вместе с ней разразился хохотом весь стадион. Младшекурсники похватались за животы, и долго не могли разогнуться, Кассиус, Эдриан и Уолтер оживленно обменялись с Драко рукопожатиями, за что он вручил значки и им. С хладнокровным спокойствием стоял один Монтегю, пришедший на поле для того, чтобы провести тренировку. А собралось слизеринцев явно больше, чем ожидалось. — Донован, — обратился Грехем к смуглому парнишке невысокого роста, — ты и друга привёл? — А он своего, — ответил Донован, указав рукой на совсем уж низенького мальчика. — Это Грехем Причард. Он поступил в этом году, но играет неслабо. Грехем Причард даже для первокурсника выглядел миниатюрным: он заметно выделялся в кругу рослых парней, и на игрока в квиддич не тянул совсем. Его приятели-третьекурсники, Донован Вейси и Юлий Харпер, друг другу являлись полными противоположностями. С лица темноволосого и черноглазого Донована ни на минуту не сползала кривая ухмылка, а Юлий, чьи светлые глаза излучали холодный свет, застыл на месте с самым безмятежным и мирским выражением лица. Ветер игрался с его белёсыми прядями. — Что же, раз нас на две команды, поиграем? — предложил Монтегю, сосчитав собравшихся. — Корнер, Уоррингтон, Пьюси, Вейси и я — охотники. Дерек и Боул — загонщики. Малфой и Харпер — ловцы. Макнеир на воротах. Блейз, ты? — Я в охотники. — Может, ворота? Причард первогодка. — Он справится, — махнул рукой Вейси. Так и решили. Нибмусов на всех не хватило: кто успел тот и взял, а остальным достались казённые Кометы. Впрочем, джентльмены факультета предложили единственной даме выбрать себе метлу первой, и она, довольная, сжимала чёрную лакированную рукоять, пока за мётлы шли бои. — Капитаны: я и Пьюси, — своенравно скомандовал Монтегю, но Эдриан и не думал делать шаг вперёд, а вместо себя вытолкнул Сьюзанну: — Нам Флинт про неё с её первого курса все уши протрещал, — усмехнулся он. Озадаченный взгляд слизеринки, умоляющий его остановиться, раззадорил парня сильнее. — Маркус с самого начала готовил её в капитаны на смену себе, и тебе, как бы ты этого не хотел признавать, придётся с ней потягаться. Заранее сообщу, — Пьюси уже почти хохотал, — что помимо этого всего, она находится под особым покровительством профессора Снейпа, сумевшего каким-то невообразимым образом разглядеть в ней природный талант. Ну и, наконец, она — девушка, единственная тут, между прочим. А дамам нужно уступать! Пару секунд в воздухе витало недоумённое молчание. Лицо Грехема перекосилось — от избытка сказанных Пьюси слов, подумала Сьюзанна. Монтегю явно не успел в них вникнуть, но смирился быстрее, чем все этого ожидали. — Ладно, Корнер — капитан второй команды, — нехотя пробурчал Грехем. — Выбираем по очереди. И раз уж дама, — выделил он паузой, — начинай. — Э-э-э, — затупила девушка. — Эд. — Кассиус. — Уолтер. — Причард. — Донован. — Блейз. — Грин, — Сьюзанна без всяких сомнений выбрала из загонщиков более отчаянного. — Боул, — сказал Грехем, и заметил Нимбус в руках Юлия. — Ха-арпер. — Эй! — воскликнул Эдриан. — Так нечестно! Выбирают по одному. — Полуразодранная Комета против Нимбуса? Другого я и не ожидала, — усмехнулась девушка, закрыв глаза на жульничество. Присоединившегося к её команде Драко она похлопала по плечу. — Я согласна с выбором. В Драко я уверена, он опытный игрок. Кто-то из ребят в шутку предложил взять загонщиками в команды Крэбба и Гойла, но шутку эту потехи ради поддержали все. Идея оказалась просто великолепной: летали они, конечно, оба так себе, зато бладжеры, если парни по ним вообще попадали, отскакивали с непредсказуемой траекторией. За соблюдением правил особо не следили (на официальных турнирах обычно назначается несколько независимых рефери). Пьюси и Монтегю мухлевали так часто, что, повтори они хотя бы треть из всего этого на соревнованиях в Хогвартсе, их бы дисквалифицировали до конца обучения. Играть против младших курсов тоже оказалось непросто: Донован Вейси будто наперёд знал каждый шаг Сьюзанны, а юркий первокурсник Причард пропустил вдвое меньше мячей в кольца, чем его соперник. Но снитч, вопреки всем успехам младших, поймал Малфой.***
Если бы Сьюзанна знала, сколько хлопот принесут эти придуманные Малфоем значки, она бы никогда в жизни к ним не притронулась. Перед следующим уроком зельеварения слизеринец продемонстрировал свою придумку Гарри Поттеру, и закончилось это всё самой настоящей дуэлью. Пострадали, однако, их друзья: Грегори оброс большущими фурункулами, а передние зубы Гермионы отросли до самой груди. В субботу стояла прекрасная погода — последний тёплый день перед приближающейся зимой и первым испытанием в Турнире Трёх Волшебников. Тщательно вытерев ноги на входе в «Три метлы», Роджер потянул Сьюзанну через битком набитый бар к дальнему столу, где уже потягивали из глубоких кружек сливочное пиво его приятели. Джереми Стреттон и Дункан Игбли встретили девушку недоверчивыми минами, но возражать не стали, к тому же Роджер им доходчиво объяснил, что, поскольку квиддич в этом году отменён, никакого соперничества быть не может. Рядом с юношами болтали Чжоу Чанг и её подружка, Мариэтта Эджком (понятно это было только из разговоров): круглолицая девушка с пышной светлой шевелюрой и тёмными глазами. Приветливостью она не отличалась, постоянно хмурила брови, что напрягало Сью, а поднимаемые ею темы обсуждать в компании целых трёх, не считая подоспевшего чуть позже Майкла, молодых людей было и вовсе неприлично. — Привет, Дункан, Джереми. — Майкл пожал руки приятелей и плюхнулся на свободный стул, обратившись к Роджеру: — Тебя ждёт профессор Флитвик. Сиди, это не срочно — можно и завтра сходить. Слизеринцы, говорят, уже во всю тренируются. — Он удивлённо посмотрел на кузину. — Да, Сью? — Это правда? — спросил Роджер, обменявшись с Джереми и Дунканом подозрительными взглядами. Сьюзанна, пропустив всё мимо ушей, отрешённо пожала плечами. Ей по-прежнему не давала покоя тайна двух символов: ни в словниках с древними рунами, ни в других книгах по магической символике не содержалось ничего похожего на странные знаки. Поэтому, поглядывая под стол на затёршийся клочок пергамента, она сосредоточенно обдумывала, где бы найти разгадку. — Что это за бумажка? — Заприметив листок, Роджер потянулся к нему ладонями. — От кого записка? — Просто бумажка. — Дай, — потребовал юноша и после очередного отказа решительно вырвал пергамент. Брови его поднялись вверх. — И что это? В мгновение ока Сьюзанна отрезвилась. Понятно, у кого Трейси научилась беспардонно влезать в личные дела. — Отдай! — Что такого в обычных древних рунах? — Ничего особенного. Просто домашнее задание. Верни! — Держи, но отложи до Хогвартса. — Вернув пергамент в руки хозяйки, Роджер удостоверился, что она спрятала его в карман мантии. — Вот и молодец. Так что по поводу тренировок? Помимо Роджера на Сьюзанну глядели Джереми, Дункан и Чжоу, все игроки когтевранской сборной, не прибывавшие в восторге от хитроумия слизеринцев, и с нетерпением ожидающие ответа. — Допустим, мы и правда тренируемся. Что тут такого? — заглянув в глаза Роджеру, Сью тяжело вздохнула. — Я всё равно не знаю, смогу ли играть против тебя в следующем году. Мне порой кажется, что я по-дурацки замру в центре поля и не сдвинусь с места. — Хм, — довольно усмехнулся Роджер, и это был весь ответ. Колокольчик на входной двери, слышный в дальнем закутке едва, зазвонил. Если бы Сьюзанна сидела ко входу лицом, она бы увидела вошедшую в бар статную блондинку, окружённую одним юношей, одной девушкой и маленькой девочкой. Флёр Делакур, как птичка, пропорхнула мимо пёстрой толпы провожающих её любопытными взорами зевак и с невозмутимым видом прошла за освободившийся столик. — Вот это, я понимаю, де-евушка! — растянул с разинутым ртом Джереми. Разговор вернулся в прежнее русло, за исключением того, что восхищённый француженкой Стреттон без конца поправлял непослушные каштановые волосы и постоянно оборачивался. Чжоу и Мариэтта перешёптывались о своём, трепались о первом задании турнира парни, а Сьюзанна без интереса наблюдала за всем вокруг и изредка отпивала из кружки сливочное пиво. «Наверное, у Трейси с Дафной не так уныло», — подумалось ей между делом. С утра подруги позвали её и Роджера в кафе мадам Паддифут, где также ожидались Эдриан и Алфонзо, но Роджер отклонил приглашение сестры, назвав это место ошибочным для свиданий. Да и Сьюзанна не горела желанием проводить весь вечер в компании Алфонзо, хотя на фоне пустых разговоров когтевранцев, заставляющих её умирать от скуки, иноземец и его немногословность казались меньшим злом. Сью поймала себя на мысли, что примириться на время с надоевшим ей юношей она бы смогла. — Ах, Чжоу! — воскликнула слишком громко для личной беседы Мариэтта. — Седрик же пригласит тебя? Открывать торжество — это такая честь! — От перевозбуждения глаза девушки заблестели, и она так затараторила, что лица всех за столом скривились: — Только представь, вы идёте: он в парадном фраке, ты — в длинной синей мантии, и чтобы блёсток побольше! Ты сияешь, как бриллиант... в волосах огромная, во-о-т такая, брошь. — Когтевранка раздвинула толстенькие пальчики, как могла. — Они убраны в высокий пучок, а вниз каскадом струятся кончики! Вы идёте вперёд, он тоже нарядный, но не такой красивый, как ты. И все смотрят на вас! — Смотреть все будут на неё, — фыркнул Джереми, не сводя глаз с Флёр Делакур. — На неё и её ухажёра. Однажды кто осмелится сделать первый шаг, будет с этой блондинкой целоваться под омелой всю ночь. Что скажешь, Роджер? — юноша заржал и пихнул локтем Роджера. — Я бы не прочь замутить с этой милашкой! Все парни по очереди оглянулись на француженку, оживились, заголосили и с одобрением прогудели. Что такого они в ней нашли, Сьюзанна не понимала: обычная симпатичная мадам с миловидным личиком и светлыми глазами — типаж Дафны. Но если подруга в самом деле завораживала своей живой красотой, то Флёр казалась оживлённой куклой. — Обычная девушка, — пожала плечами Сью, дёрнув за рукав засмотревшегося на гостью Роджера. — Твой грязный язык бы, Джереми, да «Волшебным искристым порошком» отмыть. Вот как ухаживает Седрик за нашей Чжоу: колокол с занятия ещё не прозвенел, он уже караулит её под дверью,.. — упоённо описывала Мариэтта, и рассказ этот был единственным запоминающимся. Он лился, словно тёплый утренний луч солнца на восходе дня, словно музыка для ушей, наполняя усладой каждую клетку тела и заставляя душу цвести. Сьюзанна представляла себя на месте Чжоу, а на месте Седрика был, увы, не Роджер. — ...своими сильными руками её тяжёлую сумку, ведёт обедать в Большой зал, пускай там их и разделяют столы... Ах! Когда они делают уроки в библиотеке! Седрик же старше Чжоу, но он всегда трепетно объясняет ей то, что уже знает сам, и уделяет ей даже больше времени, чем себе. Не знаю, конечно, как это сказывается на его успеваемости, но... Щёчки Чжоу налились румянцем, и, заговорщически ей улыбнувшись, Сьюзанна повернулась к Роджеру. На Флёр Делакур он пялился без стеснения. — Перестань. Роджер не медля обернулся к столу, а девушка столкнулась с ликующей ухмылкой Джереми, который казалось, не любил её тут больше всех. Сью видела его насквозь: видела, как в кругу друзей этот взбалмошный и неусидчивый когтевранец настраивает Роджера против неё, не скупится на гадости, вроде тех, что она слышала от гриффиндорцев, и делает всё, чтобы рассорить парочку. Оно так и было на самом деле — догадки были не просто догадками, — а отчётливые образы сего беспорядка, всплывающие в воображении, имели очень много общего с реальностью. — ...а когда он подарил ей тот цветок! Уж не знаю, где он его достал: трансфигурировал ли, или сорвал со школьной клумбы; но это был са-амый прекрасный бутон, что я когда-либо видела! Представьте себе! Мы с Чжоу идём по подвесному мосту в сторону хижины лесничего, а Седрик ловит нас прямо у его конца, там где вот-вот начнутся ступеньки, и так ловко огибает нас, ну, поближе к Чжоу, конечно,.. приобнимает её, начинает рассказывать... э-э, о чём там? — Мариэтта, растерявшись, уставилась на Чжоу. — О Соловье и Розе, — помогла Чжоу, засмущавшись. — Точно! О Соловье и Розе! О тех, кто по-настоящему любит! Он говорил и говорил — заслушаться можно, — потом кивнул носом, и ух!.. — Мариэтта вздрогнула. — Я совсем потерялась в этой прекрасной истории любви, и не заметила, как он вручил Чжоу тот самый красивый бутон розы — символ чистой любви! Завершила речь девушка на пике вдохновения, но со стороны она скорее производила впечатление местной дурочки, наслаждающейся пересказываем школьных сплетен и буквально тающей, когда кто-то говорил о влюблённости. Покосившись на Роджера, Сьюзанна поникла: он уже в третий раз не сводил глаз с заморской красавицы. — История о Соловье и Розе — это отнюдь не история о любви, — уверено возразила когтевранке Сью. Увлекавшаяся чтением английской литературы, она ещё до Хогвартса перечитала множество книг в школьной библиотеке, и знала о сказках всё. — Эта история о страданиях и боли, о безрассудном самопожертвовании и об алчности, которой совершенно точно нет места рядом с таким понятием, как любовь. — Слизеринка встала: на то, что происходило за его собственным столом, Роджер не обращал никакого внимания. — Он в последнее время сам не свой, — глупо хихикнула в ладошку Мариэтта. — Влюбился, наверное, в ту чемпионку. Губы Джереми Стреттона сложились в ехидной улыбке. — Там, где один страдает, любовь не водится. — Сью окинула друзей Роджера взглядом свысока. — Возьму ещё сливочного пива. И она удалилась — сливочное пиво, безусловно, было лишь предлогом. Мечтая поскорее оказаться в родных подземельях подальше от Роджера, его друзей и глупых подружек, Сьюзанна стремительным шагом пересекала тонкие улочки Хогсмида. Поднявшийся ветер судорожно разбрасывал прогнившие листья, они мелькали тёмными пятнами на фоне заката, навевая беспокойные мысли и неясную тревогу. Раздавались зловещие звуки: вокруг или внутри её сознания, они перепутывались и досаждали. Ну что такого нашёл во француженке Роджер? Поговаривали, что в её роду есть вейлы. И что? Добрая половина студентов Флёр Делакур не замечала, а уж на Слизерине о ней никто и не говорил. А Роджер что? Сьюзанна шла вперёд: шерстяной шарф натянут на нос, дорожную мантию держит обеими руками, чтобы не накладывать согревающие чары (акт самопожертвования от жалости к себе). Она ещё нескоро вспомнит, что под рассказы Мариэтты представляла себе совсем другого юношу. Но пока, скованная обидой, словно литиевыми цепями, слизеринка неспешно поднималась вверх по холму. Около руин стояли трое. Признав, что выглядят в вечерних сумерках они мрачновато, Сьюзанна ринулась к ним. — Алфонзо! — от одного имени, произнесённого ею же, девушку передёрнуло. При любых других обстоятельствах она предпочла бы обойти юношу стороной, но тоскливый ужин в «Трёх мётлах» вкупе с подселившейся к ней безнадёжностью подтолкнул её на первый шаг. «Хуже всё равно не будет», — решила девушка, схватив недруга за рукав и оттащив его на несколько метров от Вацлава и Георги. Алфонзо опешил, но не растерялся. Остановившись почти у подвесного моста, он с нестерпимым любопытством оглядел девушку и замер в ожидании, а его образ бесконечного совершенства с голубыми кровями растаял. Сейчас он был обычным мальчишкой: худощавым и долговязым, с неопрятно торчащим из-под красного сюртука воротничком, потрёпанной мантией и короткими чёрными волосами, ёжиком топорщащимися во все стороны. — Вы там в своей школе изучаете глубже некоторые предметы, — протараторила Сьюзанна на одном дыхании. — Изучаем, — ответ прозвучал в скупой манере, придавать значение которой не хотелось. Сьюзанна достала из кармана мантии сложенный в четыре раза клочок пергамента и трясущимися от холода руками отдала его Алфонзо. — А такое изучаете? Ты можешь сказать, что это значит? — Внезапно понадобилась моя помощь. — Мельком взглянув на символы, юноша сложил ладони за спиной и пристально посмотрел на Сью. — А как же напыщенный, горделивый... продуют твои болгары? Я, кстати, из Румынии буду. — Ясно, — выдохнула раздосадовано слизеринка. Судя по всему, перевода Алфонзо не знал. Возможно, дай она эту загадку любому другому студенту Дурмстранга, пускай даже Вацлаву или Виктору, они бы всё сказали. — Если ты думаешь, что это древние руны, то это не они, — сказал юноша загадочно, и Сьюзанна, чувствуя, что закипает, протянула руку: — Отдай пергамент. Алфонзо не шевельнулся, и сколько бы кругов вокруг него не навернула девушка, он оставался безмятежным и немногословным. — Отдай же!.. И как ей в голову пришло спросить о символах человека, которого она на дух не переносит? Сьюзанна спускалась по винтовой лестнице, когда душевное волнение сменилось спокойствием. Именно в сырых подземельях школы, вдали от света и тепла, она чувствовала себя как дома. И о Роджере можно было позабыть, разве что его гнусное предательство давало о себе знать неприятными покалываниями в груди. Пробравшись в гостиную, слизеринка улеглась с ногами на кожаный диван и уронила голову на руки. Тихий омут, куда она неспешно погружалась, не сулил ничего приятного: навязчивые размытые картинки приходили и уходили, кружились в вихре все самые тёплые и болезненные воспоминания, сводил с ума безжалостный ураган блаженства и терзаний. Умирая от бессилия изменить что-либо, Сьюзанна замерла в одиноком, гнетущем отчаянии. И что он нашёл в ней? Нет, Сью не плакала — держалась. Она не чувствовала ни злости, ни досады, лишь обиду за саму себя, и мучилась простым вопросом, ответ на который знала, но боялась признать: почему же он выбрал не её? Так прошло несколько часов. Изредка помещение наполнялось детскими голосами учеников первого и второго курса, которым пока не разрешалось выходить в Хогсмид, но слизеринцы быстро покидали общую комнату, спеша удалиться каждый по своим делам. А Сью задремала. Под плотной уличной мантией спалось хорошо, поэтому, когда в очередной раз задребезжала каменная стена, и через тонкий проход вошли в гостиную приятели, она их не услышала. — Вот она! — воскликнула Трейси, пробираясь к диванам и на ходу разматывая факультетский шарф. — Сью-у! Около камина вскоре столпились все однокурсники, старшие товарищи, в общем, почти все знакомые нам лица. — Не трогай ты её, — захохотала Дафна. — У них же тренировка была с утра. Устала, наверное. Забавно, правда? Соревнований по квиддичу нет, а тренировки есть! — Вот уж нет! Проснись, Сью! — Могу посоветовать отличную магию! — деловито выдала Пэнси. Такой перевозбуждённой Паркинсон Сью не видела никогда, так что, созерцала бы она это воочию, точно не упустила бы пары колких шуточек в её адрес. Девушка тем временем выхватила у Трейси шарф и бросила его спящей однокурснице прямо в лицо. — Проснись, Корнер! Потревоженный сон прервался мгновенно. От неожиданности Сьюзанна подскочила и, совсем не понимая, что происходит, со всей силы хлестанула шарфом по плечу Пэнси. — Оставь свои шуточки Малфою! — Как прошёл вечер? Роджер хорошо себя вёл? — поинтересовалась Трейси. Слова, звучавшие настоящей издёвкой, довели Сьюзанну до белого каления. О случившемся в Хогсмиде Трейси знать не могла, девушка её не винила, но находиться в окружении беспечно треплющихся о своих ухажёрах подружек было бы невыносимо. Как ошпаренная Сью выскочила из гостиной, тревожные мысли нагнали её у порога, а пронзительная тишина пустынных подземелий зазвенела в ушах. И всё же девушка шла. Ноги сами вели её наверх, где спасти от одиночества могли бы многочисленные живые портреты или скрипящие забралами доспехи, и через четверть часа она очутилась в коридоре четвёртого этажа. Здесь приглушённо трещали факела, а по стенам скакали длинные тени. «Как тут много паутины, — удивилась Сью, устроившись у подножия статуи Одноглазой ведьмы и задрав нос к потолкам. — Эльфы либо не знают о ней, либо знают, но не достают». До девяти оставалось всего ничего. Вечерний обход старост вот-вот начнётся. «Интересно, кто ответственный за эту часть замка?» — промелькнула новая мысль. Не важно: главное, что ей стало легче. Сьюзанна левитировала перед собой крохотный клочок пергамента и заворожённо наблюдала за его полётом. — Давай скорее, — раздалось слева. — Ш-ш-ш! Там кто-то есть. Вырвавшись из пучины собственных мыслей, девушка подскочила на месте и оборвала тонкую магическую связь. Пергамент отправился в воздушный полёт, опускаясь к полам, словно осенний лист: порхнул вправо — влево; и, взглянув на загадочные знаки, Сьюзанна изменилась в лице. — Два символа тут. — Она вгляделась в рукоять своей волшебной палочки. — И два символа тут. — Смотри, сама с собой разговаривает. — Да тише ты. А, Корнер что-ли? — Ага. Из арочного проёма показались рыжие головы близнецов. Фред и Джордж приближались быстро, и девушке пришлось наспех убрать листок в карман, чтобы они его не выкрали, прямо как на втором курсе. Остановились братья по разные стороны. — Я всегда говорил Джорджу, что даже в обнимку с ведьмиными ногами спать приятнее, чем в подземельях, — пошутил Фред, о чём-то переговариваясь с братом глазами за спиной. — Джордж, а ты не замечал за ним никаких странностей? — прыснула Сью. — Может, он урчит по ночам или вроде того? — Скорее гадит в тапки и плюётся шерстью, — расхохотался Джордж, попытавшись почесать брата за ухом, но смахивало это больше на насилие. — Ур-р-р. Баланс духовного равновесия нарушился. Всего один лёгкий жест близнецов перевесил чашу весов самообладания, к которому Сьюзанна стремилась весь вечер. Её улыбка потускнела, и она, мешая чертям вырваться наружу в неистовом плаче, поскорее зашагала прочь. Почему-то именно Фред заметил неладное. — Постой! — воскликнул он, бросившись вдогонку. Отмахнуться не удалось — парень умело поймал Сью за руку и развернул к себе. — Что случилось? — Всё в порядке, — соврала Сью. — Ты меня не проведёшь! Я шесть лет общаюсь с Анджелиной и вас, девушек, как облупленных знаю, — заявил он уверенно. Как-то самонадеянно. Слизеринка молча уставилась в каменный пол, боясь поднять на парней свои глаза и разрыдаться. Всё, что так терзало её весь вечер, грозилось фонтаном вырваться наружу, обнажить тонкую натуру и выставить её беззащитной перед человеком, который в фантазиях подарил ей тот самый прекрасный бутон розы. А она ведь сильная: сильнее, чем Флёр Делакур или Анджелина. В ней есть крепкий стержень и стойкость, их не под силу разломать даже самовлюблённому Роджеру Дэвису... но не Фреду. Гриффиндорец крепко держал за запястье, отрезая все пути к отступлению. Сьюзанна сдалась. — Сначала он клянётся в любви до гроба, а потом заглядывается на вейлу, — произнесла она сухо и апатично, с хрипотцой в голосе. — Кто? Дэвис? — удивился Джордж. — Хотя что тут удивляться. — Мы, если честно, вообще не думали, что ты поведёшься на него. — Поведусь на что? — Ну, мы... не хотели, чтобы всё вышло именно так. Но раз уж... — Фред запнулся и протяжно выдохнул. — Раз уж всё равно так получилось, ты должна это знать... Солнечный свет пробивался сквозь витражные окна замка, оставляя замысловатый узор на каменных стенах. Уроки уже закончились, разбрелись по гостиным студенты, оставив школьные коридоры полупустыми. Тяжелый стук каблучков мужских туфель отражался эхом от поверхностей, но Фреда и Джорджа не заботила скрытность, как не заботила, впрочем, и реакция нарисованных на многочисленных картинах человечков. Братья держали путь в коридор четвёртого этажа, где за статуей Одноглазой ведьмы ждал их тайный проход в самую волшебную деревушку мира. Добравшись до последнего заворота, близнецы замедлили шаг и высунули из-за угла свои рыжие головы: коридор наполнился звонким хохотом. — Вот дела, — недовольно проворчал Фред, покосившись на брата. — Когтевранцы: Игбли, Дэвис и Стреттон. Что они вообще забыли тут? — А я тебе говорил, надо раньше. К семи сюда придёт Филч, он всегда тут околачивается в это время. Если не успеем, не протащить нам ничего. — И-и, что будем делать? — Ждать, конечно. Что ещё? Не меньше получаса таились Фред и Джордж за углом, поглядывая за юношами из-за высокой кварцевой колонны, но троица не собиралась уходить. Роджер и Дункан подпирали стены спинами, Джереми Стреттон расселся у подножия статуи, настороженно озираясь по сторонам, когда слышался хоть какой шорох, и это доставляло братьям хлопот. Говорили когтевранцы тихо, словно боялись, что будут застуканы за чем-то нехорошим, но фразы всё равно долетали до близнецов отрывками. «Как Флинт вообще допустил её к метле?» — обозлился походивший на длинную соломинку Дункан. Ещё несколько предложений утонули в басовитом смехе, а вынужденный в очередной раз прятать голову за колонной Джордж обернулся к брату, нервы которого были на пределе. — Мы не можем просто так сидеть, — не выдержал Фред. — У нас нет времени слушать этот трёп. — Есть идеи? — Никаких. «...ты и Корнер вместе, Роджер. Неплохая тактика обезоружить противника, да?». — Есть одна, — оживился Фред, сверкнув глазами. — Подыграй-ка. Выскочив из укрытия, парень со всех ног понёсся к компании, будто бы не ждал за углом целых пол часа, а Джордж бежал следом, понятия не имея, что от него требуется, и с каждым шагом придумка брата нравилась ему всё меньше. — Эй, Роджер! — окликнул Фред. Когтевранцы замолчали и вытаращились на гриффиндорцев не очень радушно. — Здорова, э-э, какими судьбами? — Парни по-товарищески пожали друг-другу руки. — Я от дамы твоего сердца. Она тебя ждёт! — выдал Фред легко. От неожиданности Джордж подавился слюной и тут же громко раскашлялся, имитируя простуду. Смутило это не только его: Джереми и Дункан застыли на месте с перекошенными лицами, а Роджер и вовсе недоумённо посмотрел сначала на своих друзей, потом на Джорджа и, наконец, на Фреда: — Кто... меня ждёт? — Корнер, — настойчиво гнул линию Фред, понимая, каким большим недоразумением был этот диалог. — В Больничном крыле. Ей, кажется, память отшибло. Уходить никто не торопился. — Интересно, это может быть заразно? — прыснул вполголоса Джордж, рассмешив Фреда, и как выпалил на одном дыхании: — Ой, да не гони, Роджер! В школе все знают, что вы вместе. Все видели, как ты ей гостинцы носишь, чтобы загладить вину! И это стало последней каплей. На мгновенье повисла немая пауза. Дункан, Джереми, Роджер, Фред и Джордж обменивались многозначительными взглядами, словно верили, что это поможет им вывести оппонентов на чистую воду, и абсолютно все понимали, что бродящие по школе слухи не являлись чем-то бóльшим. Фред старался сохранить самообладание, как мог. Желание заржать не покидало его с того самого момента, как ему ударила в голову мысль провести Дэвиса именно таким способом. Но ставки были высоки. Наконец, сделав один нерешительный шаг, затем второй, Роджер подошёл к близнецам, вкрадчиво заглянул им в глаза и неспешно удалился вместе со своими дружками. И если бы не радостный вопль Джорджа, Фред бы с ума сошел от мысли, как им сейчас повезло: — Ты такую хрень сказал, Фредди! — Всё это было в тот день, когда вы мне на тупицу Кэдогана жаловались? — уточнила Сьюзанна. — Многоуважаемого, — поправил Джордж. Сью, однако, было не до шуток. Всё вставало на свои места. Во всяком случае, нашлось объяснение тому, почему она так и не вспомнила, когда начались их с Роджером отношения. Пришла и ещё одна зловещая мысль: а ведь её предупреждали. — Ого, не думал, что ты запомнишь это, — изумился Фред, только для девушки в этом не было ничего удивительного. — Значит, он просто воспользовался ситуацией. — Вывод показался более, чем убедительным. Одарив близнецов взглядом с шипами, Сьюзанна опустила голову. — Всё это было не взаправду. Как там: «тактика, чтобы обезоружить»? — Голос совсем задрожал. — Дэвис, вроде, хороший парень, — сказал Джордж. — Да и ладили вы хорошо. — Помнишь, гуляли в прошлое Рождество? — подхватил Фред. Тот зимний день девушка помнила хорошо. Если бы не чудо в виде Фреда и Джорджа, она умерла бы от тоски прямо под Рождественской ёлкой. — Помню, — нежно улыбнулась Сью. — Удивительно, на что готовы пойти люди, чтобы искупить вину. Хотя Роджер, в общем-то, ни в чём не виноват, это его друг меня снёс. Но если они подумали, что моё появление в команде — это тактика против Дэвиса!.. — Она, махнув рукой, фыркнула. — Чушь! А вот он, судя по всему, решил мной воспользоваться: я только сегодня говорила ему, что не знаю, как против него играть! Знаете, как он отреагировал? — Э-э, если честно, — замялся Фред, почесав затылок. — Мы были уверены, что ты отошьёшь его. — На сто процентов! — Лично я очень обрадовался, увидев его покрасневшие уши. — И искры из глаз! Он чуть мантию себе не спалил! Посмеявшись вместе с братьями, Сьюзанна мрачно вздохнула: Роджер изначально выбрал не её, как, впрочем, и она его не выбирала — просто сложилось и всё. Смысла продолжать этот сюр не было. — Вот и верь после такого парням... — сорвалось необычайно легко. Последняя фраза, очень искренняя и глупая, растворилась в удивительной тишине, повисшей, как только девушка развернулась и зашагала прочь. Проследив за её силуэтом до самого конца, близнецы озадаченно переглянулись. — Вот такая вот хрень, Джорджи.