Чем дальше в лес

Бездонное небо василькового цвета вальяжно раскинуло свои объятия над лесной чащей. — Никогда не оставлю тебя, — шепчет он и со всей силы прижимает к себе хрупкую девушку. Джина морщится и пытается отодвинуться — ей неприятны его ухаживания, манера говорить и жаркие прикосновения. Николас не замечает ее ужимок или делает вид, что не замечает. — А когда мы поженимся… Тут уже Джина теряет остатки терпения и решительно освобождается из его крепких объятий. — Прости, но мне пора домой. — Еще хотя бы минутку, милая, — в его голосе мольба, которая заставляет душу девушки сжаться в крошечный комочек боли. Ей не хочется его обманывать. Мать попросила не отвергать ухаживания Николаса, так как его отец был богатым и влиятельным человеком в их селении. — Ты нравишься этому пареньку, — любила приговаривать Гейла. — В один прекрасный день он все-таки сделает тебе предложение. — В один из самых ужасных дней, — обычно тихо поправляла Джина, но матери перечить боялась. Николас ей не нравился. Не нравился с такой категоричностью, что она вздрагивала каждый раз, когда представляла себя его женой. Он был богатым, красивым и очень обходительным юношей. На ее месте каждая благодарила бы Бога за столь щедрый подарок судьбы, но Джина лишь молилась, чтобы Николас забыл ее и полюбил другую. — Не сегодня, — бормочет она сквозь зубы и порывается убежать, но его голос заставляет ее неподвижно замереть на месте. — Я хочу на тебе жениться, — с восторгом произносит он. А Джина понимает, что дверь ее клетки вот-вот захлопнется, лишая ее столь желанной свободы и возможности выбора. — Я не люблю тебя, — решается наконец-то она и убегает, не глядя ему в глаза. «Не люблю тебя, не люблю»… — Николас застывает на месте и с тоской смотрит на скрывающуюся за поворотом фигурку девушки. — Все равно ты станешь моей, — твердо произносит он, сжимая кулаки, и в его голосе впервые звучит непривычный холод. Этот холод медленно добирается до его разбитого сердца, заставляя ревность в жилах закипать все сильнее. Он не позволит столь желанной птичке упорхнуть от него. Лучше уж умереть, чем жить без ее глаз, без ее рук и голоса. А Джина тем временем захлебывается рыданиями, прислонившись к дверному косяку своего дома. — Господи, помоги мне, — шепчет она из последних сил, сползая по стене вниз и не замечая, как вздрагивает от ее шепота только что вошедшая мать. — Джина, пожалуйста, — Хэнк чувствовал, как дрожь в его руках усиливается, а к горлу подкатывает отвратительно-горький комок паники. Девушка в его объятиях странно задергалась, а он не мог понять, что же стекает по ее щекам — дождевые капли или горькие слезы? — Что случилось? — услышал он встревоженный вскрик за спиной и обернулся. Это Хлоя выбежала на улицу, наспех накинув на плечи тонкую шелковую накидку.  — Что с ней? — девушка резво опустилась на колени и затрясла подругу за плечи. — Джина, очнись! — Я не понимаю, — в растерянности произнес Хэнк, глядя на побледневшие щеки любимой. — Помоги мне донести ее до дома, — командирским тоном попросила Хлоя, убирая с лица мокрые прядки волос. Она вся промокла до нитки и дрожала от холода. Хэнк кивнул и поднял Джину на руки, чувствуя жар ее тела. Они добрались до дома Хлои, где юноша бережно положил Джину на софу. — Она заболела? — это Эйден выбежал из соседней комнаты и застыл на пороге от увиденного. В его взгляде явственно читалось беспокойство и непонимание происходящего. Следом за ним вошла и Мелисса, прижимая к груди сына. — Ты говорила, что Мерлин умеет исцелять? — обратился к ней Хэнк, с надеждой глядя на дремавшего мальчика. Та кивнула и нерешительно подошла к Джине. Ребенок на руках у Мелиссы взглянул на бесчувственную девушку и вдруг улыбнулся, протягивая к ней свою крохотную ладошку. Хэнк с надеждой скрестил пальцы, наблюдая за действом. Через пару секунд Джина с громким вскриком открыла глаза, не понимая, где сейчас находится. — Тихо-тихо, — Хэнк тут же устремился к ней, потеснив Мелиссу и забыв поблагодарить ее одаренного сына. Но та лишь понимающе кивнула, видя, каким взглядом одарил юноша свою любимую. «Сон. Всего лишь сон», — выдохнула Джина, стараясь успокоиться. Сердце колотилось, ладони вспотели, а перед глазами до сих пор стоял образ Николаса. — Ей нужно переодеться в сухое, — вмешалась Хлоя, которая уже принесла какую-то одежду. — И тебе, Хэнк, тоже. Вот костюм моего отца, а тебе, милая, я отдам свое лучшее платье, — обратилась она к подруге, ласково улыбнувшись. — Ты заслужила. — Спасибо, — щеки девушки немного порозовели, она понемногу приходила в себя. — Всем вам спасибо. Хлоя помогла ей подняться и увела в соседнюю комнату, чтобы помочь переодеться. — Что произошло там? — спросила она, помогая Джине снимать мокрую одежду. — Я… Я убила Николаса, — пробормотала та, не глядя подруге в глаза. Хлоя помолчала несколько секунд, а затем вздохнула. — Я знала, что этим все закончится. Или он тебя, или ты его. У вас всегда были очень странные отношения. — Да не было у нас никаких отношений, — устало возразила девушка, путаясь в шнуровке платья. — Дай помогу, — доведенными до автоматизма движениями Хлоя легко управилась с корсетом. — Знаешь, твоя мама всегда очень желала тебе счастья. Она верила, что ты обретешь его с Николасом. Но я убедила ее в обратном, — с грустной улыбкой прибавила она. Джина обернулась, округлив глаза. — Подожди благодарить. Я сказала так не потому, что желала счастья тебе. Хотя, конечно, желала. Просто думала я в тот момент о себе и о своих чувствах. Мне нравился Николас. Джина молчала, не зная, что ответить. Хлоя ни разу не обмолвилась об этом. — Ты ненавидишь меня? За то, что я сделала сегодня? — осторожно нарушила Джина неловкое затянувшееся молчание. — Нет. Конечно, нет. Ты моя подруга. Ты ведь не виновата, что он полюбил именно тебя. Да и он все равно был странным, отец говорил, что не позволил бы мне выйти за него, даже если бы Николас позвал. Так что о моей легкой симпатии можешь не беспокоиться, она давно в прошлом. Хлоя соврала. Она смотрела в глаза своей лучшей подруги и врала без зазрения совести. Потому что понимала, что своей ложью облегчает Джине ношу. И хоть душа ее распадалась сейчас на тысячу осколков, Хлоя была абсолютно счастлива. Тем самым безвозмездным счастьем, которое могла дать лишь самая верная и крепкая дружба. — Госпожа, мне подавать ужин? — возле дверей неловко мялась служанка. — Гости уже готовы и ждут вас. — Да, конечно, Абигейл, — кивнула Хлоя, натягивая на лицо привычную доброжелательную улыбку. — Сегодня вы переночуете у меня, — обратилась она к Джине, которая уже расчесала волосы и собрала их в пучок на затылке. — И это не обсуждается. Они вдвоем вышли из комнаты и спустились в столовую, где их уже ждали Эйден, Мелисса и Хэнк, переодетый в опрятный костюм отца Хлои. — Я не успела вас нормально поблагодарить, — обратилась Джина к Мелиссе, которая укачивала на руках засыпающего Мерлина. — Тебя и твоего сына, который… — Давай оставим благодарности на потом, я просто умираю с голоду, — тепло улыбнулась девушка, давая понять, что простого «спасибо» было вполне достаточно. — Как ты себя чувствуешь? — Хэнк сел рядом с Джиной и участливо заглянул ей в глаза. Та робко пожала плечами. — Уже лучше. Хотя голова все еще немного кружится. А ты? — Хватит болтать, — вмешалась Хлоя, которая восседала во главе стола на правах хозяйки. — Обменяться мнениями можно и потом, когда с ужином будет покончено. И за столом воцарилась тишина. Каждый думал о чем-то своем, изредка переглядываясь с остальными. И лишь спустя полчаса, когда с яствами было покончено, милостивая Хлоя разрешила всем пойти спать. — Разговоры могут подождать и до утра, — объяснила она, подталкивая Джину к гостевой комнате. Та понимала, что Хлое, скорее всего, просто хотелось, чтобы они подольше побыли в ее доме. Наверное, ей было слишком одиноко все это время. Джина зашла в свою комнату и прикрыла дверь. Огонь в камине, предусмотрительно зажженный кем-то из прислуги, уютно мерцал. Девушка подошла к окну и мысленно сосчитала до пятидесяти, прежде чем входная дверь тихо скрипнула за ее спиной. — Не спишь? — шепотом спросил Хэнк, подходя ближе. Девушка покачала головой и обернулась. Он уже находился в опасной близости от нее, и девушка отступила на пару шагов назад. — Что-то не так? — удивился юноша, наблюдая за ее реакцией. — Ты думал о том, что случилось пару часов назад? Хэнк на секунду напрягся, соображая, о чем она сейчас говорит — об ее странном обмороке или поцелуе, предшествовавшему этому. — Помнишь, о чем говорил Уил? «Ясно, значит, все-таки о первом», — мрачно улыбнулся юноша про себя. — Когда именно? — Перед тем, как мы вошли в пещеры. О пламени жизни. — Он говорил, что наши дары связаны. Пламя жизни может исцелять раны, если соединится с твоим даром, которым сейчас владею я. — Правильно. Твоя рана на ноге, — кивнула девушка. — Она ведь исцелилась? — Да, — подтвердил ее догадку Хэнк, не понимая, к чему она клонит. — Я так и думала. Когда мы поцеловались, — даже в темноте Хэнк заметил, что щеки девушки смущенно порозовели. — Наша магия немного вышла из-под контроля. Так уже было, когда мы горевали над Элли, помнишь? Тогда тоже произошел случайный выброс. Магия напрямую связана с эмоциями. Если они берут вверх, то она становится бесконтрольной. — А если ты не сможешь полностью подчинить магию, то она подчинит тебя, — процитировал Хэнк полузабытые слова Уила. — Правильно, — Джина попыталась улыбнуться, но ее губы лишь сильнее задрожали. — А я не могу контролировать свои эмоции, когда ты рядом, потому что… Потому что я люблю тебя. Хэнк решительно подошел к ней и крепко обнял, целуя в макушку. — Я тоже люблю тебя. И мы справимся. Вместе. Пообещай, что не отстранишься от меня. Ты сможешь подчинить этот дар только тогда, когда будешь полностью уверена в будущем. А оно у нас будет, слышишь? — И каким оно будет? — тихо спросила Джина, чувствуя, как мурашки бегут по коже. Только в этот раз она не чувствовала страха — лишь умиротворение и легкое волнение от прикосновений юноши. — Мы поженимся, заберем Эйдена и уплывем отсюда. Возможно, на другой материк. А там уже будем строить собственное счастье, позабыв обо всех этих ужасах. — Не думаю, что нам стоит уезжать из страны, тем более сейчас, — покачала головой Джина. — Что ты имеешь в виду? — Нам нужно присоединиться к отряду магов Виндвуда и отправиться в Тенгулд с ними. — Но зачем? — Чтобы помочь им лишить власти короля. Или убить его, — мрачно прибавила девушка, содрогнувшись. — Но зачем тебе это? Этим ты не вернешь свою мать. Месть не поможет, Джина. — Зато моя совесть будет чиста, когда я узнаю, что ни один человек больше не пострадает от тирании короля Алана. Когда король Кристофер захватит это королевство, можно будет перестать скрывать свои способности. Сын Мелиссы сможет расти в свободной стране. И нам не нужно будет убегать на край света и вечно прятаться, будто преступники. Я хочу жить там, где родилась и выросла, хочу растить наших детей с тобой и не бояться, что однажды за нами придут и казнят. — Ты заглядывала настолько далеко в будущее? — тон Хэнка изменился и стал игривым. — Конечно. Это плохо? — вдруг смутилась она, покраснев еще больше. Юноша поднял ее подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза, а затем поцеловал. — Это прекрасно. — Значит, ты со мной? — робко спросила Джина, проводя рукой по его плечу. Хэнк молчал, обдумывая ее слова, а затем кивнул, будто бы вынося им обоим смертный приговор. — Я пойду за тобой куда угодно. Ты знаешь это. А затем были объятия и поцелуи, страстные признания и клятвы. Они только познали первую прелесть любви и не могли насытиться этим пьянящим чувством. Сидели вместе до самого утра, обнявшись, и умиротворенно смотрели на дотлевающие угольки в камине. Завтра наступит потом. А пока был этот полумрак и несколько часов абсолютно безмятежной тишины.