Ученик фэйери

- Подожди, мне надо подзарядиться, - внезапно остановившись на замшелой тропе, заявила Лисенок. - Здесь неподалеку есть источник. Пойдем? Роберт неопределенно пожал плечами. Ему, в общем-то, было все равно, куда идти, а с Лисенком, по крайней мере, делать это было интересно. Ибо ну не походила эта прогулка на обычные его походы в одиночку. Так почему бы и не сходить? Раз сама зовет... Тоже ведь приключение. Вместе они повернули на небольшую полянку, заботливо укрытую от посторонних глаз небольшой дубравой. Трава на ней была удивительно сочной и покрывала все вокруг настолько плотным ковром, что казалась мягкой подушкой из светлого бархата, а чуть с краю от центра поляны рос еще один дуб. Не тысячелетний великан, конечно, но тоже удивительно раскидистый, как и любое дерево, растущее на приволье, но защищенное от особо злых ветров. Сразу видно – место явно благодатное. Может, вода сюда хорошо поступает, может, еще что… За этим “еще чем-то”, как выяснилось, и пришла сюда Лисенок. Побродив с полуприкрытыми глазами возле одинокого дуба, она мягко опустилась на траву. Сняла с пояса какой-то неприметный амулет и бережно положила его рядом с собой, по-прежнему не выпуская из рук тончайшую, но, видимо, чрезвычайно прочную цепочку. В какой-то момент он тихонько засветился, а вскоре свечение постепенно перетекло с него на саму девушку. Окружило ее чем-то вроде тончайшего ореола, и из неопределенно-светлого стало зеленовато-желтым, после чего, внезапно вспыхнув напоследок, пропало, как будто его никогда и не было. Роберт невольно смотрел на происходящее во все глаза. - Что это? - удивленно выдохнул он через пару минут. - Энергия, - буднично отозвалась Лисенок. - Основа жизни любого Волшебного существа. - Ты… это... ешь? - Ну, - рассмеялась Лисенок, - можно сказать и так. В общем, если мне ее не хватает, я стараюсь как можно быстрее ее найти. Иначе будет плохо. Если найти не удастся, могу и умереть… Хотя, постой, ты что – что-то ВИДЕЛ? - Н-ну, да… Сначала бесцветное, потом… зеленое с желтым. А что? - Вообще-то не должен бы... Лови! В сторону Роберта стремительно полетел импровизированный “снежок”, на скорую руку слепленный его новой знакомой. Мальчишка машинально двинул рукой, не столько ловя брошенный энергетический мячик, сколько пытаясь заслонить ладонью лицо, и пестрый комок с куда большей скоростью умчался в сторону дуба, ударился о его морщинистую кору и исчез, очевидно, вернувшись обратно в источник. - Здорово! - глаза Лисенка светились едва ли не большим восторгом, чем глаза ее спутника. - Здесь есть еще источники. Найдешь? Роберт невольно огляделся по сторонам. Ничего нового глазами он не увидел, а затем вспомнил, что сама Лисенок зрением при этом практически не пользовалась. Скорее, пускала в ход что-то вроде внутреннего чутья. Попробовав по мере сил ей подражать, он не столько почуял что-то, сколько его почувствовал. Тихие толчки в толще земли, чем-то похожие на ток крови в жилах. Чем глубже, тем менее заметные, но в нескольких местах выступающие на поверхность, подобно человеческому пульсу или сонной артерии. Проследив одну такую жилу подобно волку, напавшему на свежий след, он неуверенно подошел к очередному “пульсу”. Присел рядом с ним на корточки и осторожно коснулся пальцами, желая получше изучить эту штуку, прежде чем спрашивать у Лисенка, что теперь делать. Ведь у него никаких соответствующих амулетов не было. Однако, едва только пальцы Роберта коснулись источника и слегка надавили на бившееся в нем подобие жизни, кончики их как будто прорвали тонкую пленку кромки воды и погрузились во что-то вроде крошечного лесного ключа. Невидимое, но хорошо осязаемое подобие быстро движущейся живительной влаги переливалось под пальцами, почти как настоящий ручей и спрашивать, что именно стоит с ним делать, Роберту уже не понадобилось. Просто держать руку в его необычных струях и с интересом чувствовать, как они не только холодят прикосновением кожу, но и сами собой проникают внутрь, постепенно заполняя собой едва ли не все его существо. Занятый внезапно захлестнувшими его ощущениями, мальчишка и не заметил, насколько внимательно наблюдала за ним Лисенок. Весьма своеобразно относясь к людям вообще, она никак не ожидала встретить Могущественного в месте, где по ее сведениям о чем-то подобном забыли давно и прочно. Не будь он человеком, она, пожалуй, изрядно помогла бы ему; может быть, стала бы даже другом, но застарелая неприязнь к роду людскому и присущий ее народу изрядно сволочной характер, упорно толкали его спутницу на злую, в общем-то, шутку. Она покажет ему кое-что (все равно необходимо занять чем-то изрядный кусок времени), а затем оставит, и пускай этот краткоживущий выбирается из неприятностей как хочет. А ей? Ей пока просто будет интересно… - Судя по тому, что я вижу, у тебя получилось, - как ни в чем не бывало, заметила она. - А так сможешь? И на ее ладони медленно набух небольшой двухцветный шар. На этот раз Роберту подражание ей далось непросто. Этот фокус явно требовал сознательного управления энергией и без хотя бы минимальных навыков в этом вопросе добиться желаемого без труда у него не получилось. Однако когда искомое нечто (не больше ладони без пальцев по величине) на его руке наконец появилось, изумление мальчишки имело скорее неприятный оттенок. Его шар был черным. Черным, как ночь, и не гладким, а скорее лохматым – топорщил во все стороны что-то вроде длинных лучей-иголок. Не агрессивных, конечно, но… Лучащуюся тьму он до сих пор представить себе не пытался. - Ты, наверное, из Черных, - спокойно предположила Лисенок, когда он от неожиданности искренне поделился с ней своими соображениями. - Из каких?! - Из Черных. На моей родине все живые существа от рождения наделены каким-то цветом. Белые, красные, двух или трехцветные, как я, например. Каждый цвет напрямую соотноситься с чертами характера, хотя… Слушай, парень – не бери все это в голову! Станешь вникать в подробности, честное слово – мозги сломаешь. К этому времени они давно уже удобно расположились на траве напротив друг друга. Почувствовав, что от всех этих экспериментов он изрядно устал, Роберт привычно откинулся на спину, заложил руки за голову и некоторое время просто смотрел на проплывавшие над ним облака. Он успел-таки заметить то, что Лисенок вроде как не увидела цвета его шара, и теперь выбрал время для того, чтобы осторожно это обдумать. Наставница же, элегантно привалившись к морщинистому стволу дуба, не менее осторожно размышляла совсем о другом. Теперь она куда более внимательно взглянула на своего неожиданного ученика, и в душе ее невольно зародились сомнения на тему того, действительно ли ей стоит шутить с ним так, как она собиралась. Если она хоть что-нибудь правильно понимала в краткоживущих, на вид мальчишке было не более 12-13 солнечных лет. Для своего возраста он был не слишком высок. Худощав, жилист, явно ловок в движениях и относительно силен. Чертами лица не очень-то походил на крестьянина, а чуть смугловатой кожей – на местного жителя. Да еще эти волосы… Прямые, черные, как смоль, не слишком коротко подстриженные и с довольно сильно отпущенной челкой. Одет?.. Одет, как раз, по-здешнему. Прямая двухцветная рубаха из тонкой шерсти, короткий широкий плащ с “воротником”, сколотый простейшей фибулой. Однако затаились где-то на периферии сознания мысли о том, что что-то здесь кажется смутно знакомым. Слышанным случайно и из третьих уст, и потому несущественным прежде, но сейчас почему-то явно набирающим пугающую остроту. - Подожди, - внезапно коснулся ее ушей его заинтересованный голос. - Ты сказала на твоей родине? А разве ты не из Полых холмов? - Нет, - возразила Лисенок. - Я из Волшебной страны, ее еще называют Страной Вечного Лета. А что? - А здесь что делаешь? - Не делаю, а делала, - поправила мальчишку собеседница, делая сознательное ударение на последний слог обоих слов. - Искала родных. Они жили здесь пару столетий назад, а теперь ваши Полые холмы закрыты, и я не знаю, куда они могли уйти. Придется возвращаться, только ждать для этого надо до самой осени. - То есть как? - В сентябре-октябре откроются Врата. А по-другому без дракона мне отсюда не уйти. Я же не гоблин… - Поясни. “Говорит, как приказывает, - мысленно выругалась Лисенок. - И почему, собственно, я ему все рассказываю? Нанималась что ли?” Однако побороть искушение (или власть мальчишки) собеседница так и не смогла. - Дело в том, - пояснила она, - что из всех волшебных существ (да и людей, между прочим, тоже) Граница Между Мирами, которая разделяет мою родину и несколько других земель, подобных той, где мы сейчас находимся, проницаема лишь для драконов. Впрочем, последним на нее, в общем-то, плевать как раз с высоты птичьего полета. Говорят, они ее почти не замечают. Вот и мотаются туда-сюда почем зря. Гоблины же давно проделали в ней что-то вроде постоянных каналов – червоточин в дереве, выеденных личинками под корой. Им, недомеркам, видите ли, претит сама мысль о том, что они не могут куда-то проникнуть. Выслушивают, вынюхивают, детей нередко воруют… Так вот для нас, фэйери, такие червоточины существуют не всегда, а время от времени. Никто их не делал, но мы первыми их разведали и частично теперь пользуемся. По такому коридору я пришла сюда, по нему же собираюсь вернуться обратно. Только откроются Врата не раньше осени, так что времени у нас с тобой, можно сказать, навалом. *** Подобным образом они разговаривали еще не менее часа. Лисенок рассказывала о Волшебной Стране и некоторых законах, которые ей управляют. Однако при попытке собеседника расспросить подробнее, пояснила, что ее сказка далека от основных политических разборок и о них она почти ничего не знает. Так, только самые общие вещи. Которые все равно достигают твоих ушей, даже, если ты знать про них ничего не желаешь. Потом была долгая дорога до деревни, во время которой уже Роберт рассказывал о себе. О травничестве, о замке, о взаимоотношениях со сверстниками. О том, что у матушки он приемыш и понятия не имеет, откуда взялся на самом деле. “Гоблины, наверное, принесли,” - привычно усмехнулся он старой деревенской шутке. Махнул на прощание рукой и, как ни в чем не бывало, зашагал туда, где под вечер уже вовсю курились дымогоны деревенских срубов. На всю округу разнося долгожданную весть о том, что тем, кто припозднился на выгоне, в лесу или в поле, пора отдавать земли вне околицы тем, кто правил этой землей задолго до того, как на ней появился первый человек. Лисенок в деревню идти отказалась. Сослалась на несовершенство своего иллюзорного облика и нелюбовь к краткоживущей братии. Да Роберт не очень-то и настаивал. Понимал, что у лесного костерка духу леса куда уютней, чем под соломенной кровлей. Просто договорился, что, если что, они найдут друг друга и вне сферы влияния людей. А как? Так на то Роберт и собирался учиться у фэйери некоторым из ее фокусов, чтобы при случае на деле их применять. И облегчать ему задачу Лисенок не собиралась… Дома его ждал сытный ужин, приведение в порядок котла и мисок и долгая возня с тем, что удалось собрать за день. Что-то отсортировать, что-то подсушить, что-то связать пучками и подвесить под комель соломенной крыши. А что-то так и вовсе – сразу же сунуть в кипящий котелок, чтобы начать готовить отвары, которые завтра или в ближайшие дни ему или Верлене предстояло отнести замковому аптекарю. Работа была привычной, Верлена весь вечер, тихонько напевая, стучала ткацким станком, и часть времени Роберт употребил просто на то, чтобы сидеть и смотреть на огонь. Низкая скамеечка у очага весьма этому способствовала. И дым лишний раз в глаза не лезет, и поставить ее можно везде, где нравится – лишь бы ходить не мешала. Насколько он себя помнил, тихо потрескивающий танец ярких языков пламени всегда завораживал его взгляд. Не так, конечно, чтобы оторваться было невозможно и не до картинок, какие, говорят, время от времени можно увидеть в отсветах огня, но… До надежно согревающего глубины души чувства покоя, которое он почему-то ценил не меньше, чем тягу к знаниям или дневные приключения. - Шел бы ты ложиться, сынок, - ласково склонилась к нему приемная мать, уже погасившая освещавшие станок лучины и заметившая наконец, что приемыш откровенно клюет носом. С трудом разлепив действительно всерьез слипающиеся веки, Роберт послушно стянул плащ и, бормоча что-то невразумительное, устало доплелся до угнездившейся в углу лежанки. Укрытой некрашеной льняной простыней и тяжелой овечьей шкурой, заменявшей ему одеяло. Сон сморил его мгновенно, но странные происшествия сегодняшнего дня еще не один час давали о себе знать сновидениями, каких он до сих пор никогда не видел.