The truth beneath the rose (Истина под розой)

Вацлав ушел от Вордсворта не то что бы расстроенный. Нет, он не мог сказать про себя подобное, но ему не очень понравилось то, каким тоном Кейт Скотт говорила о том, что он, Безликий, плохо влияет на Профессора. На мгновение отцу Гавелу показалось, что голограмма в курсе всего, что говорилось в кабинете альбионца. Но скорее всего это было обычное ее типичное поведение в присутствии Вордсворта. А он, видимо, просто стал мнительным из-за этой конспирации в связи с Богемским Крестом. Чтобы стряхнуть неприятное ощущение, отец Гавел прогулялся по улочкам Ватикана, размышляя о том, насколько убедителен он был в кабинете ученого. Вроде все козыри он использовал грамотно. Но если… Ему не хотелось сейчас думать о том, что будет «если». Никаких «если» не должно быть. Вацлав вернулся в свою келью. Он ходил по ней, размышляя о том, что было бы лучше не соглашаться на чай, и тогда не было бы никаких ожиданий, которые его немного нервировали. Безликий не любил неопределенность в важных для себя вопросах. Уильям долго думал, чем извиниться перед Вацлавом за прерванную беседу. В сувенирной лавке его взгляд упал на пучки трав, свитые в кольца и перевязанные лентами. Вацлаву не были чужды языческие поверья его родины, и он иногда любил повесить в своей келье какую-нибудь траву, отгоняющую нечисть. Вдруг силы его молитв будет недостаточно... Христианство отвергало и порицало влияние природы, поэтому тут Вацлав представал с неожиданной стороны, но эта милая черта Верующего была своеобразным мостом в их отношениях. Уильям тоже любил природу. Вордсворт бережно завернул кольцо в хрустящую бумагу и отправился в гости к своему соратнику. Солнце уже клонилось к закату, когда Уильям добрался до монастыря, в котором жил и работал Вацлав. Он надеялся, что его друг уже закончил свои мирские дела и уделит ему часок перед отходом ко сну. Уильям робко постучался в дверь кельи и прислушался. Вацлав имел обыкновение ходить очень тихо. Вацлав в какой-то момент пустился в воспоминания. Он пытался восстановить в памяти то, как выглядел Крест. Все-таки столько лет прошло. Но детские впечатления ведь самые яркие. Перед внутренним взором Безликого проносились события тех Пасхальных дней, когда он увидел священную реликвию. Нет, он, естественно, узнает её, если увидит. Он не ошибется. Да, пусть он был одним из зрителей, стоящих в толпе, но такое не забывается. Больше всего ему хотелось вновь увидеть Богемский Крест, и не просто увидеть, но и, возможно, подержать в руках. «Конечно, лишь для того, чтобы познать благоговейный трепет от прикосновения к святыне, прославившей мою родину» — сказал сам себе Безликий мысленно. И в этот момент он услышал стук в двери. «Видимо, это Профессор пожаловал», — подумал Вацлав, а вслух громко произнес:       — Входите!       — Добрый вечер, — Уильям вошел в келью и поприветствовал Вацлава легким кивком, почти поклоном, а следом шлейфом пронзил помещение аромат дорогого табака. Как бы Уильям не был умен, все же он считал себя младшим товарищем и не смел превозносить себя выше Верующего. Он лишь иногда желал, чтобы Господь вразумил его.       — Приношу свои извинения за прерванную беседу, мою вспыльчивость и вздорность сестры Кейт, - Уильям протянул ему сверток с травами. — Не сердитесь на Кейт, она... она может и не такое сказать, просто я очень привык к ней и в глубине души все еще ощущаю вину за случившееся с её телом. К тому же я пришел обсудить самое главное. Уильям отставил трость в угол и сел без приглашения на старенький дубовый стул.       — Добрый вечер, — кивнул Безликий, он как раз стоял у окна и наблюдал за перемещениями Вордсворта по своей келье. — Я знаю, что произошло в свое время с Кейт. Естественно, некоторая раздражительность в ней будет присутствовать. Господь завещал нам быть милосердными к недостаткам наших близких. Я уже простил ее за ее выходку в вашем кабинете. Вдобавок, Кейт – женщина, а значит, по своей природе существо эмоциональное и не всегда способное контролировать себя должным образом. Все-таки любил Вацлав возвышаться над своим собеседником, и когда Профессор сел на стул, отец Гавел лишь чуть развернулся, но так и остался стоять. «Обсудить самое главное? Ну, разумеется», — подумал Безликий. — «Сейчас мы все и выясним».       — Я весь во внимании, — проговорил он, глядя на Вордсворта с некоторым ожиданием.       — Я согласен помогать вам в этом нелегком деле и следовать вашим указаниям, — Вордсворт смотрел снизу вверх. - Я так понимаю, о нашей миссии никто не должен знать. Я могу оформить бумаги на отпуск для нас у секретаря Катерины и даже выбить командировочные, чтобы с комфортом путешествовать. Тут Вацлав мысленно произнес: "Аллилуйя!". Да, это была минута его маленького триумфа, но внешне он этого ничем не выказал.       — Я, безусловно, рад, что вы согласились. Ведь вам, как ученому, должно быть самому интересно соприкоснуться с наследием древних. И кто знает, может, вас миссия обогатит даже больше, чем меня. Ведь я ничего не планирую получить для себя, зато вы можете получить и новое знание, и, может быть, новые идеи, — проговорил отец Гавел. — Только я не уверен в том, что мы должны рассказывать кардиналу Сфорце всю правду. Боюсь, что произойдет определенная утечка информации. Так или иначе, о наших планах станет известно и Франческо... А я бы этого не хотел.       — Не стоит так переживать, я сделаю все, чтобы о нашей миссии не узнали, — слукавил Уильям, не сказав, что в курсе всего этого Кейт и скорее всего, сама Катерина Сфорца. Но с этими прекрасными женщинами он уж как-нибудь договорится обязательно. — Вы меня так подкупаете, как будто я могу вам помогать исключительно из личных интересов, - Уильям улыбнулся и склонил голову набок. — Я ведь уже говорил вам, что Богемский Крест уже давно для меня всего лишь красивый крест, жертва мистификаций, так что я с вами по вашей личной просьбе, а не из-за возможности приобрести что-то материальное.       — Что же, я вам доверяю, Вордсворт. Вы можете делать, что сочтете нужным, лишь бы это не грозило раскрытием тайны, — кивнул Безликий. — Хотя мне не очень нравится, что вы считаете Богемский Крест мистификацией. Правда, я думаю, ваше мнение в будущем изменится. И говоря о том, что вы можете обрести, я вас не подкупал, я пытался привлечь ваше внимание. Вацлав подошел к Уильяму и протянул ему руку.       — Пожмем друг другу руки, отныне мы будем действовать заодно. Вордсворт поднялся со своего места и с радостью пожал руку своему другу.       — Поймите меня правильно, я не видел этот крест и потому сужу, исходя из своих умозаключений. Насколько они ошибочны, будет видно из наших приключений. Но это не значит, что я не уважаю вашу точку зрения или ваши намерения. В любом случае реликвия должна быть в руках хранителей, а не гулять где попало. От этого она теряет свою священную суть. Теперь остался последний вопрос - когда мы отправляемся в путь?       — Мы сможем отправиться в путь тогда, когда я проверю достоверность источника информации о том, где предположительно находится сейчас Богемский Крест. Это займет несколько дней. А вам придется поговорить с нашим кардиналом насчет нашей поездки и придумать убедительный аргумент для того, чтобы она нас отпустила, – сказал Вацлав. Сейчас Безликий ощущал странную усталость. Так бывает, когда ты находишься некоторое время в эмоциональном напряжении, и когда все разрешается, даже благополучно для тебя, есть некое опустошение внутри. Вот примерно такая пустота внезапно настигла и отца Гавела.       — Что ж, Катерину я беру на себя, а так же все расходы на дорогу, — Уильям ободряюще улыбнулся. — А вам советую накопить силы перед нашей миссией. Что-то мне подсказывает, что она будет нелегкой и полной нюансов. Конечно, он подумывал о том, чтобы оставить связь с сестрой Кейт. В критический момент они могли вызвать Треса в качестве подкрепления, потому что в их дуэте боевым патером был только Вацлав. Что будет, если оба окажутся в непредвиденной ситуации, сложно было представить, ведь Вордсворт не имел генномодифицирующих примочек и доспехов. Но о последнем можно было и подумать. — Прощайте, — он поклонился Вацлаву и вышел, постукивая не спеша тростью.