The truth beneath the rose (Истина под розой)

Спал в эту ночь Безликий плохо. Его мучили кошмары. То ему снилось, что он не мог найти Богемский Крест, обежав все монастыри, он подходил к последнему, а там его уже поджидал Орсини, то он Крест находил, но тут появлялся Профессор и просил дать взглянуть, после чего реликвия прямо на глазах таяла в руках альбионца. А под утро ему вообще привиделась Кейт Скотт, которая радостно хвасталась купленным на базаре сувениром. И тут Вацлав четко понимал, что этот сувенир и не сувенир вовсе, а то, что он ищет. Кейт сердито поджимала губы и ничего отдавать не собиралась.       — Я обещала подарочек Катерине! — восклицала она, выключая голограмму. Поэтому отец Гавел был не в духе. Не то, чтобы он был суеверным. Упаси Боже! Но откуда будет хорошее расположение духа, когда ты банально не выспался? Однако он ведь сам сказал, что в монастыри надо отправляться рано утром. Может оно и к лучшему, взглянут местные священники на сурового священника из Ватикана и убоятся его хмурого вида. Сам Вацлав, взглянув на себя в зеркало, отметил, что выглядит он грозно даже в своих собственных глазах. Он посмотрел на список монастырей и решил, что начнет свои поиски с монастыря Святого Луки. Уильяму тоже не спалось. Ему не нравилось, что Вацлав столь раздражен, и даже понимал теперь, почему Катерина никогда не снаряжала с ним в путь компаньонов. Потому что это одно расстройство и для компаньона, и для Вацлава. Но куча других мыслей роилась в его голове. Дитрих, настоятельница монастыря св. Маттиаса, Эстер, Вацлав, Кейт и крест - все смешалось в единый ком. Этот ком не давал отдохнуть для предстоящей миссии, так что поутру Вордсворт открыл глаза и понял, что на самом деле не спал, а был в болезненной дреме.       — Ох... Ничего, я не спал неделями, так что одну бессонную ночь я переживу! После освежающего душа и легкого завтрака Уильям направил свои стопы в монастырь св. Маттиаса. Он вышел из гостиницы в том самом чудном плаще с небольшим чемоданчиком в руках. Вацлава он даже не навестил. Боялся его расстраивать. Вацлав ушел, даже не поговорив с Профессором. Свежий утренний воздух его приободрил. Поговорка «Кто рано встает, тому Бог подает» имела свою непоколебимую логику. По крайней мере, для отца Гавела. В монастыре Святого Луки думали немного иначе. Похоже, что там вообще ни о чем не задумывались, и появление святого отца прямиком из Ватикана было равнозначно появлению одного из всадников Апокалипсиса в реальности. Пухлый настоятель пялился на Безликого, как баран на новые ворота, и Вацлав уже начал думать, что тот не изображает идиота, а действительно им является. Отец Киприан на все расспросы мычал что-то нечленораздельно, после чего клялся, что он ничего такого не имел в виду. Мужской монастырь находился в полуобморочном состоянии, монахи намывали полы, а один юный послушник тащился за ними по пятам и периодически предлагал испить Вацлаву воды. Стоило ли говорить про то, как все это раздражало Безликого? Но при этом он понял самое главное, а именно, что в монастыре Святого Луки нет не то что Богемского Креста - там вообще нет каких-либо реальных ценностей. Уильям в это время решил пройтись пешком, благо сам монастырь св. Матиаса оказался недалеко. Он шел вдоль проезжей дороги, погруженный в свои мысли, пока рядом не затормозил знакомый обшарпанный автомобиль.       — Здравствуйте, отец Эдвард, — приветствовал его знакомый голос.       — О... Здравствуйте, здравствуйте! - ответил ему кивком головы Уильям. — Я вижу, вы очень усердный молодой человек, раз так рано поднялись сегодня.       — Кто рано встает, тому Бог подает, святой отец. Вы же знаете.       — Безусловно, вот поэтому мы и встретились! Они громко рассмеялись этой шутке.       — Куда путь держите, святой отче? Уильям понял, что ему не отвертеться. Врать не хотелось, эмиссар раскусил бы это сразу, и вся их игра пошла бы под откос с самого начала. Поэтому он подумал несколько секунд и со вздохом ответил:       — В монастырь Святого Маттиаса.       — Это ведь женский монастырь! - присвистнул мальчишка. — Разве вам разрешено там появляться?       — О, почему бы и нет, - Уильям улыбнулся. — Я ведь не собираюсь инспектировать рясы монахинь, я осматриваю само помещение.       — Интересно... А кто же отвечает за нравственный облик? Ваш второй коллега?       — Уж поверьте, само помещение может прекрасно сказать о нравственном облике всего монастыря, — Вордсворт понял, к чему клонит собеседник. — Тем более если речь идет о женском монастыре. Это не первая моя инспекция, поверьте. В женских монастырях дело обстоит всегда куда лучше, чем в мужских.       — Хотите, я вас подвезу? — неожиданно предложил мальчишка.       — Спасибо, но нет. Я всю ночь провел в молитвах и теперь хочу пройтись, иначе я усну на вашем мягком сидении. А этого мне категорически нельзя.       — Ну что же, — лукавая улыбка заиграла на лице парня. — Тогда удачи. Забыл сказать, я тоже еду в монастырь Святого Маттиаса! Если бы это был обычный парнишка, Уильям бы мог списать это на шутку юмора. Но сейчас ему стало не по себе. Орден, в такой близости от Эстер — опаснее ничего нельзя придумать. Он ускорил шаг и спустя минут пятнадцать уже был на месте. Тот самый «таксист» уже был у ворот монастыря, а возле его машины стояла... Уильям тряхнул головой, надеясь, что никто не заметил его удивленного изучающего взгляда. Рядом с парнем стояла рыжеволосая девушка в монашеском покрове, яркие пряди волос выбивались из-под ткани. Глаза... Уильям перевел дух. Глаза Гилберта, которые он никогда бы не смог забыть. И кажется, его прямой волевой нос, и тонкие упрямые губы. Подбородок маленький и точеный, как у матери. «Моя звездочка!» - Уильям старался не показывать своего волнения и шел прямо к воротам.       — Ну-с, добрый день! — он обратился к мальчишке из Ордена. — Я надеюсь, вы уже рассказали этой юной леди, кто сюда направляется?       — Нет, — мальчишка улыбнулся, оскалив ровные белые зубы. — Я решил, что это должен быть сюрприз.       — Сюрприз? Какой сюрприз? — заволновалась та. Уильям улыбнулся и достал удостоверение.       — Инспекция.       — Мы никого не вызывали! — девочка чуть ли не встала грудью перед воротами. — К нам не приходило никаких известий об этом.       — Да, я понимаю, но ведь в этом суть инспекции — свалиться как снег на голову. Я приехал к вам из Ватикана.       — Но вы мужчина!       — Ох, не переживайте, юная леди, я не собираюсь осматривать содержимое ваших шкафчиков. Я лишь посмотрю на общее состояние помещений и уйду. Монахиня встала спиной вплотную к воротам и вцепилась в прутья.       — Нет, мы ничего не знаем об инспекторах из Ватикана! Здесь больше десяти лет не было никого, кроме паломников. Какие бы ни были трудности, мы решали их только с Божьей помощью... а не с вашей! «Вот дьявол!» — ошеломленно подумал Уильям, глядя на эту рыжую бестию. Он решил использовать последний козырь.       — То есть, вы предлагаете мне уехать и написать в отчете, что у вас работают странные монашки? — он совершенно не хотел этого говорить, но пришлось.       — Я не позволю вам грабить нашу настоятельницу! Вы потребуете денег, а у монастыря и так не очень большой доход. Она воспитывала меня, сироту, как родную дочь, и я буду защищать её от кого угодно!       — Дочь моя, — Уильям наклонился и нежно сдал её плечо. — Я не беру денег с настоятелей. Я всего лишь выполняю свою работу. Я напишу отчет в Ватикан и укажу, на что стоит выделить средства, если ваш монастырь и правда нуждается. А если все хорошо, то опишу, как славно справляется настоятель. Как правило, денег просят у нас, инспекторов, — он улыбнулся. — Ну, так мы договорились?       — Извините меня, ради Бога, — девушка приуныла и открыла ворота, пропуская вперед Уильяма. — Вы найдете Лору Витез в саду, вон там, справа от монастыря.       — А вы меня не проводите? — с надеждой спросил Уильям. — У меня топографический кретинизм. Девочка засмущалась и неразборчиво что-то буркнула, показывая жестом, чтобы Вордсворт следовал за ней.       — Матушка, вы не узнаете меня? Лора оставила в покое рассаду и выпрямилась, вглядываясь в фигуру рослого мужчины, который появился в оранжерее внезапно, как черт из табакерки.       — Нет, — Лора всплеснула грязными руками. — Я прошу простить меня, но не узнаю вас. Кто вы?       — Я Эдвард Бланшетт, матушка. Ваш недостойный сын, — мужчина поклонился.       — Эдвард! — выдохнула настоятельница. Она думала, что уж больше никогда его не увидит, и что Эстер, дочь короля Гилберта, так и проживет всю свою жизнь в этом монастыре. Радости её не было предела, она прижалась к груди сановника, забыв о приличиях.       — М-матушка, я не достоин... — Уильям попытался высвободиться, но вовремя понял, что они сейчас разговаривают не как сановники, а как духовные сын и мать, к которой он обратился в черные часы своей жизни за помощью. Лора утирала слезы уголком покрова и только повторяла "Эдвард!" Понятное дело, ни о какой инспекции речи и быть не могло. Оба они скрылись в маленьком приходе и уселись на скамье перед алтарем, чтобы обсудить истинную цель его приезда.       — Матушка, я понимаю, вы хотите, чтобы я забрал девочку, но проблема в том, что я приехал слишком рано. Еще не время. Но мне бы хотелось выяснить вот что, — Уильям вынул из кармана набросок креста и протянул его настоятельнице. — Вы давно здесь живете и наверняка знаете все. Есть ли на территории Иштвана этот крест? Настоятельница нахмурилась, видно было, что сразу узнала реликвию и поняла, о чем речь.       — А зачем вы его ищете, Эдвард? Вордсворт вздохнул и сказал так честно, насколько мог:       — Мой друг утверждает, что это реликвия Богемии, и что за крестом объявлена охота. Он хотел бы вернуть её на исконное место. Лора нахмурилась:       — Это очень благородные намерения, Эдвард, но мне кажется, ваш друг что-то путает. Крест уже долгое время хранится в Иштване, и никто не станет вам его показывать. Как и тем, кто за ним придет.       — Видите ли, матушка, беда в том, что те, кто придут за крестом после меня, не будут щадить никого. Вам нечем защитить себя, а значит, вы не сможете сохранить эту реликвию здесь. Его вывезут отсюда ценой сотен человеческих жизней. Одного этого креста достаточно, чтобы управлять целым государством. Поверьте мне, черное воинство уже здесь. Видели ли вы того мальчишку-таксиста, что стоял у ворот?       — Да, видела. Но причем же здесь он? Уильям дал ей почитать файл о Кукловоде, и настоятельница изменилась в лице.       — Я поговорю с сестрами. А вы, как будет возможность, заберите крест и Эстер. Я так за неё боюсь. И за вас, сын мой.       — Матушка... Я не достоин, — повторил он. "Как бы я хотел сказать ей свое настоящее имя! Как тяжело ей врать..."       — Я пойду, матушка, — Уильям встал, чтобы раскланяться и отправиться восвояси.       — Благословите Эстер, пожалуйста. Она никогда не видела священника из Ватикана. Уильям рассмеялся:       — Я такой же священник, как и те, что работают в Иштване. К тому же я не молился с момента своего приезда сюда. Да и до приезда не молился. Распрощавшись с настоятельницей, Уильям тут же связался с Вацлавом по передатчику:       — Могу ли я составить вам компанию? Я уже все сделал.