Клетка

«Это не закончится никогда», - Антон заходит за кулисы чувствуя легкую апатию и напряжение. Его только что выгнали из проекта, выбрав Алису. Выгнали его и Славу, а её оставили. Антон был бы рад, если бы оставили его или Славу, но не Алису… Нет, это не старая вражда, просто при любом другом раскладе Антон оказался бы от Петренко как можно дальше, а сейчас… Шоу продолжается. С момента их «отношений» прошло около месяца, за который Антон успел понять: Слава Петренко - кладезь извращенных идей, от которых Пануфник иногда терял дар речи. Никому и в голову бы не пришло, что такой милый и очаровательный парень, которого зрители видят каждый день, превращается в другого человека, когда выключаются камеры. Сейчас, когда они оба вылетели из проекта, появляется шанс закончить злосчастную игру, если бы не одно но… Очередная съемка программы заканчивается, а Мигель, который проходит мимо гримерки своих танцоров, заглядывает в неё и добродушно улыбнувшись, заявляет: - Ребят, продюсеры решили устроить турне после окончания шоу, будем выступать на площадках разных городов, показывая лучшие номера, - по комнате разносится довольный гул голосов, а Антон чувствует, как земля уходит из-под ног. Именно это турне и является одним большим «но». Они не расстанутся ещё чёрт знает сколько времени. И он видит на губах Петренко довольную ухмылку, которая не предвещает ничего хорошего. А ребята, словно нарочно, не замечают ничего вокруг. Адам, с которым живет Антон, уверен, что тот нашел себе друга, который прекрасно понимает его в силу возраста. Всё же Адам постарше и они иногда не могут найти общий язык. Волков, который иногда дуреет от перепалок со Славой, уже готов молиться на Антона – тот успокаивает Петренко одним своим присутствием. И он чертовски рад, когда в один из дней Слава, словно невзначай, предлагает Саше поменяться спальнями с Антоном. И что делает Волков? Конечно соглашается, ведь свои нервы ему дороже, да и с Адамом найти общий язык проще, опять же в силу возраста и взглядов на жизнь. Мигель и вовсе ничего не замечает, при нем Слава никогда не показывает свой характер на все сто процентов: мило улыбается и молчит. Хореографы в Петренко души не чают, бегая вокруг «деревенского воспитанного мальчика». Только девчонки иногда сочувствуют Антону. Точнее ему сочувствует Алиса, которая поняла всё в тот момент, когда разговаривала с дочкой по телефону на лестничной площадке, а поднимаясь в свой номер, остановилась на ступеньках, видя, с какой страстью Слава вжимал Антона в стену, пытаясь исследовать руками стройное тело. Она поняла всё мгновенно, заметив дрожь Антона и тихий стон Петренко, сорвавшийся с его губ. Только она не поняла, что бывший парень дрожал не от ужаса или ненависти - ему начали нравиться эти чертовы игры. «Кошки-мышки» по правилам Славы Петренко. Вот и сейчас Антон заходит в их номер, зная, что вся это котовасия будет продолжаться и дальше. Слава выходит из душа в одном полотенце, Антон сразу отводит взгляд, решая изучить окружающую его обстановку, зная, как погано на него влияет вся эта игра. Он дуреет. В буквальном смысле. Ему нельзя, категорически запрещается смотреть на полуобнаженного шантажиста, который издевается над его психикой, проверяет сколько Пануфник сможет продержаться. И Антон сам знает: он может сопротивляться Славе восемь минут и шесть секунд, уже проверял. Антон сам не заметил, как ему стало плевать на сообщения, которые приходили на его телефон. Что-то типа: «Жду в гримерке», «Не забудь, за сегодняшнее будешь наказан» или любимое Славино: «Еще раз увижу рядом с тобой каких-то мужиков, завтра с кровати не встанешь». Он стал меньше общаться с другими парнями и уже сам направляется в гримерку через пару минут после шантажиста. Петренко чертовски ревнив, он собственник до мозга костей, он никого не стесняется, ему плевать на чужое мнение и у него уже нет девушки. Хотя он уверяет всех в обратном. Нет, она была, Антон пару раз слышал, как они разговаривали, но из-за постоянной загруженности, отсутствия времени и внимания Слава начал теряться в круговороте шоу-бизнеса и их отношения с возлюбленной сошли на «нет». Они не расставались, не скандалили, просто больше не звонили друг другу, не писали длинных сообщений, не знали друг о друге ничего, что знали раньше. Чёрт с ней, с девушкой. Именно так думал Антон первое время, а потом узнал о всепоглощающей ревности и игнорирование чужого мнения. Слава не выставлял их отношения на показ, но Алиса и некоторые девочки замечали, что объятия Петренко уже не напоминали дружеские, скорее наглые, собственнические. Вроде обычный разговор с Виталиком за обедом, а рука Славы оказывалась на талии Антона и словно плюшевую игрушку пододвигала к себе, намекая, что за излишнее внимание к другим мужчинам ночью может быть немного дискомфортно. Волков, наблюдая за Славой, сначала шутил, что ему осталось с Антона только пылинки сдувать: тот то в щеку поцелует в коридоре, никого не стесняясь, то принесет кофе из автомата, то будет переписываться с ним сидя в разных углах танцевального зала. Саша как-то пытался увидеть переписку друзей, но злобный рык Петренко сразу охладил его желание совать нос не в своё дело. Адам же, пару раз возвращаясь с вечерне-ночной тренировки, несколько раз слышал странные звуки из номера Антона и Славы. Думая, что ребята, скорее всего, играют в новую компьютерную игрушку, он шел дальше. Хотя пару раз были странные мысли о том, что синяки на шее Антона по утрам, далеко не рукоприкладство Славы. «Скорее «губоприкладство», - мелькало в мозгу усача и тут же исчезало. Вот и сейчас Антон изучает свой номер, кидает взгляд на часы «22:37» и устало садится на кровать, разглядывая одно двуспальное одеяло, которое ещё совсем недавно было двумя разными покрывалами. Откуда Петренко его достал Антон не знает, но рад тому, что теперь ночью не нужно прижиматься к Славе, чтобы не замерзнуть – одного маленького одеяла двум парням ужасно мало. - Мы оба вылетели… - словно между делом начинает Антон, надеясь на лучшее, а точнее на то, что видеозапись из телефона Славы исчезнет. Сколько раз Пануфник удалял его из планшета Славы или из телефона? Он считал: восемь раз. И он уже не удивлялся, когда открывал ноутбук и видел на заставке их жаркий поцелуй. В первый раз его немного передернуло, он в последнюю секунду решил не давать ноутбук Ильшату, чем спас себя от неминуемой гибели. - И что? – Антон слышит шелест полотенца и его ухо опаляет горячее дыхание: - Хочешь вырваться из моих сетей? - Хочу. Ты говорил, что всё это закончится в тот самый момент, когда мы покинем шоу, - Антон сам не замечает, как проверяет себя: делает вдох и улыбается уголками губ. Слава всё так же пахнет чем-то сладким, напоминая старшему о вкусе клубничного джема. - Я отдам тебе видео, только мы остаемся жить в этом номере, - от такого заявления Антон подпрыгивает на месте и, развернувшись, тут же отворачивается, прикусывая нижнюю губу. Обнаженный Петренко - это для него слишком. Пануфник считает это своей дуростью, что он с каждым днем с жадностью смотрит на этого парня, желая прикоснуться так, как никогда не хотел раньше. Он хочет касаться его везде, там, где позволено только ему одному. - Я буду жить тут, - соглашаясь, Антон протягивает руку. – Отдай это чертово видео, - всё так же не глядя на Петренко, старший слышит, как он поднимается с постели и направляется к шкафу. Не проходит и пары минут, как Антон чувствует в своей руке маленькую флешку на которой записано злосчастное видео. - Тут оригинал и подправленная мной версия, - почему-то Слава ухмыляется, спокойно отпуская Пануфника на все четыре стороны, что настораживает всё больше. - Отлично, - Антон не придумывает ничего лучше, как взять полотенце и, направившись в ванную комнату, спустить злосчастную флешку в унитаз, а затем, включив теплую воду, принять душ, понимая, что всё. Конец. Он больше не будет выполнять странные причуды Петренко. Закрыв глаза, Пануфник поднимает голову, успокаиваясь, а сознание словно издевается, подкидывая незамысловатую картинку: два дня назад Слава тихо зашел в ванную, пока Антон принимал душ и, обняв его со спины, прижался губами к шее, оставляя с сотню волнительных и нежных поцелуев. То, что Петренко был в джинсах и майке, старший понял только когда тот вышел из душевой кабины. Он потерял голову, отдаваясь удивительным и страстным ощущениям, которые выбивали почву из-под ног и срывали с губ тихие стоны. Разум издевается, заставляя вспоминать каждое прикосновение теплых губ к коже, отчего по спине бежали мурашки, их пальцы переплетались, а потом он сам, впервые за долгое время, повернул к младшему голову и поцеловал в губы. Он помнит каждый свой поцелуй с шантажистом и с горечью понимает: в последнее время их было всё больше и больше. Во время секса, когда он уже ничего не соображал и готов был кончить, он тянулся к вожделенным губам, и они встречали его на полпути, утягивая в страстные ласки; после тяжелых тренировок, когда Слава, устроившись на полу в коридоре у их номера ждал его, потому что Антон опять схватил чужие ключи и младшему было не попасть в номер, старшему хватало одного взгляда на измотанного парня, который сидел, запрокинув голову и наслаждался прохладой стены, Пануфник будил его легким поцелуем в губы и, получив в ответ мягкую улыбку, помогал подняться, взяв за руку; но одними из самых волнительных были ночные, которые Антон не мог прекратить сразу, из-за чего они не отрывались друг от друга по несколько часов, а потом Пануфник возмущался про себя, что Петренко вырубался в его объятиях и, придавив своей тяжелой тушкой, крепко спал. - Всё, закончилось, - убирая ненужные воспоминания, Антон выключает воду и, взяв полотенце, смотрит на себя в зеркало. Живот, бедра, грудь – каждый участок тела помечен засосом в исполнении Петренко, он каждый раз жаловался, что нельзя сделать подобного с ключицами или скулами – перед зрителями должен предстать идеальный Пануфник. Антон качает головой, криво улыбнувшись своему отражению, а вытираясь, почему-то думает, что он повторяет маршрут горячих ладоней Славы, которые бесстыдно вновь и вновь изучали каждый сантиметр его тела прошедшей ночью. «Хотя, что ещё изучать? За этот месяц ты успел…», - Антон немного краснеет, вспоминая, как было неловко в первый раз быть с Петренко в постели, да ещё и в качестве пассива. Разум снова подкидывает картинки, как Слава не сдержался, увидев полуобнаженного Антона, который выходя из душа, не успел удержать полотенце, соскользнувшее с бедер. Петренко накинулся на него, словно ему, наконец, разрешили исполнить свою маленькую заветную мечту: переспать с ним. Антон помнит, что было очень поздно и это был их первый вечер в качестве соседей по комнате. Слава с жадностью целовал его, заставляя следовать за собой, и Пануфник даже сейчас краснеет, вспоминая, что повелся. Он отвечал ему так же пылко и страстно, словно пытаясь забрать инициативу и переиграть младшего в эту непонятную игру. Антон с трудом вспоминает, как они пытались избавиться от одежды Славы: та никак не желала поддаваться, а они не собирались отпускать друг друга ни на секунду. Страха не было ни мгновения, потому что возбуждение затмило всё. Антон хотел животного секса, которым ему позволили заняться. Слава вообще позволял ему всё, что он хочет, только инициативу никогда не отдавал, что нисколько не расстраивало Антона. Старший вспоминает, как это было странно – ощущать в себе другого человека и понимать, что ему рвет башню от этого. Черные глаза смотрели в самую душу, они топили волной наслаждения, заставляя принимать в себя, от чего Антон громко кричал, не зная как реагировать на бешеный коктейль эмоций. Страсть, злость, боль и божественное наслаждение, граничащее с помешательством. Он чертовски хотел Славу в ту ночь, он заставлял его двигаться резче, хватался за простыню, рыча, а уже на вторую или третью ночь, когда он мог немного контролировать ситуацию, Антон поддавался на встречу, что взрывало сознание Петренко. Пануфник чувствовал себя немного растерянно, когда после очередного секса понимал – ему это нравится. От самого начала и до конца, от чертового шантажа до всепоглощающего оргазма и цвета черных глаз, вкуса терпких губ и недовольных криков соседей. Ему нравилось это всё до разговора, который произошел полчаса назад. Больше Славу нечем его шантажировать и выйдя из ванной, он с сожалением видит, что их кровати больше не сдвинуты, а на его койке покоится односпальное одеяло. А сам бывший шантажист уже лежит на своей кровати и смотрит телевизор, всё так же соблазняя старшего обнаженным торсом. «Что-то мне не нравится всё это. Ты так просто отпустил, словно уже придумал новый план действий и… Так, стоп. Не смотреть, не хотеть, не представлять. Вообще отвернись от Петренко и прекрати вспоминать какая его кожа на вкус. Он отпустил, ты этого хотел и он отдал злосчастное видео… А теперь, черт возьми, терпи Пануфник, потому что этот дьяволеныш точно понял, что тебе начали нравиться эти игры. Игры, которые стали чем-то большим, когда ты впервые кончил с его именем на губах». *** Жизнь продолжается медленно, Антон бы даже сказал размеренно: репетиции перед финалом, повторение старых номеров, на одном из которых Пануфник чуть не спотыкается о собственные ноги, слыша голос Алисы: - Он больше не преследует тебя? – Антон с минуту смотрит на блондинку, а поняв, что она всё знает, неопределенно ведет плечами. Ей какое дело? - Не понимаю о чём ты, - репетиция совместного номера продолжается, а Антон чувствует на себе пронзительный взгляд Славы, который сидит на большом пуфе рядом с Виталиком, наблюдая за страстным и энергичным танцем. Антон чувствует, что младший на пределе своих сил: в прошлый раз, когда они ставили этот номер, Слава буквально снес его волной ревности. «- Мне плевать, что между вами ничего нет, но ещё раз ты прикоснешься к ней, или будешь смотреть так, как сегодня - я не только покажу это чертову запись всем ребятам, но и в интернет её выложу! – Слава буквально сплевывал каждое слово, рычал и шипел на старшего, а затем ушел из номера, чувствуя, что ещё немного и он просто не справится со своими эмоциями». Вот и сейчас Петренко душит в себе приступ ярости, пытается заверить себя и окружающих, что он не ревнует, и что выйдя из зала он не хлопает дверью. Заканчивая номер, ребята удивленно переглядываются, Адам пожимает плечами, сказав, что Слава взбесился так от какого-то сообщения, так что на это не стоит обращать внимания. «Конечно, не стоит, не вы же живете с ним в одном номере. Ладно, сейчас всё будет иначе, мы уже не вместе, не такая страстная парочка, ты больше не будешь доказывать свои права на меня с помощью поцелуев-укусов и стальных объятий. Побесишься и успокоишься», - Антон прекрасно понимает, что это бред сумасшедшего, очередная пилюля спокойствия, которая на деле оказывается обычным просроченным успокоительным. Слава не успокоится. В прошлый раз он пришел в себя только через пару дней, причем в эти злосчастные часы Антон проклинал всё на свете: Петренко начал терять все инстинкты самосохранения. Страшнее всего было то, что Мигель чуть не застал их в танцевальном зале, когда Слава, увалив Антона на пол, пытался расправиться с его ремнем, при этом сам Петренко уже был наполовину обнажен. Пануфник садится за обеденный стол рядом с Волковым, который только что приехал из аэропорта – он выпросился на пару дней к семье и уже успел вернуться. Окинув столовую беглым взглядом, Антон встречается с почерневшими от ревности глазами. Слава, не моргая смотрит на него, не прикасается к еде и делает вид, что слушает близняшек, которые сидят рядом с ним. «Ты на психопата похож, успокойся», - отправляя сообщение, Антон принимается за еду, всё так же чувствуя, как за ним наблюдают. «А тебе не всё равно? Я ведь не трогаю тебя, а моё поведение тебя не касается», - четкий и лаконичный ответ, который бесит Пануфника – этот паразит специально заставляет его чувствовать всё это. Он ведь знает, что старший будет переживать, волноваться из-за ерунды, даже сейчас он знает: стоит сказать Славе одно неверное слово и можно схлопотать. Но это знают парни, девушки проекта всё так же общаются с милым мальчиком Славой, делая вид, что взгляд зверя – это выдумка их фантазии. «Не касается, только меня уже половина ребят спросила, что у тебя произошло и не нужна ли помощь», - Слава получает сообщение и, посмеиваясь, отправляет ответ, с удовольствием наблюдая, как на щеках бывшего любовника появляется румянец: «Ответь им, что нужна! Пусть подойдут ко мне, я выдам наручники, красную ленту и сливки. А дальше всё просто: они раздевают тебя, заковывают в наручники, измазывают сливками, повязывают красный бант и вручают мне. Поверь мне, детка, действенный способ успокоить Славу Петренко!». Антон показывает младшему фак и, посмеиваясь, быстро ставит новый код на телефон, чтобы не дай бог никто не прочитал сотню пошлых сообщений от этого настырного и через чур изобретательного брейкера. Взглянув на Петренко, Антон удивленно подмечает, что тот немного успокоился, хотя в прошлый раз старший пару дней не мог сидеть… А покупая мазь в аптеке, Антон придумал целую историю, которая, конечно, ну никак не могла выдать сексуальных предпочтений его личного шантажиста. «Возможно, нужно было просто поговорить с тобой, а не молчать. Ты ведь пытался вытащить из меня хоть слово, а когда я проигнорировал все попытки, устроил скандал, затем ушел куда-то, а вернувшись, не давал мне спать до самого утра», - Антон нервно улыбается, чувствуя волну возбуждения, когда невольно вспоминает, с каким остервенением Петренко доказывал свои права на него. Немного грубые толчки, ладони сжимающие запястья, горячие поцелуи и губы, ловящие капельки пота, стекающие по обнаженному телу. Слава, искоса наблюдая за Антоном, замечает его румянец, и, пытаясь понять, что происходит, осматривает всех ребят, которые сидят рядом с ним, но всё тщетно. За время, пока они были вместе, он приучил остальных танцоров, что Пануфника лучше не трогать. Подозревая, что его план начинает работать, Слава игриво ухмыляется, и невпопад отвечая на очередной вопрос какой-то из девчонок, складывает руки на груди. Ещё немного и Антон сам вернется к нему.