Познавая прекрасное

Поднявшись наружу, Гермиона на секунду засомневалась, а ждет ли ее Малфой в условленном месте, и не окажется ли его приглашение жестокой и унизительной шуткой. Пока (за исключением их ничем необъяснимого физического контакта) его поведение и отношение к ней вполне укладывалось в рамки прежнего восприятия Люциуса Малфоя, как человека опасного, жесткого и, в целом, не слишком вежливого с теми, кто его не заботил. И Гермиона начала опасаться, что он стал вести себя по-другому лишь для того, чтобы просто поразвлечься. От этих мыслей к горлу подступила муторная тошнота. Но повернувшись, чтобы перейти дорогу, она увидела, что Люциус, с присущей ему скупой и слегка высокомерной улыбкой, стоит неподалеку от телефонной будки — там, где и обещал. Понятно, что сегодня он был без мантии, одетый в удлиненный черный жакет, напомнивший Гермионе военные френчи с множеством пуговиц, расположенных по центру. Вот только меньше всего этот мужчина был похож на магловского военного. Стильный и дорогой жакет красиво облегал фигуру, подчеркивая все достоинства крупного сильного тела. Ниже виднелись прямые черные брюки, чуть суженные там, где черные туфли ярко блестели на полуденном солнце. Сегодня Люциус снова убрал волосы в хвост, так же, как и тогда, в опере, и стоял — гордый и безукоризненно прямой, даже несмотря на отсутствие трости. Выглядел Малфой великолепно, хотя и несколько необычно. «Что ж, в Лондоне мало кого удивишь необычной внешностью». Гермиона не могла сдержать чувство гордости, что ее увидят с таким мужчиной. Она пересекла улицу и улыбнулась, глядя ему в глаза: — Мистер Малфой. Ничего не ответив, он улыбнулся в ответ, а потом повернулся и двинулся от министерства прочь. Гермиона пошла рядом. — Я решила, что мы пойдем в ресторан, в который я хожу с моими магловскими друзьями. Многие из них работают в Лондоне, и я снова, после всех этих лет, начала видеться с некоторыми из своих одноклассников. Малфой скучающе поднял бровь. Она улыбнулась его предсказуемости, и продолжила: — В этом ресторане довольно часто можно увидеть политиков, актеров или каких-то других известных личностей. Считается, что это — довольно интересное место. — Считается маглами, мисс Грейнджер! Неужели я похож на человека, желающего обедать, таращась на каких-то не совсем адекватных и важничающих магловских знаменитостей? — категорично заявил Малфой, останавливаясь и поворачиваясь к Гермионе. Но та устояла, не пропуская удар. — О, я не знаю, мистер Малфой… Хотя основываясь на том, как ведете себя сейчас, вы отлично впишетесь в эту компанию, — она мысленно улыбнулась, намеренно не глядя на него. — Что ж, в таком случае, мне нужно постараться стать еще больше похожим на волшебника. Когда Гермиона все-таки взглянула, то увидела, как по его губам скользнула добродушная ухмылка. Они неспешно шли по городским улицам, и по пути Гермиона ненавязчиво указывала на все, попадающиеся им навстречу, известные ориентиры. Люциус намеренно симулировал незаинтересованность, но его случайные комментарии давали понять, что он достаточно хорошо знает и географию Лондона, и историю знаменитых зданий и памятников. — О, Господи, мистер Малфой, — слегка поддразнила его Гермиона. — Если вы продолжите в том же духе, то боюсь, в моих обучающих задумках не останется никакого смысла. Вам и так, кажется, уже известно все, что должны знать о маглах! — Мисс Грейнджер, — Люциус привычно растягивал слова. — Мы живем в очень многослойном мире, в конце концов. И мне кажется, опасно и глупо быть совершенно неосведомленным о чем-то, что в один прекрасный момент может оказаться тебе нужным. Не находите? Или я похож на глупца? Их подшучивание было восхитительно, и Гермиона чувствовала себя опьяненной таким естественным и безобидным общением с ним. Большинство прохожих, попадавшиеся им навстречу, без стеснения разглядывали Люциуса, особенно женщины, которые совершенно откровенно пялились на него, а некоторые даже пытались поймать его взгляд и кокетливо улыбались. Гермиона то и дело чувствовала приступы болезненной ревности, но заметив, что Малфой никак не реагирует на эти авансы, немного успокоилась и ревность потихоньку уступила место гордости. А находились и женщины, что сопровождали свои кокетливые улыбки Люциусу высокомерными взглядами на Гермиону. — Перебьешься… Он — со мной, — невольно прошептала она про себя несколько раз. Достигнув ресторана (шикарного, но не помпезного здания на улице Стрэнд), Гермиона расслабилась, узнав, что свободный стол для двоих можно получить без проблем. Она волновалась, что ресторан будет заполнен, и тогда будет выглядеть перед Люциусом идиоткой, но их провели к уединенному столику в углу зала. Метрдотель поначалу несколько недоуменно взглянул на Малфоя, однако впечатленный его солидностью, почтительно подал меню. «Да уж… Производить впечатление Люциус Малфой умел всегда». Несколько мгновений они молчали, прежде чем Люциус заговорил: — А ваши магловские друзья в курсе, что дружат с настоящей ведьмой? — он не поднял глаз, продолжая просматривать меню. — Нет, они ничего об этом не знают. Думают, что я — все та же старая добрая Гермиона Грейнджер, лохматая заучка, вечно сидевшая на первой парте с вытянутой рукой. Я не хотела бы волновать их реальностью моей жизни. Поэтому сказала, что занимаюсь кое-какими исследованиями в одном из закрытых институтов. Они знают, что у меня есть друг по имени Рон, который работает спортивным тренером. Но не знакомы с ним. Так что я фактически ни в чем не соврала… — О, да… Просто не сказали всю правду, — усмехаясь, закончил за нее Малфой. — Согласна, но это же никому не повредило, — подытожила Гермиона, определившись с выбором. — Я буду утиную грудку. Не хотите выпить вина? — Хочу, но, если не возражаете, закажу его сам, — Люциус коротко взглянул на официанта, и тот сразу же подошел к ним. Усмехнувшись краешком губ, Гермиона отметила про себя, что с ней или другими посетителями маглами это случалось достаточно редко. — Мисс? — официант слегка наклонился в ее сторону. — Утиную грудку, пожалуйста. — Сэр? — Говяжье филе. И бутылку «Шато Леовиль Бартон» 90-го года. — Какой степени прожарки стейк, сэр? — в голосе официанта зазвучал французский акцент. — Bleu. — M’sieur, — официант забрал меню и бесшумно исчез. Заказ Люциус сделал безупречно и со знанием дела. Он использовал чисто французский термин, который означал, что его стейк будет поджарен снаружи, оставаясь практически сырым внутри. Его мало кто применял в магловской Британии, и по такому употреблению обычно вычисляли уверенного в себе гурмана. А еще Малфой легко и непринужденно попросил бутылку одного из лучших и самых дорогих в меню вин. Гермиона уставилась на него, слегка озадаченная подобной осведомленностью и уверенностью в себе. Этот мужчина не переставал удивлять ее. «Даже любители маглов, вроде Артура Уизли, не знают таких подробностей!» Он заметил, что Гермиона удивлена, и напомнил: — Как я уже говорил, мисс Грейнджер, мы живем в очень многослойном мире. Так почему бы нам не наслаждаться плодами трудов маглов, если это доставляет удовольствие? Даже не испытывая к ним особой любви? Она нашла его слова цинично-неприятными и тихонько вздохнула. Услышав, Люциус лаконично прокомментировал: — Ну, вот я и разочаровал вас... Гермиона подняла на него глаза. — Мистер Малфой, — начала она насмешливо, — Вы подложили темный артефакт моей лучшей подруге лишь для того, чтобы дискредитировать ее отца; вы гнались за мной и моими друзьями, чтобы напасть и мучить нас, если не сказать — убить. Вы предоставили свой дом в распоряжение самому ужасному существу, жившему когда-либо на этой земле, — с этим она опустила глаза, сделала паузу, а затем снова посмотрела на него. — Неужели вы думаете, что можете разочаровать меня чем-то еще? Болезненная тишина сгустилась вокруг них после того, как отзвучал ее горький сарказм, и действительность, как им обоим показалось, хлестко ударила и того, и другого. Но вместо ожидаемой ледяной ярости, Люциус почему-то просто смотрел на нее — пристально и спокойно, будто изучая. В ее собственных глазах, и Гермиона чувствовала это, гнева плескалось сейчас гораздо больше. Малфой продолжал молчать, так ничего и не отвечая, и неспособность понять, о чем он думает, приводила ее в бешенство. В конце концов, он заговорил, размерено и без тени смущения на лице: — Если вам интересно знать, мисс Грейнджер, то вы как раз не разочаровываете меня… Сердце Гермионы пропустило удар. Все, что она могла сделать, это уставиться на него. Непосредственная честность Малфоя ошеломляла, и на Гермиону обрушился целый шквал эмоций: вина от своего предыдущего нападения, удивленное восхищение его похвалой, да еще и неловкость оттого, что он высказал это так прямо и откровенно. Между ними снова повисла тишина, и Гермиона снова внимательно взглянула ему в глаза. Нет, она не увидела в них ни гнева, ни характерного малфоевского высокомерия, и подумала лишь, что чувствует сейчас тот же самый легкий жар, что и на столе в пятницу. Ни один из них так и не опустил пристального взгляда, и они продолжали молча смотреть друг на друга, пока не принесли вино. Это заставило Гермиону стряхнуть с себя оцепенение, а Люциус принялся разглядывать принесенную бутылку вина. Сомелье неспешно налил ему пару глотков, и, попробовав, Малфой одобрительно кивнул. Они помолчали еще несколько минут, когда Гермиона, не удержав любопытства, задала вопрос. Она не могла понять, почему он сорвался с губ, но чувствовала, что ей необходимо спросить его об этом, именно сейчас: — Что произошло между вами и Нарциссой? Поначалу он ничего не ответил, и Гермиона испугалась, что зашла слишком далеко, но потом заговорил: так же спокойно и откровенно, как и раньше. — После войны мы оказались унижены и изгнаны из общества. Никто особо не хотел связываться с семейкой Пожирателя смерти, выбравшего не ту сторону. И я чувствовал, что ее отношение ко мне сильно изменилось. После войны Нарси перестала уважать меня. А поручение, данное Темным Лордом Драко, стало последней каплей и заставило нас всех по-другому оценить наше мировоззрение. Она перестала чувствовать ко мне привязанность и с каждым днем отдалялась все дальше и дальше. Я пытался восстановить отношения, но… это оказалось невозможным, — Малфой нахмурился. — А со временем осознал, что и сам тоже остыл — взаимное недовольство разрушило все, что связывало нас долгие годы. Я даже не мог понять, как кто-то, столь близкий мне раньше, мог измениться так глубоко, что изменения заставили меня почти презирать ее. Нарцисса оставила меня первой, и сейчас у нас нет практически ничего общего, хотя мы по-прежнему общаемся, когда нужно обсудить что-то, касающееся Драко. Позволяя ему свободно выговориться, Гермиона тихо слушала, ощущая, что ему необходимо сделать это. Невольно кольнуло чувство вины — она только что сознательно унизила его, а он так открыто и спокойно обсуждает с ней тему, которую любой посчитал бы болезненной. Гермиона понимала, что его чистосердечные признания откровенны и абсолютно естественны. Кроме войны и Волдеморта, причины, которыми он объяснил свой разрыв с женой, были характерны для многих разводов. Между ними снова повисла тишина, нарушить которую, казалось, было невозможно. Люциус молча смотрел куда-то мимо нее, и Гермиона тоже притихла. Вскоре им принесли заказанную еду и, кинув взгляд на тарелку, она подняла на него глаза и улыбнулась. В ответ Люциус поднял бокал: — За многослойную, жестокую, но бесконечно прекрасную жизнь! Она чуть помедлила, обдумывая такой откровенный тост, и подняла бокал в ответ. Капля вина повисла на губе, и Гермиона подняла было палец, чтобы стереть ее, но, спохватившись, быстро слизнула языком. И тут же почувствовала неловкость, увидев, как он опустил глаза на ее рот — восхищение и жажда сверкнули в этом взгляде. Казалось, Люциус целую вечность не отводил глаз от ее губ, продолжая держать бокал с вином в руке. Было неясно, сколько времени они сидели так, уставившись друг на друга, когда в животе у нее заурчало. Гермиона приоткрыла рот от неловкости и, все еще не отводя взгляда, смущенно проговорила: — Ну вот, кажется, я окончательно проголодалась. Люциус слегка улыбнулся, и что-то странное мелькнуло в глазах, таких глубоких и волнующих для нее. Наконец, найдя в себе силы оторваться от созерцания, оба начали есть. Осторожно обходя болезненные темы, они тихо и спокойно беседовали. Гермиона расспрашивала о работе Драко в Гринготтсе, Люциус о сегодняшних интригах в сверхбюрократическом Министерстве. Она говорила больше, чем Малфой, часто прерываясь взрывами смеха, особенно когда описывала наиболее интересные характеры коллег. Внимательно слушая, Люциус, казалось, искренне наслаждался ее компанией. Доев горячее, они, никуда не торопясь, заказали кофе. Опоздать Гермиона не боялась — заранее предупредив Снипуорта, она спокойно наслаждалась ланчем. Казалось, пролетела целая вечность с их первой встречи во «Флориш и Блотс», хотя, в действительности, прошло всего три недели. И почти не верилось, что за такое короткое время она смогла изменить свое отношение к этому человеку. В конце концов, с кофе было тоже покончено, и они поднялись из-за стола, чтобы уйти. Гермиона достала портмоне, собираясь было оплатить счет — она опасалась, что у Малфоя просто может не быть с собой магловских денег, и с некоторой тревогой ждала, когда его подготовят. Но принесенная папка сразу же оказалась перехвачена Люциусом, который спокойно бросил на стол несколько двадцатифунтовых бумажек, добавив сверху чаевых. Гермиона уже открыла рот, чтобы остановить его, но единственный острый взгляд заставил ее промолчать. — Даже не думайте, мисс Грейнджер. Неужели могли предположить, что я позволю вам заплатить за то вино? Тем более что сам его и заказал. Чувствуя неловкость из-за того, что подумала о нем некорректно, Гермиона тихо прошептала: — Спасибо за чудесный ланч... А перед самым уходом он внезапно повернулся к ней, взглянув на мгновение с прежней надменностью, потом медленно поднял локоть, предлагая ей руку. Гермиона оказалась слегка ошеломлена. Но нет, уже не высокомерием, а тем, насколько оно добавляло Люциусу невероятного чувственного магнетизма. Не сумев скрыть улыбку, положила руку на его согнутый локоть. Внимательно взглянув друг на друга еще раз, они покинули ресторан, снова окунаясь в шум и суету лондонских улиц. _________________________________________________________ Примечание. Красное вино Chateau Leoville-Barton считается долгоиграющим. Роберт Паркер, выдающийся специалист в области виноделия, назвал это вино брутальным, благодаря насыщенным танинам. Цвет вина отличается сине-черным оттенком. Богатый букет содержит ноты черного шоколада, смородины, лакрицы, тлеющего угля и молодого дуба. Это полнотелое вино со сбалансированным фруктовым вкусом и длительным цветочным послевкусием.