Возвращаться

Тяжело, мне безумно тяжело. По совету врачей меня не пускают даже на твои похороны. В то время, как родные прощаются с тобой, я сижу на кровати, запертый в твоем доме и, глядя на твою фотографию, жалею о твоей короткой жизни, так внезапно и глупо оборвавшейся. Темнота, крутые ступеньки лестницы и вот ты неудачно оступаешься, не успев даже вскрикнуть, и падаешь. Так быстро и так глупо. Провожу пальцами по стеклу, покрывающему фото и прикрываю глаза, представляя, что глажу тебя по щеке. Светлая бархатистая кожа, глаза цвета летнего неба, прямые медовые пряди, обрамляющие лицо… Пытаюсь вызвать в памяти ощущения от прикосновения к ним, не в силах оторвать взгляд от твоего изображения. Ты так прекрасна. Была... Короткое слово больно бьет по и без того истерзанным нервам, выжигая на сердце еще один шрам. Слышу, как хлопает входная дверь: вернулись твои родители. Ставлю рамку на место и притворяюсь спящим, чтобы избежать расспросов. Мать заглядывает в комнату: слышу ее приглушенные всхлипы, судя по всему, окидывает ее взглядом и, поколебавшись, забирает фотографию. Это фото было мне нужно, но они лишили меня даже этого. С ее уходом я сажусь, подбирая ноги и обхватывая их руками, сжимаясь в комок, обнимая сам себя. “Конечно, я даже теперь никогда не буду одинок, ведь у меня есть я”, - издевается внутренний голос. Прикусываю губу, в попытке заглушить душевную боль физической. Хотя зачем? Она начинает мне нравиться, хоть как-то заполняя пустоту, образовавшуюся в сердце. Так что сейчас так даже лучше. Сейчас я моральный мазохист. От осознания этого у меня начинается истерика. Черт, нет, только не сейчас, когда твои родители могут услышать. Зажимаю рот рукой, сдерживая рвущийся наружу истерический смех. Но эмоции требуют выхода: по щекам текут слезы. Убрав руку, позволяю себе тихий сдавленный всхлип. Закрываю глаза, утыкаясь лбом в колени. На секунду кажется, что стало легче, и тут накатывает новая волна. Вцепляюсь пальцами в волосы. Больно. Снаружи и внутри больно. Я истекаю кровью, я разваливаюсь, я… блюю собственными чувствами, захлебываясь в них. Внезапно приходит четкое осознание того, что мне следует сделать. Выглянув в коридор и убедившись, что путь свободен, я проскальзываю в ванную. Закрываю дверь и смотрю в глаза своему отражению в зеркале. Покрасневшие глаза, руки, трясущиеся от нервного перенапряжения, на губах улыбка, но в глазах ни капли веселья. Всего лишь нервная усмешка. Вид такой, будто я окончательно свихнулся. Может, так оно и есть, с учетом того, что я собираюсь сделать. Торопливо открываю шкафчики, ища то, что мне нужно. Вот этот предмет уже блестит у меня в руках под светом светильника. Боясь передумать, быстро закатываю рукав рубашки. Перед глазами вдруг встает твой образ. Знаю, ты бы была против этого. - Пойми, в жизни больше нет смысла. Тебя нет… Меня нет. Некуда больше возвращаться, - лихорадочно шепчу я, оправдываясь перед тобой. Порез, еще один и еще… Как можно глубже. Чувствую, как вместе с кровью уходит жизнь. Возможно, мне повезет, и я буду с тобой, любимая. Оседаю на пол, губы растягиваются в улыбке – на сей раз искренней. Пол весь скользкий от крови, прямо как в ту ночь. Перед глазами темнеет. Наконец-то... Как сквозь толщу воды слышу какие-то звуки над собой. Не могу открыть глаза, не могу пошевелиться. Все, что остается – прислушиваться. Мало-помалу звуки складываются в слова. Будет...И второе слово, короткое и режущее слух: жить. Нет, я…не хочу… И снова темнота.