Циники

      Бен МакАйвер, тот самый горе-киллер, не спешил признаваться. Поначалу он рьяно утверждал, что его подставили, что перед роковой ночью он вообще был дома, никуда не собирался, чинно поужинал (увы, в одиночестве, так что свидетелей не нашлось), не забыв, как всегда, помолиться перед едой. Далее внезапно случился пробел в памяти, очнулся мужчина непонятно где, почему-то с канистрой в руке, над ним стояла девушка с лопатой, а вскоре приехали полицейские и забрали его, ни в чём не повинного, прямиком на допрос и сунули в камеру.       Однако отпечаток пальца МакАйвера совпал с фрагментом отпечатка, найденным на металлической пуговице рубашки Нормана. Отец и дед Бена увлекались таксидермией*, в загородной семейной лачуге было полным-полно чучел самых разных животных, и нынешние владельцы определённо относились к этим чучелам отнюдь не бережно – хранили без должной обработки, швыряли куда попало, перетаскивали с подвала на чердак, оставляли у камина. И хотя не обнаружилось лишённого челюсти чучела волка или медведя (уничтожить такое забойное доказательство Бен всё же додумался), МакАйвер сообразил, что лучше как бы добровольно покаяться, глядишь, наказание будет мягче. [*Таксидермия - искусство изготовления чучел животных (согласно словарю) - прим. авт.]       Поскольку Бен был ранее замешан в других тяжких преступлениях, в этот раз не удалось избежать пожизненного заключения.       С Тёрнером всё оказалось сложнее. МакАйвер выдал заказчика с потрохами, только, по сути, дело свелось к противоположным заявлениям: с одной стороны отпетый уголовник, с другой – добропорядочный бизнесмен.       Прикинув, чем обернулась экономия на киллере, Хью решил более не поддаваться жадности и не стал экономить на адвокате. Отбелить предпринимателя сразу и полностью не удалось, ведь имелась не одна косвенная улика. Вскоре у Тёрнера диагностировали нервный срыв, серьёзные проблемы со здоровьем. Получив соответствующее разрешение, мужчина отправился восстанавливать душевное равновесие в реабилитационный центр. Центр этот не принадлежал к числу элитных заведений, но славился хорошими специалистами в области психологии и психиатрии.       Хью достаточно несколько раз убедительно симулировать психическое расстройство, чтоб остаться в учреждении на долгий срок, а заодно добиться подобия судебной отсрочки или пересмотра дела. Пройдёт время – максимум года два, адвокат успеет наточить свою программу защиты и подпилить опоры обвинения. Мистер Тёрнер выйдет на свободу чистым перед законом и отдохнувшим гражданином.       Кэти слегка приподняла брови, выражая удивление. Она не ожидала визита Нины.       - Привет, - первой поздоровалась журналистка, пока продолжая стоять по другую сторону квартирного порога.       - Привет. – Кэти чуток посторонилась. – Проходи. Хотя, если собираешься сообщить об итоговом постановлении, то ты опоздала – инспектор Эвори уже звонил. Похоже, старик сам от себя не в восторге. Проснулась не то профессиональная гордость, не то нормальная человеческая совесть. Жаль, поздновато и теперь без толку       Нина проскользнула в по-настоящему чистую прихожую, наполненную солнечным светом, который без проблем добирался сюда от окон ближайшей комнаты.       - Я слышала, он собрался на пенсию. – Вслед за владелицей квартиры Хантер перешла в гостиную.       - Туда ему и дорога.       Комната тоже была светлой и чистой; с негрузной удобной мебелью и отполированным пианино подле одной из стен, на коей висело множество дипломов, благодарственных писем и почётных грамот, выданных за профессиональные успехи мисс Дж. К. Нэш.       - Джулия Кэтрин Нэш. Ты впрямь полагала, что я не узнаю?       Кэти безмятежно мотнула головой и пожала плечом.       - Конечно, нет. Я бы и сама тебе рассказала, если б ты спросила. Но ты не спрашивала.       - Интересно, как я должна была догадаться? – почти возмущённо выпалила Нина. Действительно, откуда ей, например, могло быть известно, что дочка Нормана выходила замуж дважды и ребёнок у Рэйчел от первого брака, а фамилия – от второго?       - Но как-то ведь догадалась, - резонно констатировала Кэти. Подошла к пианино, присела и подняла крышку.       - Вообще-то, меня удивило твоё поведение в самом начале, - признала Хантер, - когда ты впервые позвонила по этому делу. Ты плакала. Мы знакомы не слишком близко, но достаточно хорошо, чтоб я понимала: ты не из тех, кто будет лить слёзы по чужому человеку.       Кэти продолжала изучать клавиши задумчивым взглядом.       - Мне никогда не нравилось моё первое имя. Не выношу его. Мама упорно считает это чудачеством, зовёт меня Джулией и никак иначе. А дедушка… - Длинные тонкие пальцы коснулись чёрно-белой череды, которая вмиг откликнулась мелодией. – Дедушка умел уважать. Он не всерьёз называл меня Кэтрин, а обычно – Кэти. «Моя маленькая Кэти».       Слова уступили место музыке. Она лилась и переливалась, нарастала, отступала и снова звенела подобно весенней капели.       - Я искала его. Правда искала. Иногда он писал мне письма, но без обратного адреса. Мы встретились случайно… Я предлагала дедушке перебраться ко мне, он не хотел. Точнее, - Нэш грустно усмехнулась, - хотел, наверно, но стеснялся, вот и решил на какое-то время остаться в приюте. Норман был хорошим работником. И хорошим человеком.       - Не сомневаюсь.       Казалось, музыка заполнила не только комнату, но и весь мир. В этой мелодии Нине слышался шум моря, детский смех, виделись игривые солнечные зайчики… Как можно видеть с помощью слуха?.. Норман и впрямь был талантлив.       - Это «Багатель для внучки», - негромко поведала Кэти. – Дедушка сам сочинил. Ты знаешь, что такое багатель*? [*Багатель - небольшая, лёгкая в исполнении музыкальная пьеса, главным образом для фортепиано; прим. авт.]       - По-моему, лёгкое произведение, - не очень уверенно ответила Нина. - Кэти…       - Что?       - Мне жаль.       - Насчёт моего дедушки? Или насчёт того, что главный виновник избежит наказания?       Хантер не представляла, какие слова в такой ситуации будут правильными.       - Неважно, - выдохнула Кэти, избавив журналистку от необходимости изобретать подходящую реплику. – Если бы не ты, твой муж и тот симпатичный врач, дело бы вовсе не сдвинулось с мёртвой точки. Спасибо – тебе и им, не забудь передать.       - Не говори мне, что ты сейчас в порядке.       - О, от порядка я далека, поверь, - горько хмыкнула брюнетка. – Но если закачу истерику, это не вернёт дедушку и не восстановит справедливость. Справедливость. – Кэти будто бы позабавило само слово. – Смешно, и всё-таки я в неё верю… Кстати, мы нашли Максу отличного хозяина.