Тайны мироздания, вторая серия

Вечером первого бесконечного дня, вместо того, чтобы завалиться уже в свою кровать и предаться мучительным пережевываниям мыслей, я ушел в соседнюю спальню рисовать стенгазету. На самом деле я не собирался, но несколько весомых причин просто не оставили мне выхода. Во-первых, Серега очень просил. Он еще с утра корячился над несчастным ватманом, но дело в прямом смысле не клеилось, а у меня вроде как большой опыт (я сколько себя помню рисую химичке стенгазеты за пятерки в журнале). Во-вторых, в нашей спальне собралась тусовка пожрать на ночь, для чего кровати сдвинули друг к другу, распотрошили запасы бухла и паштетов с нарезными батонами. Стол тоже заняли, и Сереге вместе со стенгазетой пришлось переехать в соседнюю спальню, благо кроме сопящего в стенку Кибенкина там никого не было. В-третьих, а это было решающим, тусовку собрал Зарин, а я чувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Когда-нибудь я наберусь смелости или актерского таланта, и буду делать вид, что все по-прежнему, но сейчас это было выше моих сил. Я пока еще не сильно переживал, но рядом с Сашей оставаться не хотелось. Тем более, что он прямо искрил как никогда, излучая беззаботную движуху, отчего желание удавиться особенно неудержимо подкатывало к горлу. Так что я собрал фломастеры с красками и позорно слинял. Причем в одиночестве, потому что Сережа прикорнул, уткнувшись носом в стол и вырубился. За стенкой слышался заливистый смех Романовой, грохот и приглушенная музыка, а здесь царил унылый Морфей. Я оглянулся на спину Кибенкина, не выдержал и пошел искать себе компанию на женской половине корпуса, удачно наткнувшись в холле на Трофимову. Оля охотно пошла мне помогать, чтобы отвязаться от запавшего на нее еще с сентября Лукьянова, но Леша тоже пошел с нами, подозрительно на меня прищурившись. При этом наличие у Оли парня его нисколько не смущало, и хоть шансов у него было ноль, Леха не отступал. Вот нравится же ему страдать и надеяться! Хотя это со всяким может случиться... В общем, они отлично меня развлекали часов до двух, а я как раз набросал акварелью рисунки и заполнил всякой чушью поля для текста, когда Серега внезапно всхрапнул, стукнулся лбом о стол и мощным движением локтя спросонья смел на пол всю кучу фломастеров с линейками, которые благополучно укатились по темным углам. Он приуныл, но помогать ему никто не спешил, хотя смотреть, как он одиноко ползает на карачках, было тоже непросто. Я сжалился и, вздохнув, решил поднять пару нужных маркеров для контура. И полез под кровать Кибиша, но в последний момент поднял голову, и меня приморозило ужасом - он лежал на боку и наблюдал за мной, приоткрыв глаза. Я слышал его размеренное дыхание, и от этого становилось только хуже, потому что сам я боялся выдохнуть, и вообще забыл, как это делается. При этом мне было смешно, потому что он ведь спал, без сомнений, и этот иррациональный страх ничего не стоил, но в тот момент мне казалось, что его лишенными мысли и души глазами на меня смотрят демоны преисподней, не меньше. Возможно, дело было в том, что Кибенкин так и не смыл краску с тенями, отчего жуткий стеклянный взгляд был особенно выразительный. Я попятился, вздохнув с облегчением только у стола. - Серый, достань черный маркер под дальней кроватью и иди спать, - великодушно разрешил я. - Сразу бы так, - буркнул он и пошел к Кибенкину. Потом остановился в двух шагах от кровати, развернулся и хмуро пришел обратно. - Ты чего? - Ничего. Что я, шестерка? Сам полез, вот и достань. Остальное завтра соберу. - Вот блин. Леха, давай ты попробуешь? А то нам что-то ссыкотно, - признался я со смехом. - За себя говори. - Возмутился Серый. - Я просто с шизанутыми не хочу связываться. Леша с удивлением поглядел на нас, пожал плечами и пошел за маркером. - Только в глаза ему не смотри! - Трагичным шепотом бросил ему Сережа, когда Леха уже присел на корточки. Так что черный фломастер остался лежать под кроватью нетронутым, потому что Леша отскочил от спящего Кибенкина, как ошпаренный. Мы нервно заржали. - Да вы прикалываетесь все, что ли? - Оля посмотрела на нас, подозревая идиотскую шутку. -Ты что, Оля! Не ходи туда! Он смотрит, - оправдался Леша. - Смотрит, понимаешь? Реально не по себе. Она покачала головой, подошла к Кибишу и провела ладонью у него перед лицом, а мы втроем замерли от предчувствия какой-нибудь жести. Так всегда в ужастиках бывает. Типа, нашли чего бояться, придурки, вот смотрите - и после этого у смелого героя откусывают голову. Оля подняла фломастер и бросила его мне. Потом снова склонилась, всматриваясь в лицо Кибенкина. - Оля, не надо! - В полной тишине умолял Леша, детским жестом прижав обе ладони к щекам. Но она не остановилась, а протянула руку, медленно, даже слишком медленно для наших возбужденных нервов, и стала что-то вытягивать у спящего Кибенкина из под подушки. Он смотрел на нее, не мигая, и у меня заледенели влажные ладони. Вдруг раздался звонкий и неуместный звук отскакивающей от пола жестянки где-то в соседней спальне. Мы синхронно вздрогнули, а Трофимова, наконец, выпрямилась со своей добычей, с брезгливым интересом держа ее двумя пальцами. - Оля, брось, пожалуйста! - Почти жалобно попросил Леша, и я думаю, это поставило окончательный крест на его шансах. Но она, наоборот, принесла эту неведомую хрень нам. Оказалось, Кибенкин спал с жуткой на вид самодельной куклой под подушкой, и от этого открытия всем стало неловко, не говоря уж о страхе, которому мы так позорно поддались перед одноклассницей. - Пипец, смотрите, он даже настоящие волосы приклеил, - с содроганием заметил Серый. - Как тебе не противно? - Спросил я. - Мало ли, что у человека за тараканы и... Потом пригляделся к кукле и осекся. На затылке у криво сшитой из тряпья куклы действительно торчал клок волос. Русых. Остальные тоже мрачно пялились на куклу, пятаясь представить себе этих "тараканов". - Да-а... Не завидую я... кому-то... Кибиш, конечно, всегда странный был, но это перебор. - Давайте сожжем эту штуку! - Предложил Серый возбужденно. - Может, это типа вуду, он ее иголками тыкает, я не знаю, чтобы насолить кому-то! Его глаза наполнились ужасом. - А вдруг это я?! - Это не ты, - глухо заметил я. Потом спешно добавил: - Ну, не похоже совсем. Точно. - А может, наоборот, - добавила Оля. - Если спать с ней ложится, вряд ли ненавидит. - Еще лучше. Говорю - надо сжечь. - Ты чего, - Леша искоса поглядел на Кибенкина. - Он с утра заметит, что кто-то спер его любимую игрушку, и нашлет на нас порчу! Давайте положим, как было. - Трусло. Тут речь о спасении чьей-то жизни, а ты порчи от этого психа боишься! - Хрена тогда жизнь спасать, если он всего лишь псих? Дай сюда, пойду суну Кибишу его подружку. - Погоди! - Серый был настроен серьезно. - Давайте проголосуем. - Детский сад, - прыснула Оля, не отдавая никому из них куклу. - Илюх, твое решающее слово. - Положи на место, - сказал я Оле. Меня вдруг отпустило. Словно я выпил противоядие, и первый раз посмотрел на все трезвым взглядом. Или я просто так устал, но вместо жуткого ледяного ужаса нахлынула апатия. Ну да, Кибенкин сделал себе куклу в виде меня и спит с ней по ночам, и еще черт знает что делает. Ну пипец, конечно, еще и мои выдранные волосы хранит как реликвию. Вот пусть сам от этого пойдет и удавится! - Правда, парни, чего вы привязались к несчастному, над дебилами не ржут, - серьезно заметил я. - Над вами грех не поржать, - вставила Трофимова и пошла возвращать Кибишу продукт его извращенного прикладного искусства. - Все, я спать, - сказала она и помахала нам ладонью. Леша аж споткнулся. - Я с тобой! Теперь Трофимова офигела от подобной наглости. - В смысле... Я тут с ним не останусь! Пожалуйста, Оля, может у вас там есть свободные кровати? Оля пожала плечами, а мы с Серым пошли в соседнюю спальню. Там уже давно все стихло, но спать там было негде. На четырех сдвинутых кроватях лежали человек восемь, и какая из этих кроватей была моей, выяснять было уже поздно. - Ну что за люди! - Возмутился Серый, когда мы вышли в коридор. - Что нам теперь, с психом спать? Я один к нему не пойду. - Ладно, - успокоил я его. - Только чур мое место у окна. Усталость и равнодушие лишили меня последних предубеждений. Я вырубился, едва коснулся головой подушки, но во сне пережитое за этот сумасшедший день нахлынуло с новой силой, и под утро в муторной полудреме я чувствовал себя раздавленным всмятку. Ватные руки не слушались, и мне чудилось, словно огромный влажный рот целует меня в глаза, губы, щеки, а я не могу даже пошевелиться. Я очнулся, дрожа от отвращения и липкого страха, резко сел на кровати. За окном был густой серый туман, который почти не давал света. Я огляделся в темной комнате, вспоминая, как сюда попал и посмотрел в другой конец спальни, на пустующую кровать Кибенкина. Наверно, стоило подвинуть вчера кого-нибудь со своего места или втиснуться в сонную оргию, а не спать в этой жуткой серой комнате... Но что теперь жалеть, да и вряд ли у меня хватило упрямства прилечь под бок к Зарину. Черт! В общем, я решил, что спать уже глупо и встал обводить фломастером рисунки на своей стенгазете. Через час газета была готова, Кибиш так и не вернулся, потом как раз был подъем, и в комнату заглянула Татьяна Ивановна, свежая и аккуратно причесанная, словно и не было у них в учительской спальне разгульных посиделок. Я пошел в соседнюю комнату за своей зубной щеткой. Народ раздвигал кровати по местам, точнее работали только Женек со Стасом, а девчонки, зевая, ходили рядом, мешаясь. Зарин сидел на подоконнике, отрешенно разглядывая тлеющий лес. - Саша, ты мне снился, - мечтательно втирала ему Романова. - Знаешь такую примету? На новом месте приснись жених невесте... О, ну тут все по-прежнему, - заметил про себя я. Аня еще прикольно вырядилась для сна в струящиеся атласные шортики и теперь маячила ярким алым пятном, притягивая к своей попе все взгляды. Но вчерашнего веселья у Саши заметно поубавилось. Не выспался, наверно. - Ань, а хочешь, я тебе приснюсь? - подмигнул Романовой Стас, когда Зарин в ответ только бросил на нее недоуменный взгляд. - Ты же любишь эротические сны? - Ммм, нет. Я люблю романтику. Илья! - Я аж вздрогнул с сумкой в руках, когда мое имя прозвучало в этом сомнительном диалоге. - А тебе что снилось? Эротика или романтика? - Садо-мазо, - я хмыкнул. - Но ты не хочешь этого знать, Аня, поверь мне, - искренне добавил я, встретившись глазами с обернувшимся Зариным. От одного его темного взгляда щеки мгновенно и неудержимо потеплели. Так что я схватил зубную щетку и сбежал в туалет. Больше всего я боялся, что очень скоро начну жалеть о вчерашнем. Начну вспоминать, почему вдруг именно сейчас нужно было что-то высказывать, и почему меня так возмутила просьба Саши. Ну вот, правда, херня же полная, а уж если учесть вчерашнюю жуть со спящим Кибенкиным, так Зарин прямо провидцем оказался. Но потом меня снова охватывала удушающая неуверенность, словно я играл в одни ворота, и теперь пришло время избавиться от этой зависимости. Да, точно, из-за этого. Меня колбасило от ожидания его внимания, я готов был забыть обо всем при любой возможности быть рядом, и меня самого тошнило от этого. Может, именно поэтому я ни разу не слышал от него, того, что хотел услышать больше всего... Не то, чтобы это важно, но сам факт, что я этого хотел, меня бесил. Главное, напоминать себе об этом почаще. Может, потом... если меня не будет ломать слишком сильно... я тоже буду не против играть в какие-нибудь игры… время от времени. Пока ничего особенного я за собой не замечал, хотя это было легко, потому что мы постоянно подписывались на разные мероприятия и почти не пересекались до позднего вечера. На этот раз кровати решили не сдвигать. Все до единого решили, что прошлая ночь была адски неудобной. Демидов всю ночь промучился со стояком, лежа между Катей и Юлей, Зарин не выспался из-за своих привычек и, наверняка, приставаний Романовой, а я как-то не горел желанием снова спать на чужой кровати с ощущением тревоги. Я решил не уточнять, что имею в виду маниакальные причуды Кибенкина, а вот Серый не сдержался: - Ну его нахрен, я чуть не обосрался под утро. Представляете, - доверительно пожаловался он, когда девчонки разочарованно ушли и двое парней из соседней комнаты отправились к себе, - открываю утром глаза, темно, тихо, а прямо перед кроватью стоит Кибиш. - Он перешел на шепот. - И смотрит куда-то, в темноте непонятно, но глаза черные, злые. Походу, он еще и лунатик. Я хмыкнул, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, но смешно почему-то не было. Днем Кибенкин меня избегал и вообще вел себя совершенно нормально, но мысль о том, что он наблюдал за мной спящим, вызывала содрогание. Я не решился поднять глаза на Зарина, чувствуя его взгляд. - Может, тебе приснилось? - Беззаботно предположил Демидов. - Ну, - он засомневался. - Не знаю. Ничего, если я дверь тумбочкой подопру? Дверь подпирать все-таки не стали, мне предстояло изрисовать очередной ватман в ночи, и нужно было пару раз выйти. Но когда все уже дрыхли, и у Зарина погас зеленый огонек на плейере, я как можно аккуратнее перетащил свою тумбочку, поставив ее перед дверью. А рано утром снова резко проснулся с бешено стучащим сердцем. Еще две такие ночи, и я поседею, решил я, пообещав себе вечером раздобыть либо валерьянку, либо просто выпить. Потом тихонько встал, чтобы незаметно переставить тумбу на место, пока никто не спалил моих предосторожностей. Но кое-кто все-таки заметил. - Инстинкт самосохранения проснулся? - Поинтересовался Зарин, потягиваясь. - Или что еще? - Он откровенно издевался. - Неужто голос разума?! Я хотел было перевести стрелки на Серегу, мол, нервы его берегу, но эта жалкая ложь была совсем уж неуместной. - Сплю хреново, - буркнул я. - А ты так говоришь, словно меня кто-то собирается выпотрошить и сожрать. - Кто его знает. Этого загадочного кого-то. - Ну я как-то пережил позапрошлую ночь, - заверил я его. Я взял полотенце, собираясь выйти, но вместо этого подошел к Сашиной кровати чуть ближе. Он закинул руки за голову, плед в казенном пододеяльнике сполз, обнажая живот под задранной футболкой. А ниже заметно топорщились модные боксеры. - И ты уверен, что все осталось на месте? - Он расплылся в улыбке. Я как никогда ни в чем не был уверен. Мне хотелось подойти еще ближе и прикусить губами голую кожу на боку под ребрами. Сунуть ладонь под теплую спину, спустить влажную ткань боксеров... Во рту пересохло, и я сглотнул, внезапно слишком громко, а Зарин все смотрел, и наверняка видел меня насквозь. Как минимум о стояке под спортивными штанами, который я неловко прикрывал скомканным полотенцем, он точно не мог не догадаться. Нахлынувшее чувство стыда слегка отрезвило. Это жалко и унизительно, - говорил я себе, борясь с желанием поддаться и стать еще более жалким. И не мог сдвинуться с места. Он облизнул губы и бесшумно встал с кровати. Еще мгновение и будет поздно, просто шагни ногой вперед или назад, куда-нибудь, сдвинься с места и... В ушах звенело от возбуждения, стыда, разочарования, я прикрыл глаза в последний миг перед прикосновением, но почувствовал только движение прохладного воздуха, когда Саша прошел мимо, в сторону стола за моей спиной, где стояла вода и остатки жратвы. Мне показалось, что щеки полыхают огнем, и едкий стыд медленно спускается по венам. - Сань, кинь мне тоже банку с колой, а... Я едва не подпрыгнул на месте, потому что напрочь забыл обо всех остальных. Леша Демидов накрыл голову подушкой, потом сел вместе с ней, протирая глаза. Рядом с ним на одеяло упала жестяная банка. Леша глянул на часы и лег обратно. - Блин, чего вы в такую рань вскочили... Еще часа полтора можно дрыхнуть. - Кто рано встает... - начал Зарин, потом посмотрел на меня, беззвучно давясь от смеха. Я вышел из комнаты, отчаянно надеясь, что он выйдет следом. И ненавидел себя за это.