Только с тобой

Дззииннь! Дззииннь! В противоположном конце коридора настойчиво зазвонил телефон. Сакура рванула ручку двери и помчалась на звонок. Массивная железная дверь, выкрашенная в зеленый цвет, отъехала в сторону с пронзительным скрежетом, являвшимся одной из прелестей этого дома. Дззииннь! Дззииннь! — надрывался телефон. — Не берите трубку! — завопила Сакура. Вихрем промчавшись до конца коридора по исцарапанному дубовому полу, она схватила трубку. — “Таггарт интериорс”, — еле переводя дыхание, пробормотала Сакура. — Ну наконец-то. А я уж подумывал, не уволить ли тебя. — О… привет, Тревор. — Сакура, не глядя, принялась шарить по заваленному бумагами письменному столу в поисках ручки. Чашка с недопитым кофе стояла там, где она оставила ее во время утреннего совещания с представителями агентства, занимающегося дизайном металлической фурнитуры, любителями выжимать доллары из каждой дверной ручки. Учитывая, что уже на первом этапе нынешнего проекта Тревора по строительству комплекса жилых домов потребуется никак не менее двухсот дверных ручек на каждый блок, а построить таких блоков нужно будет около восьмисот, нетрудно себе представить, что в данном случае речь шла о целой куче долларов. И Сакура не намерена была их упускать. Заметив остывший кофе, она сморщила нос, потом, решившись, поднесла бумажный стаканчик к губам и сделала большой глоток, стараясь не замечать, что кофе совсем ледяной, страшно горчит и вообще отвратителен на вкус. — Я оставил тебе никак не меньше десяти сообщений на автоответчике, — продолжал возмущаться Тревор. — Ты всегда преувеличиваешь, — хмыкнула Сакура, нажав кнопку автоответчика и убедившись, что ее дожидаются всего лишь два сообщения. — У меня сегодня была встреча с этими пиратами из агентства скобяных изделий, и могу похвастаться, что мне удалось добиться кое-каких успехов. — Сакура внезапно пришло в голову сообщить ему о том, что сегодня ей еще предстоит встреча с Саске и детективом, но она тут же поспешила отбросить эту мысль. Тревор никогда не мог держать язык за зубами, и все это знали. — Ладно. Хорошо. Счастлив, что ты наконец решила вернуться к работе. Сакура насмешливо скривилась. — Саске намного лучше, спасибо. Он поправляется прямо на глазах. Как это мило с твоей стороны поинтересоваться самочувствием моего супруга. Тревор растерянно шмыгнул носом и моментально притих. Сакура была благодарна Тревору, когда тот предложил ей работать у него. Естественно, это было задолго до того, как она влюбилась в Саске, вышла за него замуж и обнаружила, что работает на его главного соперника. Фирма ее мужа и компания Таггарта в те времена вели упорную борьбу за право получить городской заказ на строительство огромного жилого комплекса и превратить участок унылой, запущенной, истощенной земли в этакий “городской рай” — сияющие великолепием офисы, удобные многоквартирные дома, грандиозные городские сооружения и роскошные особняки. Как только это выяснилось, Сакура пришла в уныние. Она ждала, что Саске тут же заставит ее бросить работу, но в те далекие дни ее работа и занимаемое положение скорее восхищали, чем пугали Саске. Прошло время, и выяснилось, что работа занимает в жизни Сакуры огромное место, давая ей куда больше удовлетворения, счастья и уверенности в себе, чем ее неудавшийся брак. “Таггарт инкорпорейтед”, от которой со временем отпочковалась “Таггарт интериорс” — хотя несколько глупо, конечно, именовать фирмой такую крошечную контору, — за эти годы превратилась в огромный конгломерат, запустивший свои щупальца практически во все области городского строительства. Сакура одно время носилась с идеей перейти работать в компанию, которую возглавлял ее муж, но Саске, похоже, идея нанять Сакуру пришлась не по вкусу. Теперь она благодарила свою счастливую звезду, что так произошло, ведь именно профессиональная карьера, а вовсе не муж и не семья стали для Сакуры опорой и поддержкой в трудное для нее время. — Ну и каковы прогнозы? — помолчав немного, поинтересовался Тревор. — Никто не знает. А я тем более. Все меняется каждый день. — Но он ведь поправится? — Надеюсь. Во всяком случае, обнадеживает, что внутренних повреждений у него нет. Так что соответственно нет и никаких причин, чтобы он не встал на ноги через пару недель, в крайнем случае — месяцев. А вообще не знаю. Конечно, все возможно… — У тебя какой-то странный голос. Похоже, ты сама не уверена в том, что ты чувствуешь… — Сейчас мне просто хочется, чтобы он поправился. — Ну конечно, а то как же! Я, между прочим, ни минуты в этом не сомневался! — Знаю, что не сомневался. И помню, что ты говорил. — Что? Что я говорил? — встрепенулся Тревор. — Не важно. Забудь об этом. — Слушай, Сакура, хватит хныкать. Лучше приезжай сюда я на стройке, и ты мне нужна позарез. Митч тоже, может, появится, привезет с собой план второго этапа, а мне до смерти хочется обсудить с вами обоими парочку потрясающих идей. — Тревор, побойся Бога! Я только что выдержала целых двенадцать раундов с этими кровососами из дизайнерской фирмы, а ты хочешь, чтобы я снова куда-то мчалась! Да и потом, сказать по правде, у меня до сих пор в голове черт знает что. Я чувствую… — И тут наконец до нее дошел смысл его слов. — Так мы что, уже приступаем к работе над вторым этапом?! — удивленно ахнула она. — Но когда же это произошло? — Вчера вечером, — хохотнул Тревор. — Счет один-ноль в пользу хороших ребят. Жаль, конечно, беднягу Саске, но не могу сказать, что очень скорблю по поводу того, что “UchihaGroup” проиграла нам этот гейм. — Но я считала, что проект у “UchihaGroup” уже в кармане! — Знаю, знаю. — Таггарт с трудом скрывал рвущееся из груди ликование. — Я не сомневаюсь, что Саске уже привык к мысли, что этот заказ достанется ему. — Брови Сакуры сдвинулись. Несмотря на все свои заявления о том, что ей глубоко безразличны и ее муж, и его дела, Сакуре было неприятно слышать, что кому-то удалось вырвать у него из рук то, что он уже считал по праву принадлежащим ему. Особенно теперь. Это… это было несправедливо. Но хуже всего было то, что Саске сейчас вообще вряд ли помнил об этом проекте. — Не сомневаюсь, что в “UchihaGroup” по этому поводу поднимется возмущенный вой и на нашу голову посыплются обвинения во всех смертных грехах, но это уже ничего не изменит. Я ведь встречался с владельцами этого участка несколько раз, месяцами обсуждал с ними 56 этот проект — и знаешь что, Сакура? Они были отнюдь не в восторге от того, что предлагали им в “UchihaGroup”. — Но тем не менее они ведь подписали предварительное соглашение, не так ли? То есть, я хочу сказать, теперь на них могут подать в суд. — Не подадут. Некоторые условия договора не были соблюдены, — уверенно отмахнулся Таггарт. — Так что проект теперь наш. Наш… Сакуре было неприятно это слышать. То, что Тревор пышно именовал вторым этапом, должно было стать целым комплексом зданий. Последним, что Сакура слышала, было то, что проект достался фирме “UchihaGroup”, пообещавшей оставить нетронутыми фасады прежних строений, занимавших этот участок земли, но полностью выпотрошить их изнутри вплоть до металлических конструкций, сохранив, однако, сам архитектурный замысел и общий вид района. Даже члены Исторического общества города тогда горячо одобрили замысел Саске. И когда Тревор поднял шум, требуя, чтобы проект был передан ему, Сакура только коротко бросила ему в утешение, что, дескать, уже слишком поздно что-то предпринимать. К тому же стоило только заговорить о том, что лучше сохранить нетронутыми здания, имеющие историческую ценность, чем тратить дополнительные средства на возвращение им первозданной красоты, как Тревор немедленно приходил в бешенство. Ко всему прочему ей было хорошо известно, что Саске трудился над созданием этого проекта более двух лет. И какие бы отношения ни сложились у нее с Саске, она с куда большей радостью встретила бы решение поручить данный проект ему, а не “Таггарт инкорпорейтед”. — Просто даже не знаю, что и сказать, Тревор. — Послушай, надеюсь, ты не думаешь, что я вурдалак какой-то? Ты же ведь сама только что сказала, что Саске поправляется, разве нет? — Да. — Ну и?.. — Для этого понадобится время, Тревор, много времени. И ему самому, и мне. Но я приеду на стройку. В любом случае мне надо чем-то заняться. Да и потом, я ведь по-прежнему работаю на “Таггарт инкорпорейтед”, а не на "UchihaGroup". — Вот это верно, девочка. Давай-ка бери ноги в руки и бегом сюда. Да, и выкини из головы мысли о Саске — хоть ненадолго! — Ладно, я постараюсь… — Я и в самом деле считаю, что так будет лучше для тебя. — Тон, которым это было сказано, был лишь самую чуточку мягче, чем те бесцеремонные окрики, которые обычно были в ходу у Тревора. — Я приеду, — пробормотала Сакура. В горле у нее пересохло, ноги подкашивались, она была совершенно вымотана как морально, так и физически. Сейчас, когда Саске оказался в больнице, а Мамору в могиле, она чувствовала себя слабой и беспомощной, словно хрупкий челнок во время бури. “Успокойся, Сакура. Возьми себя в руки”. Поспешно покидав в сумку то, что ей могло понадобиться, Сакура помчалась к лифту. Это чудовищное сооружение из сварных конструкций она терпеть не могла — разъезжавшиеся двери то и дело заедало, а сам лифт двигался неровными толчками, от которых у Сакуры замирало сердце. Мысли ее вновь вернулись к Саске и к намеченной на два часа встрече с полицейским детективом. “Ладно, — решила Сакура, — я ненадолго заскочу на стройку, выслушаю Тревора, потом постараюсь избавиться от него и как раз успею в больницу”. Все еще испытывая какое-то непонятное чувство нереальности происходящего, Сакура нажала кнопку лифта, чтобы спуститься. Дьявольское сооружение издало мучительный, скрежещущий стон, судорожно дернулось и только потом двинулось вниз со скоростью запаленной лошади. Для человека, не привычного к подобным фокусам, это превратилось бы в китайскую пытку, но Сакура со временем уже настолько притерпелась к постоянному взбрыкиванию упрямого лифта, что почти не замечала ни толчков, ни омерзительного скрежета. А уж сегодня и подавно — все ее мысли были заняты Саске и Мамору, а сил у нее хватало только на то, чтобы кое-как справиться с тем смятением, какое творилось сейчас в ее собственной душе и о котором, честно говоря, ей не хотелось даже думать. От старого склада, где помещался офис Сакуры, снимаемый и оплачиваемый руководством “Таггарт инкорпорейтед”, до стройки, куда она направлялась, было довольно далеко, особенно пешком. Тревор арендовал еще и другое помещение, где располагался второй офис — поближе к строительству, но тот находился на четырнадцатом этаже уродливого суперсовременного здания через квартал от того склада, где сидела Сакура. Мечтая об окончательной победе над Саске, Тревор давно уже вел переговоры о том, чтобы купить это здание целиком, но пока что безрезультатно. Во всяком случае, бумаги еще не были подписаны. Сакура решила пойти пешком. Ей предстояло миновать здание “UchihaGroup”, и она невольно окинула его долгим взглядом. Насколько ей было известно, Тревор имел виды и на это здание. В нем было всего шесть этажей — эдакий милый реликт начала века, со всех сторон теснимый современными небоскребами, за частоколом которых скрывался горизонт. Кроме ресторана и банка, располагавшихся на первом этаже, а также нескольких адвокатских контор, занимавших третий и четвертый, все остальное помещение целиком и полностью являлось собственностью “UchihaGroup”. Поэтому само существование этого здания было источником непрерывных завистливых терзаний Тревора, заставляя его испытывать все муки ада. Зная все слабые места и недостатки своего босса, Сакура прекрасно отдавала себе отчет, какая роль отводится ей в его честолюбивых планах. Ей не очень-то это нравилось, однако платил он хорошо, относился к ней с уважением, а кроме того, работа в его фирме давала ей восхитительное чувство независимости и уверенности в собственных силах, а следовательно, и силы, чтобы мириться с опостылевшим супружеством. — О черт! — раздраженно буркнула Сакура, отворачиваясь, когда ветер швырнул ей в лицо полную пригоршню дождя. Как обычно, она оставила зонтик дома. Перебегая от подъезда к подъезду, чтобы не промокнуть до нитки, она в итоге добралась до стройки на полчаса позже, чем предполагала. Тревор беспокойно мерил шагами строительную площадку. — Ну, вот и ты наконец! — раздраженно рявкнул он. — Бога ради, Сакура, когда ты научишься брать с собой зонтик?! Или уж тогда надевай шляпу! Вода с тебя так и льет! Того и гляди, намочишь модель! Тара, одна из служащих Тревора, которая как раз в это время устанавливала модель, сочувственно подмигнула Сакуре. Им обеим было хорошо известно, какой шум может устроить Тревор из-за подобной ерунды, и обе они уже давно пришли к мысли, что лучше дать ему возможность поскандалить вдоволь и выпустить пар, чтобы потом можно было поступить так, как они считают нужным. — Ты прав, прости, — пробормотала Сакура, приглаживая рукой мокрые завитки волос. — А где Митч? — Сейчас придет. — Тревор, казалось, уже и думать забыл, что Сакура вымокла до нитки. Этот забавный, кругленький коротышка при всех смешных сторонах своего характера умел держаться с таким достоинством, так увлекать всех за собой, что это вызывало невольное уважение. — Кажется, ты сказала, что физически Саске мало пострадал? А как обстоит дело во всем остальном? — Прости, я не совсем понимаю… — Хотелось бы знать, остался ли он таким же ублюдок, каким был до того, как грохнулся башкой об землю? — Тревор, ну как ты можешь так говорить?! — с мягким упреком заметила Сакура. Сообразив, что снова сказал бестактность, Тревор состроил покаянную гримасу. — Ты права, — с показной кротостью пробурчал он. — Прости, кажется, я увлекся. — И с легкой коварной усмешкой добавил: — Так как он? — О, ради всего святого! — досадливо пробормотала Сакура. — Тревор, — вздохнула Тара, — по-моему, ты переходишь все допустимые границы. — Да будет тебе, я ведь просто спросил. Люди не меняются в одну ночь, знаешь ли. Похоже, однако, что наш дорогой Саске скоро станет самим собой. Что ж, ничего не попишешь. Сакура сделала вид, что не слышит. Раз уж сам Саске заявил, что меньше всего хотел бы снова стать самим собой, так что же ей-то говорить?! Пару минут спустя с чертежами под мышкой влетел Митч. Просмотрев эскизы и убедившись, сколько сил, времени и труда вложил в них Митч, Сакура только вздохнула. Это было лишним подтверждением того, что прошло уже немало времени с тех пор, как у Тревора зародилась идея заняться этим проектом. Ей стоило немалых усилий сосредоточиться на разложенных перед ней чертежах, и к тому времени, как она выслушала одного за другим и Митча, и Тревора, горевших желанием обсудить, как здание будет выглядеть с десяти разных направлений, Сакура почувствовала, что валится с ног от усталости. Украдкой бросив взгляд на часы, она решила, что пора удирать. — Тревор, мне нужно ехать в больницу. Обещаю, что завтра с самого утра буду на работе. — В больницу?! Что, прямо сейчас? — Тревор с трудом оторвал взгляд от разложенных перед ним листов. — Но ведь он все-таки мой муж, — сказала она. И, не прибавив больше ни слова, направилась к выходу. ***** На лице детектива застыло брюзгливое выражение, обычное для человека, который либо слишком многое успел повидать в жизни, либо слишком устал, чтобы изображать энтузиазм по поводу нового интересного дела. Слишком короткий галстук позволял любоваться его кругленьким брюшком, туго обтянутым белоснежной сорочкой, и синим пиджаком. Он развалившись сидел на стуле и внимательно разглядывал Саске. — Я бы предпочел поговорить с вами наедине, мистер Учиха, — сказал он. — А я предпочел бы, чтобы при этом разговоре присутствовала моя жена, — ледяным тоном отрезал Саске, сделав вид, что не слышит, как зашелестела юбка Сакуры, когда она встала с твердым намерением выйти из палаты в коридор. Улучив момент, он обменялся с ней взглядом. “Не уходи”, — словно безмолвно умолял он. И Сакура почувствовала, что сдается. Не сказав ни слова, она уселась на стул, скрестив ноги и сложив руки на груди. Сегодня на ней снова был черный костюм, но выглядывавшая из-под пиджака шелковая, зеленого цвета блузка. Еще не просохшие после дождя волосы завились. — Насколько я понял, вы ничего не помните о происшедшей аварии, — начал детектив. — Совершенно верно. — А вы не помните, как условились с мистером Роуденом о том, чтобы лететь вместе? Как решили, на какой день назначить вылет? — Нет, не помню. — Мистер Роуден был вашим другом? Саске беспомощно оглянулся на Сакуру, взглядом моля о помощи. — Н-нет… не думаю. — Нет, они не были друзьями, — с легким нажимом в голосе сказала Сакура. — Просто знакомыми. Детектив повернулся к Сакуре. — Насколько я понял, вы были очень близки с семейством Роуденов? — Когда я осиротела, они заменили мне родителей, — просто ответила она. — Стало быть, вы были большими друзьями с мистером Роуденом? — Да… — К чему это вы ведете? — вмешался Саске. Необходимость выслушивать, как посторонний человек обсуждает отношения Сакуры с Мамору, заставила его почувствовать себя не в своей тарелке. Но было во всем этом что-то еще… что-то неуловимое, что, казалось, вот-вот всплывет в его памяти. И вдруг в голове у Саске будто что-то щелкнуло. Он вспомнил свой разговор с Итачи. Произошло это незадолго до трагедии. Насколько он мог вспомнить, все происходило в его кабинете. Как всегда, Итачи беспокойно метался из угла в угол, так что на недавно постеленном ковре появились дорожки. — И даже если забыть обо всем остальном… Бог ты мой, да ведь она годами обкрадывает тебя, Саске! И все ради своего обкурившегося дружка, этого самого Роудена! Чтобы ему было на что покупать свое зелье. А ведь это тысячи долларов, Саске! Неужто ты будешь молчать и дальше?! Вызови ее сюда! Заставь признаться во всем! Проклятие, эта женщина — воровка! Ты что, не понимаешь?! Твоя жена — воровка! Детектив не спешил с ответом. Наконец, будто придя к какому-то решению, он снова заговорил: — Нам удалось выяснить, что система подачи топлива в вашем самолете была испорчена. Двигатель попросту перестал работать, и вы рухнули на землю.. Воцарилось гробовое молчание — холодные, тщательно взвешенные слова заставили всех замереть. По спине Саске пробежала ледяная дрожь. К счастью, в его памяти были милосердно стерты последние, самые ужасные минуты падения, так что, если бы не боль, не многочисленные ссадины, покрывавшие все его тело, ему могло бы показаться, что все это случилось с кем-то другим. — Вы хотите сказать, что кто-то сделал это… намеренно? — едва слышным дрожащим голосом прошептала Сакура. Она смотрела на детектива во все глаза. — Вне всякого сомнения. — Детектив снова повернулся к Саске. — Мы поговорили с теми, кто видел вас в тот самый день уже в аэропорту. И проверили всех, у кого был доступ к самолету. Я, признаться, надеялся, что вы сможете чем-нибудь нам помочь. Может, что-то вспомните… — Я тоже надеялся, — криво усмехнулся Саске. — Ну, может быть, вы вспомните хоть что-то, что могло бы нам помочь? — с нажимом проговорил детектив. Тон, которым это было сказано, не оставлял ни малейших сомнений в том, что в амнезию Саске детектив ни на минуту не поверил. Забавнее же всего было то, что как раз в этом отношении Саске нисколько не кривил душой. Да и о прошлом своем, сказать по правде, он помнил совсем немного — так, какие-то обрывки воспоминаний порой крутились у него в мозгу, напоминая кусочки головоломки — да и те касались лишь отношений с Сакурой и проблем, так или иначе связанных с их браком. — У вас есть враги? — спросил детектив. — Думаю, вы узнаете гораздо больше, если порасспрашиваете моих родных и коллег, — сухо ответил Учиха. — И потом, признаюсь честно, эти вопросы меня утомили. — Миссис Учиха, — повернулся детектив к Сакуре. — Да? — Есть ли у вашего мужа враги? Сакура растерянно заморгала, и Саске догадался, что она решает, что ответить. Саске прекрасно помнил все ее маленькие хитрости, все эти привычки, но в то же время был бессилен вспомнить все остальное. “Я хочу, чтобы она вернулась, — вдруг с какой-то яростной одержимостью подумал он. — Я хочу, чтобы моя жена вернулась ко мне! ” — Может быть, конкуренты? Понятия не имею. Не могу представить себе, кто бы мог до такой степени желать ему зла. Возможно… — Она запнулась. На лице ее появилось сомнение. Детектив нетерпеливо наклонился вперед. — А вам не приходило в голову, что, возможно, им был нужен не мой муж, а Мамору? Ведь он был уже… м-м-м… окончательно опустившимся наркоманом. Правда, насколько я знаю, он только употреблял наркотики, но возможно, и продавал? Впрочем, точно мне ничего не известно. — О привычках мистера Роудена мы уже знаем, — отрезал детектив. — Я просто подумала, что он, так сказать, был более вероятной мишенью для убийцы. Но… нет… такого не может быть. Все это так нелепо, дико… Такое ужасное преступление! — Нет, миссис Учиха, в данном случае возможно всякое. Уверяю вас, мы очень тщательно проверяем прошлое мистера Роудена. — детектив помолчал. — Может быть, еще что-нибудь вспомните? Что-то, что случилось незадолго до аварии самолета? — снова обратился он к Сакуре. — Что-нибудь странное, на что вы тогда не обратили внимания? — Я… нет… видите ли, я ведь уже не жила с Саске. Понимаете, детектив, мы с мужем довольно давно живем раздельно. И не так уж часто видимся. — А с мистером Роуденом вы встречались? Заметив, что Сакура покраснела, Саске вдруг почувствовал, как его волной захлестнул страх. “Значит, она виделась с Мамору! Встречалась с ним! ” Ему стоило невероятного труда сдержаться и не выкрикнуть это вслух. Сакура оказалась на высоте — она, не дрогнув, встретила испытующий взгляд детектива и спокойно ответила: — Мамору заходил ко мне накануне вечером. Мне показалось, ему хотелось о чем-то мне рассказать. Но тогда я решила, что это как-то связано с моим замужеством. Ему было известно, что… что этот брак трудно было назвать счастливым. И я сказала ему, что не хочу об этом говорить. Уходя, он обнял меня и… — Голос ее пресекся. — И попрощался. Глубокая нежность, прозвучавшая в голосе Сакуры, заставила Саске похолодеть. Все поплыло у него перед глазами. Она все еще любит его! Его жена любит Роудена! И даже гибель этого злосчастного наркомана бессильна что-либо изменить! “И скорее всего, ненавидит тебя, идиот несчастный! Ведь это ты убил ее любовника. Его смерть на твоей совести! ” — Он, случайно, не говорил в тот раз, что в воскресенье собирается лететь с вашим мужем на самолете? Может, хотя бы упомянул об этом? — в голосе детектива явственно слышалось сомнение. — Нет, — покачала головой Сакура. — Просто он страшно переживал из-за меня. То есть мне так показалось, что из-за меня. А может, и нет. В общем, больше я ничего не знаю. С выражением вежливой скуки на лице Саске молча слушал, как детектив задал Сакуре еще несколько вопросов на ту же тему, но она только раз за разом повторяла, что ничего не знает. Сам не понимая почему, Саске вдруг почувствовал себя неожиданно старым и усталым. Больше всего сейчас ему хотелось бы, чтобы этот проклятый детектив убрался восвояси, а Сакура осталась бы с ним. Но когда тот поднялся, всем своим видом показывая, что допрос окончен, вслед за ним поднялась и Сакура. Саске взглянул на нее. — Уходите? — спросил он. Решив, что вопрос Саске адресован ему, детектив кивнул. — Я дам вам знать, если удастся выяснить что-нибудь интересное, — пообещал он. — А ты, Сакура? — спросил Саске, заметив, что она потянулась за сумочкой. — Что? Она явно пыталась избежать его взгляда. — Ты тоже уже уходишь? — Да. Мне еще нужно кое-что сделать. Да и потом, наверняка скоро явятся твои родители. А возможно, и Итачи. Можешь в этом не сомневаться. — На губах Сакуры появилась слабая улыбка. Только сейчас она подняла на него глаза. — Так что за тобой кто-нибудь да присмотрит, не сомневайся. — Не уходи. Пожалуйста. Саске всегда ненавидел просить. Это как-то не вязалось с его характером, и он хорошо это знал. Но сейчас он чувствовал, что не может позволить ей вот так просто встать и уйти. Не может, и все. Сакура с сомнением посмотрела на него. — Ох, Саске, — вздохнула она. Конечно, он не мог догадываться о той внутренней борьбе, которая сейчас происходила в ней, однако подсознательно чувствовал, что причина ее неуверенности и нежелание остаться крылись в их прошлом. — У тебя усталый вид, — уклончиво объяснила она. — Меня будет мучить совесть, что из-за меня ты не можешь отдохнуть. — Я бы сейчас не смог уснуть, даже если бы очень старался. Слишком много всего свалилось на меня сразу… — А мне казалось, что Цунаде строго-настрого сказала всем и дальше держать тебя с завязанными глазами. Честно говоря, я поражена. — Я думаю, все это было чем-то вроде эксперимента, только вот эксперимент вышел неудачный, — пробормотал Саске, ничего так не желая в эту минуту, как притянуть Сакуру поближе к себе. — Да и какая разница? Все равно — все, чего я не смогу вспомнить сам, рано или поздно кто-нибудь мне расскажет, верно? Иначе ведь нельзя. Ну и что? Результат-то Ведь все равно одинаков. Сакура не выдержала и улыбнулась. — Вижу, ты нисколечко не изменился. Как и раньше, можешь запросто объяснить что угодно и кому угодно! — Тебя послушать, так я делаю что-то плохое! — надулся Саске. — Да нет, в общем-то… ты просто делаешь это, и все. Он уже чувствовал приближение той усталости, которая подчиняла себе все его тело, словно недуг, с которым невозможно бороться. “Очень скоро она полностью завладев мной”, — подумал Саске, и одна мысль об это привела его в ярость. Это было так несправедливо, ведь это время принадлежало им с Сакурой. То была такая малость… учитывая, что здесь очень скоро вновь появятся его родители вместе со сводным братом и снова примутся без умолку говорить, чего-то требовать от него, а он станет гадать, кто же из них пытается обвести его вокруг пальца. — Ты уже подумала над моей просьбой? — М-м-м… — Пальцы Сакуры с силой вцепились в сумочку. — Что-то не припомню, чтобы ты меня о чем-то просил. Что ты имеешь в виду? — Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне. — Нет. — Нет? — “Нет” в том смысле, что я об этом не думала. — Она склонила голову на плечо и в первый раз за все это время открыто и прямо взглянула ему в глаза. — Ладно, ладно, это неправда. Да, конечно, я думала об этом. Все равно “нет”. Думаю, это невозможно. На мгновение Саске вдруг показалось, что он утонет в этих глазах — такой океан чувств отразился в них в эту минуту. — Может, хотя бы попробуешь? — хрипло переспросил он. Несмотря на то что Саске пытался говорить легкомысленным тоном, в голосе его явственно чувствовалось напряжение. На его скулах заходили желваки. — Саске, ты… ты просто сам не понимаешь, о чем просишь! Мы ведь с тобой… как тебе это сказать? Мы ведь в последнее время даже почти не разговаривали! И потом… ты не любишь меня… — А вот тут ты ошибаешься. Я нисколько не сомневаюсь, что люблю тебя. Сакура замерла от удивления. — Не знаю, черт возьми, что с тобой произошло из-за этой аварии, но я тебя просто не узнаю! Во всяком случае, ты не мой муж, это точно! А иногда мне кажется, что авария тут вообще ни при чем. Ты сейчас просто другой человек, понимаешь? Человек, которого я не знаю. Переполнявшие Сакуру чувства были так сильны, что он ощутил, как они передаются и ему. К немалому изумлению Саске, овладевшая им предательская усталость вдруг исчезла, как по волшебству, уступив место совсем другим, куда более сильным чувствам. — Тогда почему ты вышла за меня, хотел бы я знать? — Почему? — Сакура, с трудом проглотив вставший в горле комок, старалась справиться с внезапно овладевшим ею приступом слабости. — Я любила тебя, вот и все. Это было именно то, что Саске хотел услышать. Губы его слабо дрогнули в улыбке. Он устало закрыл глаза. — Не уходи, — прошептал он снова. И тут же провалился в глубокий сон. Молча глядя на это сильное тело, такое беспомощное сейчас, Сакура вся дрожала, проклиная собственную слабость. Все ее мужество вдруг куда-то улетучилось. А сердце, глупое женское сердце пело от радости. Правда, глядя на нее сейчас, сидевшую с угрюмым видом возле спавшего Саске, никто бы и не догадался, какой вулкан чувств кипит в ее душе. “Господи, как странно”, — подумала она. Ее нынешнее чувство к Саске было сродни материнской жалости, если бы… если бы не неясная надежда, крохотной искоркой вспыхнувшая внезапно в ее душе и наполнившая ее безумной радостью… если бы не желание, все сильнее разгоравшееся в ее крови так, что колени у Сакуры вдруг задрожали. “О Господи! — не на шутку перепугавшись, спохватилась она. — Кому нужна была эта проклятая честность?! Для чего было говорить ему правду — ту единственную причину, которая заставила меня решиться стать его женой? Разве так уж трудно было солгать? ” Но в том, как он спрашивал, в его голосе, в его лице было такое откровенное, жадное желание услышать именно это, что она просто не смогла покривить душой. — Это все лекарства, — с трудом переводя дыхание, пробормотала она едва слышно. Подождав немного, чтобы успокоилось неистово колотившееся сердце, Сакура на цыпочках прокралась к двери, вышла из палаты и остановилась. Не зная, что делать, она неловко топталась в коридоре. Сакура прижала ладони к щекам. Она вся горела. Надежда, вдруг вспыхнувшая в ее душе, была подобна яду, растекавшемуся в крови и заставлявшему ее колени подгибаться от слабости. “Нет, нет, нет! — мысленно твердила она. — Тот Учиха Саске, которого я знаю, не может нуждаться во мне! Во всяком случае не так, как я бы того хотела! ” Она ненавидела все то, что составляло смысл его жизни. Ненавидела даже то, что Саске являлся главой могущественной корпорации, в которую превратился обычный семейный бизнес, ненавидела те черты его характера, которые были неотъемлемой частью всей их неблагодарной, алчной и испорченной семейки. И к тому же он убил Мамору… “Но ведь это несправедливо”, — одернула она себя. Присущая ей с детства привычка всегда играть по правилам внезапно проснулась в ее душе, заставив Сакуру признать, что нечестно возлагать на Саске столь чудовищное обвинение. “И потом, — вспомнила она, — разве детектив только что не дал нам понять, что авария была подстроена намеренно? ” Внезапно Сакура похолодела, впервые подумав о том, что кто-то, возможно, пытался расправиться с Саске. Она решила, что Мамору был слишком мелкой сошкой, чтобы сводить с ним счеты, тем более столь изощренным и жестоким способом. А вот Саске, вернее — та корпорация, которую он возглавлял, “UchihaGroup”, была для многих могущественных и влиятельных людей словно кость в горле. И кому-то, вполне вероятно, могла прийти в голову чудовищная мысль вначале обезглавить ее, а потом сделать попытку завладеть контрольным пакетом акций. Бросив взгляд в палату, Сакура поразилась, как крепко Саске спит. “Не уходи! ” — вспомнила она и ощутила укол совести. Но оставаться дольше было бы безумием. С ней происходило что-то непонятное. Между Сакурой и ее мужем будто пробегали электрические разряды, от которых шевелились и потрескивали волосы на голове. Она вдруг поняла, что дольше просто не выдержит. Чувствуя себя предательницей, Сакура торопливо зашагала по коридору — подальше от этого странного чужака, бывшего когда-то ее мужем. Но стоило ей только выбежать на улицу, глотнуть чистого, промытого дождем воздуха, как какая-то непонятная сила потащила ее назад. Сакура круто повернулась на каблуках и бросилась к больнице, поспешно взбежала наверх, простучала каблучками по коридору и рванула на себя Дверь палаты. И вот она уже сидит возле постели Саске, сторожа его сон и спрашивая себя, уж не сошла ли она с ума. Увы, ответа на этот вопрос у нее не было. ***** За городом, в крохотном, изрядно обветшавшем домишке, к которому тянулась обсаженная с двух сторон мрачными елями дорожка — еле различимая глазом, до такой степени она заросла сорняками, — мужчина разглядывал плоды своей так называемой работы. Поверх толстого слоя какого-то липкого, клейкого вещества, растекшегося по безукоризненно чистой поверхности, образовался тонкий слой кристаллов. Исходивший от них резкий, едкий запах говорил сам за себя — его мгновенно узнал бы каждый, кому хоть раз в жизни пришлось иметь дело с метамфетамином. Под свою тайную лабораторию мужчина приспособил обычную кухню, поставив там кое-какое необходимое оборудование. Оставался, конечно, риск устроить взрыв. Поэтому он всегда помнил, что должен быть осторожен. Очень, очень осторожен. На лице мужчины было написано удовлетворение, однако мысли его в этот момент были далеко. Он думал о Мамору Роудене. Мамору — его родственнике, партнере и самом лучшем друге еще с тех времен, когда оба они учились в университете и ничем не отличались от других студентов. “Как же давно это было”, — вздохнул он. Теперь у него ничего не осталось — кроме удовольствия смотреть, как на свет появляются сверкающие кристаллики метамфетамина. А Мамору больше нет. Он умер. Убит. Дрожь пронизала все тело мужчины от кончиков ногтей до корней волос. Когда-то ему довелось услышать, что страх — самое сильное из человеческих чувств. Ненависть, гнев, любовь, желание, зависть — все это ничто перед страхом, перед тем ужасом, который парализует волю и тело человеческого существа, низводя его до уровня животного. Именно это он испытывал в последние дни. Страх… Он овладел им с той самой минуты, как на пороге возник представитель корпорации. В тот момент у них с Мамору буквально кишки свело от ужаса. Он чуть не обмочился тогда. Он бы отдал все на свете за то, чтобы свернуть шею этим ублюдкам из корпорации. Теперь его уже всего трясло. Он пересел на старый, продавленный диван — когда-то тот был обтянут черной кожей, а теперь сквозь многочисленные прорехи торчали ржавые пружины — и принялся яростно грызть ногти. Он вспоминал… Мамору тогда только молча смотрел на представителя пустыми, круглыми, как у совы, глазами. А этот ублюдок, переступив порог, выразительно повел носом и усмехнулся — сразу обо всем догадался, мерзавец! — Так вот, значит, где делаются деньги? — негромко сказал он, но только глухой не услышал бы в его голосе смертельной угрозы. Мамору тогда схватил его за шиворот и спустил с лестницы. И вот Мамору убит. А после его смерти начались эти телефонные звонки… Бросив ненавидящий взгляд на телефон, будто перед ним была ядовитая змея, мужчина принялся с еще большей яростью грызть ноготь, пока не почувствовал во рту соленый вкус крови. Скорее всего его тоже убьют, прикончат как собаку… если только он не придумает, как выкрутиться. “Что же делать… что же делать… проклятие, что делать?! ” Сакура! Девчонка Мамору! Вот кто ему поможет! С внезапно пробудившейся энергией он вскочил на ноги, помчался в спальню и принялся без разбора швырять грязную одежду в старый армейский рюкзак. Потом вернулся на кухню, соскреб драгоценные кристаллы и ссыпал их в маленькую сумочку на молнии. Мягко зашуршали шины, и к дому подъехала машина. Он бросился к окну в спальне, осторожно выглянул из-за занавески, и глаза у него вылезли из орбит. По спине потекли струйки пота. У дома стоял черный седан. Боже милостивый! Сердце у него ухнуло в пятки. “Может, это патрульная полицейская машина? ” — мелькнуло у него в голове. Нет… нет! Машина была черная. Вся черная! Бесшумно выскользнув из дома через заднюю дверь, он юркнул в густой подлесок, вплотную подступавший к дому, и мгновенно исчез, словно растворился в воздухе.