Записки непутевого

Вы представляете себе двухмесячного щена ротвейлера? Не-а, не представляете, если ни разу не видели. Вот и я не видел до того дня. В моем доме появился странный черный детеныш. На рахиточных ножках переваливающий непропорциональный пузик, а голова… молчу… нет! Не молчу! Она же вообще сама по себе болтается и никакой грации и мощи заявленной породы. — Что это? — удивленно смотрю на несуразного кобелька, путающегося в ногах у моего, пусть и не маленького сиама. Ричард растерянно перебирает палевыми лапами, выпутываясь из гостя. Воспитание не позволяет ему грубить нахальной малолетке, который уже прицелился к его соскам и что-то там ищет… — Подарок, — ухмыляется Танька. — Кому? — не, я понимаю что мне и, все же, может обойдется… я люблю больших собак, но хорошо помню про плод любви бассета и овчарки. Ага, еще те красавчики вышли… А у Таньки ротвейлеры — питомник. Не раз облизывался на молодняк. К совсем мелким не привитым меня не пускали, а вот щены на выданье… Черт! Капризный злой своенравный Тайсон — мой любимец. Здорово, что Танька именно его себе оставила. — Тебе, балда! Это брат Тайсона, — ткнула меня в грудь пальцем Танька. — Страшненький такой, точно брат? А кто вмешался? — Чистокровный, просто внеплановый, — успокоила меня заводчица. Да, не имело значения чистый он или нет, Танька знала, что я возьму его любого, и я вяло отбивался от подарка лишь по инерции, уже присвоив щенка глазами, сердцем. Он же пометил мой дом и умильно тряс над лужицей испачканной лапой. — Как назовешь? — Танька щелкнула зажигалкой и сипло выдохнула. — Дэн, — не задумываясь, выпалил я. — Дениска. …Дэн. Время собирать камни. Пришел этот час. Собираю, Дэн, прилетел и твой камушек. Не сегодня прилетел, уже с полгода как валяется, а подбирать его сегодня… — Ты собираешься заниматься собакой? — Танька нервно мерила комнату шагами. — Я тебе не канарейку в коробочке подарила! Так, Дэн, собирайся — тебе нужен ответственный хозяин! Не позволю расти приличному псу как бурьяну! И не позволила. Мы с Дэном стали посещать школу, которая нам обоим была поперек горла. Мля. Дисциплина. Но занимались. Да. Два разгильдяя — один делает вид, что командует, второй, что исполняет команды… Дэн, ты помнишь свой первый гон? Как ты мои не устойчивые пятьдесят пять килограммов волок по гололеду за какой-то привлекательной, по твоему разумению, шавкой? Я сжимал поводок и скользил следом за твоими сорока пятью килограммами тренированных мышц. Здесь мы с тобой совпали идеально — забывать о главном, когда очень хочется… шрам на запястье… щекотно… ну, не лижи… Помнишь, как я ревновал тебя к Ире? Она приходила и просила дать с тобой погулять, а ты вилял ей навстречу всем своим отсутствием хвоста и скулил. Я уступал вашей привязанности и отпускал тебя с ней. Иногда на несколько дней. Отпускал и не находил себе места. Она такая мелкая, весом с тебя, но ты ведь пес с образованием. Вы здорово ладили, если ты помнил об ответственности, конечно. А потом я не придумал ничего лучшего, чем заболеть. Непонятно откуда возникшая аллергия поставила перед выбором или ты рядом, или дышать. Я тебя предал. Я выбрал дышать. Знаешь, мальчик, недавно я начал писать сказки. В одной из них главный герой человек твой тезка и у него есть собака. Я описал сцену нашего прощания с тобой в той сказке. Как я тебя привел к Ире. Как я собрался уходить, а ты завыл. Как я вернулся, и мы вместе рыдали на полу Ириной кухни. Ты столько раз с удовольствием у нее оставался, а в тот вечер понял, что я тебя отдал. В сказке все закончилось хорошо. И даже в жизни — ты простил. Ты всегда был рад моему приходу. Этим и отличаются собаки от людей… где-то вычитал про жену, ждущую мужа, и собаку. Ты взрослел рядом со мной, старел уже вдалеке. Старел и ждал меня. Сегодня тебе так больно, что помочь может только укол. Я пришел, Дэн. Да. Знаю. Тебе уже легче, потому что я рядом и все теперь для тебя хорошо. — Он не вставал два дня, а к тебе выбежал, — Ира надеется, что тебе стало лучше. Твоя лобастая голова у меня на коленях, ты не дышишь, нет, это больше похоже на тяжелую работу для каждой твоей мышцы. Каждый хрипящий вдох режет меня на части. Ты слизываешь мою соленую каплю со своего носа. Я тут, мой мальчик, теперь все хорошо, скоро не будет больно. Дэнка! Лобастый! Плюшевый! Мой Дэнка! Только мой! Если бы я что-то мог… поверь все бы отдал! Ты веришь и тебе легче. Ведь я уже позвонил врачам. Они едут и везут укол. Не тревожься, Дэн, как и все остальные уколы, его сделаю я… Тебе нужен мой голос, говорить не могу, но нужно и я, склонившись к самому твоему уху, натужно бормочу, захлебываюсь колыбельной, которую пел мой герой сказки твоему тезке. Сколько потерь может выдержать человек? Столько сколько отпущено, если он не слабак. Я не слабак. Спи, мой хороший… Мой, Дэнка.