Записки непутевого

Снежная пелена отражается в черных лужах. Ничего не видно на вытянутую руку. Улыбаюсь. Ветра нет совсем. Нет звуков. Они вязнут в теплом снегу. Тонкая ветровка вымокла до нитки: как всегда не по погоде оказался одет. Бреду в этом кружеве. Развожу в стороны руки. Вращаю кистями. Подставляю лицо. Мокрые пряди тяжело падают на плечи. Ловлю хлопья губами. Слизываю капли. Движения медленные, осторожные. Глаза уже не открыть, мир смазывается, плывет в щелках под свинцовыми веками. Тихо смеюсь. Тихо не потому, что боюсь обнажить безумие, а потому, что ты пришла. Пришла... Как всегда без предупреждения. Законы приличия не для тебя. Я лишь успеваю взглянуть на время. Потом будет не до этого. Впереди сорок восемь часов, которые мы проведем вместе. Горячие пальцы давят на глаза. Виски сжаты в твоих тисках. Шепот сквозь комариный писк пульсирующей крови в ушах. Согласно киваю головой в ответ и замираю, болезненно сморщившись. - Привет, Боль. Здравствуй, - бормочу, чуть шевеля губами. - Я выпил за твое здоровье чашечку кофе. Давно тебя не было - соскучился. Мы ведь раньше не расставались ни на минуту. Я принадлежал тебе весь. Всей душой. Ты была со мной. Держала за руку. Нужно было лишь скосить глаза на наши переплетенные пальцы, чтобы почувствовать тебя. Ты нежно и сильно сжимала их, перехватывая дыхание в горле, щемя в груди, заставляла хрипеть и давиться слезами. У тебя почти не было соперников. Кроме разве что... Ты не любила мой мятный чай. Он отнимал меня у тебя. Пусть и ненадолго. Так было всегда. Казалось, что так и будет. Не стоило тебе расслабляться. Сколько их было? Желавших меня у тебя отнять. Некоторые попытки я вообще не заметил. Ты стала спокойна, моя хорошая. Перестала за меня бороться. Последний наш разговор я помню до запятой, до буквы. Мы плакали вдвоем. Молча, как ты любишь, не всхлипывая, по-взрослому безнадежно, катили слезы из глаз по щекам. Я тогда еще не знал, что ты приняла решение за нас обоих. Ты была особенно сильной и страстной. Мы переплетались, обладая друг другом, терзая в кровь поджившие и не очень прежние рубцы. На душе не осталось свободного от них места. Слишком давно мы с тобой вместе, Слишком долго я тебя любил. И у бесконечности, оказалось, есть конец. Я привык к тебе. Ты стала обыденностью. Спутником, которого не ищешь, не ждешь, не ценишь, не скучаешь и не радуешься встрече, потому что он всегда рядом. Близость стала механической. Супружеским долгом. Я не заметил. Ты тоже. Ты ничего не предприняла, когда меня захлестнули тихие игры. С головой. Ты не верила, что это всерьез, думала - поиграю и вернусь. А я не вернулся. Вдохнул и захлебнулся им. Почувствовав себя лишней, ты робко напоминала о себе, а я скользил отсутствующим взглядом, рассеянно кивал твоим шевелящимся губам, не слыша звуков, и продолжая диалог в голове. Диалог с отражением. Так он меня называет. Я же вижу нас аксонометрическими проекциями в разных плоскостях одного разреза. Как ни назови, но я ухнул в него, а он в меня. Он вырвал меня из твоих объятий. Я забыл о тебе. Ты меня потеряла. Ушла. Ты в моих любимых цветах. Теребишь пальцами край платья, вскидываешь глаза. Смотришь тревожно, зрачки так расширены, что я не могу увидеть цвет радужки. Протягиваешь руку и одергиваешь. Не решаешься коснуться души. Что-то поджило, некоторые твои метки до сих пор кровят. Почему ты вернулась? Соскучилась? Слишком прозаично для тебя. Ты принесла мне полную чашку. Горячий отвар. Я принимаю из твоих рук. Пью маленькими глоточками. Чувствую его. Он растекается волнами. Твои пальцы на глазах. Горячие давящие. Отдаюсь тебе. - Я вернулась, ты скучал? - я киваю и морщусь, ты смотришь с надеждой. - Что будет дальше? - Не знаю, - отвечаю с усилием, каждое слово дается с трудом, я уже растворился в тебе. - Не грусти, малышка, у нас впереди сорок восемь часов и я, как ты любишь, весь твой на это время. Белый снег отражается в черных лужах. Тихо смеюсь. Тихо не потому, что боюсь обнажить безумие, а потому, что ты пришла.