Ненастоящая любовь

<center>      Сердце Тауриэль сжималось радостно и тревожно, когда она оказалась в Ломмионе, на своей малой родине. Ломмион находился не так далеко от пещерного дворца, так что Тауриэль добралась быстро и без трудностей. Лесные эльфы обычно передвигались пешком, иногда приручали оленей и ездили на них. Лошадей держали мало. Немногочисленные высокорожденные пытались приручить и лосей, подобно владыке Трандуилу, но не удавалось. Ездовой лось был один — королевский. Да и проезжих тропинок в Лихолесье имелось мало, так что проще и быстрее идти пешком.       Поселение лесных эльфов размещалось в буковом лесу. На огромных деревьях находились дома: не такие, в котором принуждена была жить Тауриэль зимой, а просторные, добротно построенные, утеплённые. Когда-то, будучи малышкой, новая хозяйка здешних мест жила в таком доме с мамой и папой. Воспоминания о погибших родителях сжали горло эльфийки спазмом, но она удержалась от слёз. В конце концов, она вернулась в Ломмион. Она была дома.       Тауриэль ждали. Жители леса вышли навстречу и приняли её тепло, как свою землячку, но почтительно, как госпожу. О, сколько знакомых с детства лиц увидела девушка! Как оказалось, все они, узнав, что королевской волей отданы под руку Тауриэль, совершенно не протестовали. Улыбающуюся леди, сердце которой пело от радости, весело и шумно проводили в дом эльфа по имени Ференир.       Сколько Тауриэль себя помнила, Ференир был кем-то вроде старейшины, главы поселения. До последних событий Ломмион, как и практически весь великий лес, принадлежал лично королю Трандуилу. С его согласия делами в Ломмионе заправлял Ференир.       Многие века жизни в заботе о земляках не только сделали его опытным в делах управления, но и покрыли вечно молодое эльфийское лицо сетью морщин. Носил он обычно одежду из мягкой коричневой натёртой до блеска кожи, волосы же — цветом почти такие, как у Тауриэль, но более тёмного оттенка, собирал на затылке приспособлением гномьей работы, представляющей собой нечто вроде заколки с цепочками. Вещицу подарил ему кто-то из знакомых мастеров Одинокой горы — ещё задолго до появления дракона Смауга. Ференир редко расставался с нею.       Многоопытный эльф не противился королевской воле. Он, как и прочие жители леса, гордился, что его землячка служит при дворе. Узнав о возвышении Тауриэль, он решил, что так будет даже лучше: у короля далеко не всегда доходили руки до дел, напастей и чаяний жителей Ломмиона, а теперь при короле у них появилась благородная представительница и защитница.       Отпивая горячий травяной чай, Тауриэль рассказала Ферениру и его семейству о происшествии с гномьим принцем. Когда она договорила, раздались восхищенные восклицания. Причём, не только в комнате, но и за окнами дома. Некоторые особо любопытные эльфы слушали рассказ, сидя на соседних деревьях.       Рассказ окончился. Родные старейшины и сидящие на ветвях «делегаты» постепенно разошлись по своим делам, оставив их поговорить наедине. - Теперь можно не сомневаться — к вечеру весь Ломмион узнает о вашем подвиге, моя леди - улыбнулся Ференир. - Прошу тебя, Ференир, - вздохнула эльфийка. - Зови меня, как и прежде — Тауриэль. Хотя бы, когда мы одни. - Как скажешь, Тауриэль. - Ты тоже считаешь, что я совершила подвиг? - Разумеется, да, - его лицо словно озарилось. - Представь, что случилось бы, если наследника Эребора съели бы пауки! Боюсь, между эльфами и гномами неизбежно началась бы война — на радость злу из чёрной крепости и оркам. Умри принц Торин в Лихолесье — история пошла бы по иному пути. Владыка Трандуил понял, какой опасности для всего народа удалось избежать благодаря тебе, он и наградил тебя до заслугам. Для меня союз с Одинокой горой — не пустой звук, поверь. Я всю свою жизнь провёл в Ломмионе, но в прежние века часто бывал в Эреборе, знал мастеров, даже дружил с некоторыми. - Вы встретили меня, как госпожу. Откуда вы узнали о королевской награде? - Вести в лесу распространяются быстро, ты же знаешь.       Он подлил эльфийке ещё чаю. Тауриэль внимательно посмотрела на Ференира. Она понимала, на кого ей следует опереться в делах. - Знаешь, в своей жизни большее, что я делала — это командовала стражей, - улыбнулась девушка. - И совершенно не представляю, что значит быть леди. Наверное, я должна назначить управляющего Ломмиона, не так ли? - Как пожелает моя госпожа. - Ференир! Я же тебя просила!       Она засмеялась и хлопнула эльфа по плечу, будто он был одним из её стражников, которого требовалось подбодрить. - Тогда первым своим указом я назначаю управляющим тебя, - сказала она. - Ты пользуешься уважением эльфов и вёл дела в Ломмионе от имени короля. Теперь — по его же воле, будешь вести дела от моего имени. - Спасибо, - улыбнулся он. - Я велю начать строить для тебя дом на дереве. Королевский дворец не обещаю, но ты и не королева. Надёжное эльфийское жилище для госпожи букового леса. Ты будешь навещать двор? Или пришла к нам навсегда? - Посмотрим, - сказала леди Ломмиона спокойно, хотя сердце в её груди тревожно забилось: неужели, она никогда больше не увидит королевского дворца, где столько прожила?!       Жители Ломмиона привязались к своей новой хозяйке. Тауриэль вникала буквально во всё, что происходило в родном лесу. Ферениру, ведущему дела превосходно, нечего было скрывать и стыдиться. Дом на дереве рос не по дням, а по часам. Эльфийка обошла свой лес. Он был невелик, но красив. В Ломмионе водилась дичь, росли орехи, грибы, лекарственные растения. Лес оправдывал своё название. Эльфы перекликались, их голоса тут же подхватывало и разносило озорное эхо.       Казалось, жизнь в Ломмионе — это и есть самое настоящее эльфийское счастье. Первое время Тауриэль могла бы назвать себя таковой, но позже поняла, что скучает по королевскому дворцу. «Я просто долго жила там, вот и привязалась», - убеждала себя эльфийка днём. По ночам же ей снились Элрос, Гэлион, леди Риниэль, принц Леголас, владыка Трандуил...       Последний, пожалуй, входил в её сны даже слишком часто, составляя конкуренцию незабвенному Кили. Всякий раз, видя во сне гномьего принца, племянника Торина Дубощита, девушка просыпалась в слезах, обнимая подушку, чувствуя, что душа разрывается от любви и тоски. Всякий раз, видя во сне короля Трандуила, она просыпалась без слёз, но зато с гулко бьющимся сердцем. Казалось, что его эльфийское величество сейчас покажется на пороге и скажет что-нибудь высокомерное и язвительное.       Однажды Тауриэль всерьёз испугалась. Проснувшись среди ночи, она увидела, что владыка стоит спиной к окну и смотрит на неё своими большими голубыми глазами. Глаза повелителя сверкали подобно звёздам, длинные, безукоризненно гладкие и прямые волосы поблёскивали в лунном свете. Девушка резко села на кровати и тут с ужасом поняла, что её ночная рубашка сползла с плеч и болтается где-то на поясе. Трандуил с насмешкой посмотрел на неё и исчез. Приглядевшись, Тауриэль поняла, что его здесь и не было. То, что она приняла за мантию, был её же собственный висящий у окна плащ. Лицо же короля эльфов сложилось из её снов и воспоминаний. Она натянула ночную рубашку на плечи и легла, ловя себя на мысли, что хочет увидеть его величество хотя бы ещё раз в жизни.       В один из дней Тауриэль бродила по поляне голубых колокольчиков, украшавших буковый лес в это время года. Хотелось крикнуть что-нибудь в древесную глубину, вызвав эхо, но что кричать, она не придумала. Можно было крикнуть имя погибшего возлюбленного: «Кили!». Вот только на этот крик никто не отзовётся. Что же ещё можно крикнуть? Папа? Мама? Их уже давно нет в этом мире. Тогда что? - Владыка, - произнесла она довольно громко, вспомнив видение, столь напугавшее её ночью несколько дней назад.       Вездесущее эхо поймало её слова и понесло по лесу. Тауриэль сжалась в комок, обняв себя руками. - Ты так хотела меня видеть? - раздался холодный голос из-за спины эльфийки.       Она обернулась, попятилась и едва не вскрикнула. Среди колокольчиков возвышался лось с ветвистыми рогами, а рядом с ним стоял повелитель Лихолесья.