Переступив через гордость.

На похороны пригласили нас, как самых близких её друзей. Как мы пережили это? Я не смогу ответить. Первые дни был полнейший шок, вперемешку со слезами. Потом отрицание, ну а потом скорбь. Как относились к нам окружающие? К сожалению, устои нынешнего общества таковы, что люди пытаются отгородить себя от всего, что касается смерти: сторонятся разговоров о ней, избегают траура, пытаются «держаться» и не показывать внешне собственное горе при потере близкого им человека. Принято считать, что демонстрация скорби на публике, а также длительное горевание представляет собой что-то болезненное. Приступы слёз воспринимаются окружающими как нервные припадки. Человек, столкнувшийся с горем, оказывается одиноким, потому как люди испытывают страх не только перед смертью, но и перед людьми, которые переживают смерть другого. Многие попросту не знают, как общаться с горюющим человеком. О чем говорить? А вдруг он заплачет, как тогда утешать? Если говорить на отвлечённые темы, вдруг ты покажешься бесчувственным? Безрезультатные попытки найти ответы на эти вопросы приводят людей к выводу, что лучше подождать, пока человек оправится и придёт в норму. Потому-то только сильные люди могут остаться рядом. Вскоре мы поняли, что Диана, которая покинула нас, вряд ли хочет, чтобы мы страдали. Все мы старались не терзать себя воспоминаниями, прокручивая в голове все моменты, проведённые вместе. Её нужно мысленно отпустить. Отпустить – значит не забыть, а смириться, принять. Что было довольно трудно. Мы позволяли себе слезы, они облегчали душу. И пусть на людях мы держались молодцом, копить в себе страдания не хотели. Представляли, что вместе со слезами уходит боль. На вопрос «почему её забрали» нет ответа, я перестала его искать. Ещё мы не замыкались в себе. Все держались вместе. Пытались поддерживать непринуждённые разговоры. И у нас это получалось. Со временем всё лучше и лучше. Через месяц мы стали понемногу отходить. Каждый из нас переживал по-разному. Марта и я ходили вне себя. Мы сдружились с ней и принять тот факт, что её больше нет, было выше наших сил. На людях мы пытались улыбаться, пытаясь сдерживать слёзы, которые выпускали в комнате. В общем, ходили как будто отделённые от своего тела. Аппетит у нас пропал, а ночи стали бессонными. Максим, Вадим и Дима часто просто тупо молчали, уставившись в столовой на стул, теперь пустующий. Именно они помогали нам с Мартой. Дима не давал мне ходить голодной, так как от еды я отказывалась. Он не давал мне погрузиться в себя, задавая мне бессмысленные вопросы. Они всегда были рядом, поддерживали, хотя самим было плохо. Им тоже её не хватало. К каждому у неё имелся свой подход. Может они не плакали, но скорбь была. Боль потери отражалась в их лицах. Хуже всех выглядел Марк. Первые дни у него был шок, потом отрицание. А потом просто осознание. И это было самым худшим. Он винил себя в этом. Но его вины не было, это болезнь и он ничего не смог бы изменить. Все волновались за него. Он часто смотрел её фотографии, шепча какие-то слова. Тогда ко мне стало приходить осознание. Диана знала об этом, поэтому и вела себя так. Ей нужно было, чтобы он просто возненавидел её, считал истеричкой и просто нашёл другую. Это было для него, она пыталась облегчить его боль. Даже на грани смерти она заботилась о нём. А он винил себя. Не обращал внимания ни на что. Мы бы долго ещё ходили, погружённые в горе, если бы к нам не приехала мама Дианы. Она заезжала за какими-то документы. Тогда мы все как раз возвращались после ужина и она увидела нас, остановила и сказала: - Ребят, я понимаю, что это печально. Я сама ещё не оправилась, но подумайте о ней. Она там, смотрит на нас и думает, сколько боли причиняет нам. Она хотела бы, чтобы мы как можно быстрее оправились. Никто не говорит, что мы должны забыть о ней. Просто должны принять это и жить дальше. Вспоминая моменты из жизни, связанные с ней, должны не думать о будущем, в котором её не будет, а думать о прошлом, когда она была. Да, её больше нет, но то, что она подарила всем нам – намного важнее. Живые должны жить. Пожалуйста, подумайте над этим, - а после ушла, смахивая слёзы. А мы, как стояли, так и стоим. - Она права. Хватит уже. Ей бы это не понравилось. Нам нужно научиться двигаться дальше. Это не значит забыть, а научиться жить без неё. Она хотела бы этого, - сказал Вадим. Марта, вытирая слёзы, только кивнула. - Это ради Дианы, - сказал Марк, чем удивил нас всех. С этого дня мы начали пытаться жить и мириться с мыслью об её уходе. Было тяжело, но потихоньку всё вставало на свои места. Дима слишком оберегал меня, как и все, впрочем. Они боялись моего очередного ухода «в себя». Ещё он следил за моим питанием. Аппетит стал понемногу опять появляться. Беловы и Громов, оправившиеся раньше, пытались показать нам пример. И мы действительно старались быть такими, как они. Способными перешагнуть через то уютное состояние горя и печали. Марк тоже стал приходить в себя. Но он продолжал смотреть на её фотографии, будто боясь забыть её образ. Постепенно мы приучились жить без присутствия Дианы. Но смотреть на пустующий стул, было невыносимо. Ещё недавно тут сидел замечательный человек, которого забрала смерть. К концу четверти, когда шёл третий месяц с того момента, мы могли уже все вместе вспоминать о ней. Без слёз не обходилось, но они помогали. Будто со слезами уходила и вся боль, которую ты носишь с собой.

***

- Марта, а ты бы смогла простить измену? – спросила я. Мне было интересно узнать мнение подруги. - А с чего это ты спрашиваешь? – спросила та. - Просто интересно, - я пожала плечами. - Смогла бы, наверное. А ты? – спросила она. - Не смогла бы, - коротко ответила я. - Почему? Говорят, если любишь, то и простить сможешь, - сказала она. - Это как чашку разбить. Вот разбилась она, и возможно случайно и по ошибке. И ты можешь её даже склеить, но трещины останутся. И ты будешь бояться всё время, вдруг она опять разобьётся. И жить в вечном страхе будет тебе не по душе. Через какое-то время тебе это надоест окончательно, и ты купишь новую. Без трещин. Понимаешь? – спросила я у неё. - Но ведь если чашка была любимой, выкидывать будет жалко. Да если ты и любил, то будешь следить за тем, чтобы она не разбилась, - попыталась мне доказать Марта. - У каждого своё мнение на этот счёт, - улыбаясь, сказала я. Это был немного бессмысленный разговор, но я вспоминала боль в глазах Дианы, когда она смотрела на Архипова с другими. Она могла простить.

***

- Гордеева, ты вообще что надумала? – спросила Вика. Мы мало общались в последнее время. Я была погружена глубоко в своё горе, а она пыталась не доставать меня. Всё-таки в этом случае мне было важнее находиться в компании людей, которых объединяло общее горе. - Ты о чём конкретно? Я в последнее время о многом думала, - спросила я. - О том, чтобы всё рассказать Диме. Вы с ним столько вместе, а он до сих пор не знает! – возмущалась Вика. Марта лишь улыбнулась, услышав такое громкое замечание подруги. - Слушай, нам всем не до моих проблем, - попыталась я убедить Некрасову. - Так, ладно. Об этом мы ещё поговорим. На каникулы ты приедешь? – те самые каникулы начинались через неделю. - Приеду. Тем более Саша обещал меня на хоккей сводить, - я уже договорилась обо всём с ним. Папа же мой, даже не вспомнил о скором приближении моих каникул. Видимо, и о моём существовании тоже.

***

Последний учебный день перед каникулами прошёл с самого начала отвратительно. Утренние неприятности были лишь малой частью моих бед. После обеда Белов зашёл к нам, Марта сразу же ретировалась из комнаты. А это означало только одно, будет что-то нехорошее. - Даш, мы же вроде давно встречаемся. Ну относительно давно. Почему ты не расскажешь мне? Неужели не доверяешь? – спросил он. А я-то наивно полагала, что ему просто стало неинтересно. - Дим, это просто история из прошлого. Тебе она будет неинтересна, - осипшим голосом сказала я. - Да неужели?! Именно эта история так изменила тебя и мешает жить. Говоришь, мне будет неинтересно? – он говорил серьёзным голосом. - Когда ты узнаешь, я тебе перестану быть нужной. Ты просто уйдёшь, - ещё тише сказала я. - А тебе не кажется, что для начала стоит рассказать, а потом делать выводы? – я молчала. А он просто вышел. Остаток дня я провела в комнате, не желая куда-либо выходить. На следующий день с самого утра приехал Александр. Я попрощалась с Мартой и уехала. Я всегда просто уезжаю от проблем из-за страха. Это ещё раз доказывает мне мою трусость, глупость и ещё кучу качеств, которые я ненавижу в себе. Нельзя бояться всего.

***

- Ну и отлично. Вот приедешь и расскажешь. Ему давно пора знать, - поддержала Белова Вика. Первый день я посвятила маме с Сашей. Им хорошо вдвоём, ну а я рада за неё. А вот сейчас мы опять сидели в кафе, и Вика, после моего рассказа о разговоре с Димой, просто поддержала его. - Я не могу, - твёрдо сказала я. - Можешь. Ты хоть понимаешь, как он себя чувствует? Не понимаешь, а я тебе скажу. Хреново! – она начинала злиться из-за моей упёртости. - Слушай, давай не будем об этом, ладно? Я не расскажу ему. Только в экстренном случае, - попыталась я перевести тему. Некрасова, смирившаяся с моей точкой зрения, просто кивнула. Так и проходила неделя. Я не могла расслабиться, пыталась всё обдумать. С подругой мы проводили время вместе, но та иногда невзначай напомнит о том, что надо бы ему рассказать. Марта звонила мне каждый день, рассказывала обо всём происходящем. Говорила, что Дима уехал на следующий же день вместе с Вадимом. Он был злой и опустошённый. Потом и она намекнула на разговор по душам. А мне уже начали надоедать эти их попытки образумить меня. К концу недели я просто не знала, что мне делать. Этот вынос мозга не прекращался, и во мне стало зарождаться желание рассказать ему. Поэтому ехала в пансион я со смешанными чувствами. До конца я ещё всё не обдумала. Его можно понять. Он любит меня, если говорил правду, и хочет защитить, оградить от всего плохого. Ему обидно, ведь мне он рассказал всё. А в итоге он сделал вывод, что я ему не доверяю. И чтобы он перестал так думать, мне следовало открыться ему. Но кто знает, какую реакцию вызовет это у него. - Ты чего такая кислая? – поинтересовался Саша. - Думаю, пытаясь принять правильное решение, - честно ответила я мужчине. - Ну и о чём? Может, я помочь могу? – он всегда хотел помочь. За это он мне нравился ещё больше. - Предположим, что у меня есть какая-то ужасная история из прошлого, которая немного повлияла на меня. Дима видит, что я что-то скрываю, но я не рассказываю. Идёт время, он молчит, а потом просто говорит «расскажи мне». А я не могу. И теперь он думает, что я не доверяю ему, - я знала, что всё, о чём мы говорим, до мамы не дойдёт. Он понимающий. - Ты хоть понимаешь, что скрываешь что-то очень важное от Белова? Он же тебя даже от ветра закрыть готов, чтобы он тебе причёску не портил. Он хочет помочь тебе, а то, что он чего-то о тебе не знает, причём чего-то очень важного, просто раздражает его. Ну вот отсюда у него и вывод, что ты не веришь ему, - улыбаясь, сказала он. - Я понимаю всё это. Но что, если когда он узнает, просто не захочет больше быть со мной? - озвучила вслух я свой самый большой страх. - Он слишком сильно любит тебя, чтобы отпускать так легко, - на этом и закончили.

***

Когда я приехала, Диму я не видела. Он будто избегал меня, по неясным причинам. Но никто не говорил мне, что случилось. Ответ «я ничего не знаю» лили «он расстроен» я не принимала. Ну ладно Марта с Максимом, они могли не знать. Но вот когда так говорили Вадим с Марком, я просто не верила. Было что-то ещё. Взять, например, этот их жалостливый взгляд. Они чего-то недоговаривали. Вечером я видела, как он шёл к байку. И от этого моё нехорошее предчувствие дало о себе знать. Я не знаю, как предчувствие так появляется, но я чувствовала, что что-то произойдет. Этот их взгляд, тот факт, что Белов меня избегал. Я не нашла ничего лучше, как идти к Марку. Его я не нашла, как и Вадима. От этого мне стало ещё хуже. Но найти их не могла, поэтому просто пошла в библиотеку. Максим решил составить мне компанию. Я даже книгу читать не могла из-за напряжения. Прошло два часа с его отъезда. Интересно, куда он поехал? Когда раздался звонок мобильно телефона Макса, я посмотрела на него и увидела, как меняется его лицо. - Хорошо. Да, скажу. Объяснишь всё сам. Нет, это сделаешь ты. Пока, - а потом он посмотрел на меня так, что меня пробрала дрожь. - Ты только не волнуйся. Дима в больницу попал. Там авария была… - и мир под ногами рухнул. - Что с ним? Он жив? – спросила я, уже ничего не видя за пеленой слёз. - Не знаю. Но нам надо в больницу ехать, пойдём, - и он взял меня за руку. Я не переживу очередной смерти. Он не должен умереть. Этого я не вынесу.