Горькая жизнь.

- Как поймать звезду с неба? - Никак. Она уже в твоем сердце.

Заходя в его комнату, мне хочется закричать в голос, какой жестокий этот мир. Уносит своим быстрым течением тех людей, которых ты любишь, не оставляя даже воспоминаний о них, ни единой зацепки. Обычно я сравниваю себя с Майлзом из "В поисках Аляски", только он видел Аляску, а я свою маму-нет. Про Стайлза можно сказать то же самое. Брошенные на произвол дети, совсем еще не взрослые. Открыв дверь, я чувствую приятный аромат горячего шоколада и каких-то цитрусовых фруктов. Возможно,— это мандарины, возможно,— апельсины. Наверно, мне никогда этого не разгадать. Все время, которое мы шли по лестнице, он держал меня за руку. Не знаю, зачем он это делал, может быть в поддержу (хотя оказывать поддержку, в данной ситуации, должна я), а может быть просто так, но, во всяком случае, мне было приятно ощущение чужих (не болезненных) прикосновений. Обычная мальчишеская комната пала перед моим взором. Кругом валяются комиксы с глянцевыми обложками, на которые можно потратить все своё состояние, одежда (по большей части в клетку или с принтами супергероев) и обертки от разных конфет и чипсов. В углу светится монитор компьютера, а на столе валяются бумажки с непонятными словами. Платяной шкаф, большая кровать- все как обычно. Он садится на, уже упомянутую, кровать и зовет меня. Когда я присаживаюсь, груз тоски наваливается на мои худые плечи, защищённые только сиреневым свитером. К горлу подкатывает удушающий ком, а руки сильно дрожат, уже из-за нервов, — в его комнате тепло. Мне становится ужасно плохо; я понимаю, что это- паническая атака. Стайлз замечает изменения на моем лице, замечает дрожащие руки, замечает трясущиеся плечи и слезы, скатывающиеся по щекам тонкими струйками. Он понимает. Мы только встретились, а он понимает меня без слов. Он осторожно обнимает меня, сковывая в плен его рук, боясь быть отброшенным. Его дыхание обжигает мои волосы, а руки успокаивают мое сердцебиение. - Я…Стайлз…прости, мне ужасно плохо...я не хотела, — еле проговариваю я сквозь жгучие слёзы. - Тшш…успокойся, все хорошо,- его слова эхом отдаются в моей голове. «Все хорошо». Нет, не хорошо. Ужасно не хорошо. В такие моменты во мне просыпается внутренний голос, задающий мне миллионы вопросов. «Как», «когда», «зачем», «что». Но я не знаю на них ответов, как не знаю, есть ли конец у Вселенной. Я не хочу на них отвечать, но они упорно всплывают перед глазами. Мелькают, как кадры из фильма, унося другие мысли и оставляя эти чертовы вопросы. - Я никогда не видела свою маму,- сдерживая всхлипы говорю я; пустым взглядом смотрю на дверь; глаза застилает пелена слез. Я никогда не была плаксой, но сейчас для меня это необходимо. Как и необходимость получить должную поддержку. - Я это понял,- я устремляю на него косой взгляд, мысленно спрашивая "как?", и он понимая моё недоумение спокойно отвечает: - Твои глаза. Я помню, у меня были такие же в тот день..,- он резко замолкает, давая понять, что лучше не затрагивать эту тему. Видимо, слишком больную для разговоров. - Но все же,- продолжает он после некоторой паузы,- Мне очень жаль, что ничего нельзя изменить,- в этом он прав. «Ничего». Как же это противно, я такая жалкая и беспомощная. Я быстро утираю слезы и выбираюсь из его рук. Улыбаюсь, глядя на его лицо, будто у меня все в норме, хотя ничего не в норме. Мне кажется, он замечает мою лживую улыбку, но быстро отводит взгляд на учебники. - Так-то лучше, а теперь математика,- с вечной улыбкой на лице говорит он. Я редко кому доверяю. Маска напыщенности и хладнокровности – моя единственная защита. Я боюсь доверять людям, как запуганная собака, которую сначала приласкают, а потом начинают безжалостно пинать и бить. Но со Стайлзом мне хорошо, как с тем другом из интернета. Только Живущий Через Океан меня не всегда понимает, а Стайлз мгновенно. Я попытаюсь разгадать эту тайну. Человек, с которым я познакомилась день назад, становится мне ближе, чем кто-либо на этом свете. Весь вечер мы (точнее он) решали задачи и разные примеры. Иногда смеялись, иногда застывали на секунду и как будто всматривались в лица друг друга. Что-то проносилось между нами, когда его глаза находили мои. Как звезды, падающие с неба. Он отвозит меня домой. Доехав до крыльца, он берет меня за руку и тихо говорит: - Лидия, за этот вечер я узнал, что ты совсем не та, какой хочешь казаться, и я думаю, ты справишься. Думай о планетах в этой Вселенной. У них нет никого, но они не одиноки. Слишком мудро для семнадцатилетнего подростка, но это можно оправдать потерей близких. Когда ты кого-то теряешь, в душе появляется стержень, заставляющий улыбаться каждому новому дню, забывать о боли и потерях, пытаться оставаться самим собой. Но его слова запомнятся мне навсегда.