Горькая жизнь.

Снега в Калифорнии не бывает или бывает, но очень редко, поэтому, когда я вышла из дверей школы на меня полил зимний дождь. Сырая погода холодного времени года. Я непроизвольно ежусь, сильнее запахивая пальто от сильного ветра и капель, стекающих с воротника по шеи. Все давно разошлись по домам, а я все это время просидела в библиотеке, изучая историю Древнего Рима для эссе. Хоть я и отличница, но даже для меня это жуткая скука. Лучше бы кто-нибудь дал бы мне томик Гёте и удобное кресло возле горящего камина. Времени на раздумья не было. Быстро побежав к машине, я случайно оборачиваюсь и вижу Стилински, стоящего под карнизом в своей любимой красной худи и капюшоне. Его взгляд направлен на меня и выражает абсолютно ничего. Он медленно подносит к губам сигарету и делая затяжку, закрывает глаза. На выдохе еле заметный пар смешивается с воздухом и исчезает как будто его вообще не было. Уже минуты две я стою под дождем и наблюдаю за ним; прическа ни к черту, хотя бы тушь водостойкая. Я медленно подхожу к нему и наклоняю голову на бок, спрашивая взглядом в чем дело. Он лишь отворачивает голову в сторону, уклоняясь от ответа. Раньше я не видела, чтобы он хоть раз держал в руках сигарету. Возможно, из-за моей не наблюдательности (по причине которой скоро вымрут все белые тигры) или мне просто было наплевать. Как будто не замечая меня, он делает еще одну затяжку и выдыхает мне прямо в лицо. Я кашляю и морщусь от едкого табачного дыма. - Ты куришь? - Да, и кстати уже полгода,- он пристально смотрит в мои глаза, сдерживая какую-то...обиду? Он обижается на меня? Наверно, потому что я всегда его игнорировала. - Зачем? - спрашиваю я, хотя уже и сама прекрасно знаю ответ. - Глупый вопрос. Для того, чтобы отвлечься, выбросить всякое дерьмо из головы, которого скопилось довольно много за все прожитые мною годы,- он прерывается, но скоро говорит: - Хочешь попробовать? – он достает из кармана худи красно-белую пачку Марлборо и протягивает мне одну сигарету. Я долго не решаюсь, принципы в голове уже строят баррикады, но все же, после некоторых раздумий, принимаю приглашение. Он поджигает сигарету, и я пробую сделать затяжку. Выходит это у меня не очень, потому что раньше я не курила и до этого дня не думала, что буду. Я жутко кашляю (ещё бы чуть-чуть и я бы осталась без органов), пока Стилински хлопает меня по спине и говорит: - Скоро научишься. Это просто. Но, на удивление, со второго раза получается намного лучше. Я выдыхаю легкий пар и наблюдаю за его передвижением и растворением. Горло жжет, но это помогает забыть. Забыть все проблемы. Особенно, когда стоишь с закрытыми глазами и выдыхаешь жгучую смесь, ты думаешь, что вместе с ней выдыхаешь все сомнения, несчастья, а приходят успокоение и гармония. Чертова хиппи. Он легко усмехается, но я пропускаю это мимо ушей и лишь еще раз затягиваюсь мои новым наркотиком. // Снова заходя в интернет, я натыкаюсь на Живущего Через Океан. Он в онлайне месяц спустя. Не знаю, что ему написать и, поэтому задумчиво смотрю в окно, пытаясь хоть что-то придумать. Темный сумрак опустился на город, уступая место холодной ночи. Голые деревья колышутся при легком ветре, а в окнах домов, как спасательные маяки, горят миллионы огней. Ненароком вспоминаю Стайлза, про которого моему другу я еще не рассказывала. Я пишу про все, что произошло за прошедший месяц и на душе становится немного легче. Это приятно, когда кто-то кроме тебя, чувствует твои проблемы, с которыми непосильно справится. Он отвечает только через полчаса. Пишет, что у него все хорошо, что хотел бы меня увидеть. Пишет, что Стайлз, как ему кажется, приятная личность, что погода оставляет желать лучшего и ничего нового. Ничего. Возможно я из тех людей, которые любят перемены, но мне как-то становится не по себе, и я зажигаю сигарету, при этом выключая компьютер. Через некоторое время в мою комнату заходит отец. Ну, как заходит, лучше сказать вламывается. Я слышу только ор, отдающий по моим ушам отзвуками. Слышу треск разбивающейся вазы, осколки которой слишком похожи на мою жизнь. Я забыла, что отец не любит, когда в его семье кто-то курит, кроме него. Мне уже наплевать на синяки, на раны, оставленные после его противных рук. Ни одна слизинка ни падает во время моего крушения на части. Он уходит с таким же оглушающим треском дверных петель, а я лишь остаюсь сидеть на полу, пытаясь осознать никчемность своей жизни и, что пора ее менять. Похоже, она оказалась бракованой, как и моё существование. Я вылезаю через окно комнаты, сползая по водосточной трубе, и уже хромая по тротуару, зажигаю новую сигарету, нервно набирая недавно забитый в телефонную книжку номер. Можете назвать меня дикаркой, но это было бы слишком цинично даже для меня.