Это всего лишь мечта

думаю, нам будет интересно почувствовать друг друга вблизи. приезжай, угощу тебя чаем. В. Понкин

Тренировки Белки всегда отличались тишиной - она не имела привычку кричать или ругаться, нецензурно выражаться, что, впрочем было запрещено регламентом, а Дым - её наставник, тренер и просто хороший человек, не имел привычки кричать на неё и ругаться во время игры - знал, что Бел плачет только из-за того, что на неё повышают голос. Они отправляют запрос на Уимблдон просто ради... нет, не прикола, просто ради удовольствия. Она и в теннис играла только ради удовольствия - больше не видела смысла, потому что спорт был колоссальным трудом. После тренировок Бьюкейтер ещё тридцать минут обсуждает с Дымом её подачу, удары, тактику и просто жизнь - кто продал дом и переехал в Лондон, как учатся его дети и что вообще происходит в стране; это было своеобразной психологической разгрузкой и Белка была благодарна Дыму за это - разговоры помогали ей прийти в себя. А потом Бел просто ещё полчаса лежит на скамейках в раздевалке и пьет водичку, стараясь не о чём не думать - ни о чём не думать было весело и даже сложно, потому что через несколько недель её стал поджидать Котли. Она хмыкает, когда видит Ежевику; тот всегда берет её под руку и провожает до третьего переулка Ланистер-стрит. Дальше нельзя - в центре их вполне могут заметить, а этого они себе не могут позволить. - Беспокоишься обо мне? - подначивает его Белка. - Считай, что мне просто нравится твоё общество, - смеётся Котли и снисходительно смотрит на неё сверху вниз. - А меня спрашивали? - Белка обиженно надувает губки и отворачивается, пока он не притягивает её к себе и тепло, практически нежно шепчет: - Дурочка. Они гуляют просто, без намёков и щекотливых разговоров. Такой Ежевика вызывал в ней странные сомнения. Ей казалось, что он затаился, словно паук - поджидал любой её осечки, играл. Белка же ходила по липким, тонким и слегка сверкающим нитям - её поступки порой вызывали у неё самой же полное недоумение. Бел узнала Котли таким, каким его знали остальные Путешественники - иногда слишком критичным и жёстким, справедливым... и да, он шутил. Редко, но чрезвычайно метко - Белка устало улыбалась ему и ловила себя на мысли, что всё же скучает по прежнему Ежевике, потому что ей не хватало его прикосновений и мягких взглядов. Котли это прекрасно понимал. С Угольком она стала встречаться слишком часто - он настаивал и искал её общества, и Белка, кажется, начинала понимать, что у него есть к ней чувства, но не хотела давать ему надежды. - А твоя мама? Что с ней? - как-то спрашивает она и ободряюще улыбается Коулсону - рабочий день не задался. - Она погибла, - Белка чертыхается про себя и находит его руку - сжимает его пальцы и шепчет: - Прости, мне очень жаль. Закат причудливо догонял убегающие облака; словно кто-то случайно разбил банку с небом. - Да ничего, это было давно. Я бы познакомил вас, ты бы ей очень понравилась. Уголёк подолгу не грустил, впрочем, как и Белка. Она не хотела давать ему надежды, но не могла сказать об этом прямо, потому что знала, что тогда потеряет друга. Хорошего и верного, а ей не хватало друзей. Поэтому они часто просто дурачились - смеялись и играли в догонялки, развлекались и ели тоннами сладкое - Белка внезапно для себя поняла, что не хочет вырастать - с Коулсоном было безусловно весело и беззаботно, как в далёком детстве. У Котли же детство было совершенно небеззаботное, наполненное бесконечной борьбой с обществом - он ненавидел близко общаться с незнакомцами и показывать свои эмоции; любил прятать их под маской безразличия или обаяния. Белка как-то замечает, что он вполне мог бы быть профессиональным агентом и ловить немецких шпионов. Первые июньские дни были наполнены солнцем - словно оно делало одолжение перед до невозможности дождливым летом. Белка с Угольком вновь встретились на улице - он немного простыл и хотел отлежаться дома, но Бел все не могла понять - как можно лечиться дома, когда на улице такая погода? На воздухе Угольку становится легче, то ли от солнца, то ли от Бьюкейтер рядом - она бессмысленно улыбается и всё хочет пуститься в пляс, не замечая Ежевику Котли, который находится совершенно близко. Ежевика ревнует. И это не то лёгкое сожаление, которое он часто испытывал, расставаясь со своими мимолетными увлечениями, это была та самая ревность, которую описывают в книгах - сжигающая дотла, разгорающаяся синем пламенем, когда он видел их двоих - безмерно счастливых и вечно смеющихся. Уголек подхватывает Бьюкейтер на руки и кружит - та смеётся, закидывая голову назад - волосы падают и обнажают белоснежную шею; Потоком яркое солнце только подстёгивает Котли - он сжимает кулаки до бледных костяшек, а потом направляется к ним; Белка стоит спиной к нему и что-то ищет в своей сумочке. Ежевике кажется, что Уголек замечает его и практически хмурится; улыбка сползает с его лица точно воск - медленно, вязко, превращаясь в гримасу. - Привет, Бел, - он складывает руки в карманы брюк, слегка отклоняясь назад - на лице Бьюкейтер истинное удивление и, кажется, радость - она хочет обнять его, но потом передумывает, останавливая себя на полпути, - её лицо заливает краска; она смущается и опускает взгляд, рассматривая свои руки. Котли не сводит своего изучающе-насмешливого взгляда с Уголька - тот отвечает ему тем же - вот только ненависти почему-то больше. - Белка, может быть, представишь нас? Девушка поднимает голову и резко сглатывает, - видит недовольство в глазах Ежевики, скрытое под надменностью; - Да, конечно, - закашливается - в горле пересыхает от волнения. - Ежевика, это Уголёк, Уголёк, это Ежевика, - делает паузу, - мой друг. Ежевика вопросительно поднимает бровь и тут же смотрит на часы - делает вид, что спешит, но Белка точно знает, что у него сегодня выходной. - Простите, перерыв заканчивается, - внимательно смотрит на Белку - она чувствует напряжение, возникшее между ними, словно кто-то натянул резину. Пожимает руку Угольку, но это вовсе не приятельское рукопожатие - это противостояние из ничего. И уходит, растворяясь в нежной зелени парка. Белка после этого практически не слушает Уголька - автоматически смеётся и улыбается, кивая ему и совсем не задумывается над его вопросами - лёгкость с души как-то слишком быстро пропала, словно Ежевика ушёл вместе с ней. - Белка, а Ежевика тебе просто друг? - как-то обеспокоенно спрашивает Уголек, отвлекая её от своих мыслей. Белка несколько мгновений смотрит сквозь него, а потом рассеянно весело отвечает: - Конечно, друг! И ты тоже, - прогулка рассыпается жемчужинами предзакатной  росы. Вечером она решает заглянуть к нему и покупает три эклера, покрытых тёмной глазурью. В сумерках слишком быстро находит дом и очень долго топчется у его калитки; не знает, стоит ли. Ежевика замечает её в окно гостиной, но не выходит на крыльцо - даёт принять Белке решение. И она заходит, робко стуча в дверь - Ежевика молча открывает ей; стоит на пороге, в пижамных штанах и длинном тёмном халате, с растрепанными волосами; в доме как никогда тепло и уютно, даже лаванда перестала пахнуть холодом. Он молча уходит на кухню и как-то быстро приносит чай в гостиную; там уже давно разожжён камин, а на столе всё тот же беспорядок, только теперь государственные бумаги и работающий ноутбук. Белка ловит себя на мысли, что ей нравится здесь - слишком много воспоминаний и нежных моментов, связанных с этой комнатой. Ежевика садится рядом с ней на подлокотник кресла и передаёт чашечку с чаем; внимательно наблюдает за тем, как она крутит кружку в пальцах, а потом и вовсе начинает перебирать её волосы. Белке это не нравится и она разворачивается к нему, ловит задумчивое выражение на его лице, но оно было не обычно-задумчивым, а холодно-отстраненным, словно он раздумывал, есть ему на ужин макароны или картошку. - Друг, значит? - Бел пытается отстраниться от него, но Ежевика лишь сильнее натягивает её локон, притягивая к себе. - Друг, - шепчет она едва слышно, сжимает чашку в пальцах; ладошки становятся влажными от волнения. - Самый лучший? - наклоняется, касается своим носом её, выдыхает в губы; - Самый лучший, - подтверждает Белка и слегка наклоняет голову; Ежевика касается её шеи, щекоча ее дыханием. - Но друг, - Котли вкладывает в эту фразу какой-то особенный смысл, всматриваясь в её глаза - Белка застывает и чуть раскрывает губы, как ей кажется, в ожидании. - Конечно, - кивает она, разворачивается к нему и понимает, что следующий шаг за ним. Её охватывает эйфория, солнечное чувство, расцветающее в груди, когда он целует её - в первый раз дразняще, испытывая её терпение. Но Белка умела ждать - порой терпение лучше всякого холодного оружия сводит с ума; целует властно, словно пытаясь ей что-то доказать; рьяно, сжимая её волосы в своих пальцах, опьяняюще, как самое дорогое красное вино. Целует её вовсе не по-дружески, не безобидно и не застенчиво - своими действиями доказывает ей, что они всё же больше, чем друзья. На его губах горький шоколад и нежный, творожный крем - Белка упивается горькой сладостью их поцелуя. Она закрывает глаза, полностью отдаваясь чувствам и забывает про кружку в её руках; она падает на паркет, звонко разбиваясь; Бьюкейтер испуганно вздрагивает, но Ежевика неторопливо отстраняется от неё, мягко смеясь. - Вот почему ты всегда все портишь? - дотрагивается до её щеки и встаёт, все ещё посмеиваясь. Котли отходит к окну и всматривается в синеву темнеющего сада; белые цветки яблонь светятся дымкой, вторя садовым фонарям; Белка остаётся на месте, в растерянности, а позже и сама начинает смеяться - вот только не беззаботно, а истерично, срываясь на гласные и сбрасывая с себя дурацкое ощущение неопределенности. И это смех обречённого, который вот-вот разрушится. Ей наконец становится легче, но, рассматривая ремешок наручных часов, Белка думает, что теперь она окончательно попала в тонкие сети Ежевики Котли и уже вряд ли выпутается из них.