Это всего лишь мечта

забавно, ведь каждый человек — это тень своих травм, болячек, обид и горького опыта, а мы с тобой, разделив всю боль на двоих, выгнали ее разговорами, смехом, шепотом. В. Понкин.

Шаг. Закрывая на ключ шкафчик в неуютных раздевалках уимблдонских кортов, Белка абсолютно точно не знала, что будет, когда она выйдет на последнюю тренировку перед четвертьфиналом. Она и подумать не могла, что накануне утром, листая новостную ленту (и отчаянно пытаясь бороться с головной болью), найдет новость о себе же: "Бьюкейтер остаётся на вторую неделю Уимблдона!". Можно подумать, остаться на вторую неделю было до безумия здорово - платить за квартиру, обед, массажиста и физиотерапевта, терпеть конференции, на которые очень хотелось не ходить - хитрые журналисты так и норовили подцепить её, руководствуясь глупым "все на новенького". Поэтому Бел как могла... Сдерживала безудержную, сильнейшую радость - смогла перебороть себя и прийти на вечернюю тренировку; обычно она разговаривала с Дымом - легко и долго, настраиваясь на завтрашний матч, потом пробивала корзин пять на каждый удар и шла домой - долго ехала в метро, рассматривая людей, потом проходила пару кварталов до своего дома, там поднималась на восьмой этаж и останавливалась - долго и глубоко дышала, то ли придумывая, то ли чувствуя нежный яблочный запах. Но в этот раз все пошло немного по-другому. Она выпила очередную горсточку таблеток, которые предложил ей Котли за обедом, а потом соврала ему - врать Котли было опасно для жизни, но ещё опаснее - пропускать тренировки. Поэтому, игнорируя его насмешливый взгляд, она сбегает из того самого тайского ресторанчика - прямиком к раздевалкам, надеясь там спрятаться. Удар. И действительно, тренировка была другой. Поначалу сонная и медленная, благодаря неторопливой разминке и головной боли она сменилась стремительными движениями и очень быстрыми ударами. Вот только если её разум был полностью готов работать, то тело - нет. Обычный укороченный, туман в голове и несколько шагов; вытянутая ракетка в руках и внезапная тяжёлая тишина - такая звонка и оглушительная, не характерная для теннисных кортов. Мяч касается корта. Темнота в глазах - Белка внезапно понимает, что падает - ракетка выпадает из тонких пальцев. Хлоп - мяч во второй раз касается корта. Щёлк - слышит Бел, когда падает точно набок; что-то щёлкает, оглушительно щёлкает - отдается резкой колющей болью в ноге. Боль отрезвляет и больше всего - пугает. Белка не успевает понять, что происходит - успевает ощутить только липкий, жуткий, сильнейший ужас; в её голове только одна громкая мысль: "Только бы ничего не сломать" Мячик делает второй отскок и убегает в небытие травяного корта. Белка не хочет вставать - не хочет смотреть правде в глаза. Дым материализуется из воздуха - так быстро и так близко, что Бел вздрагивает - нет, не от судороги в ноге. - Ты как? Встать можешь? - он наклоняется к ней, ласково касаясь руки; в его глазах - сильнейшее беспокойство. - Думаю, да, - Белка шипит, случайно двигая ногой, а потом принимает его руку - опирается, встаёт и пытается улыбнуться; хочется рассмеяться над своей неловкостью в лицо страху. Вот только страх съедает её изнутри. И из-за чего-то она очень долго снимает кроссовок и носок - невесомо касается косточки на правом голеностопе - больно. Боль сковывает весь голеностоп, и Белка просто падает в объятия Дыма и заходится в рыданиях. Дым уж точно не понимает, что происходит, но ласково прижимает к себе ученицу. Бел всхлипывает, закрывает глаза и снова всхлипывает - боль утихает, замолкает и Бьюкейтер - медленно, аккуратно поднимается - утирает слёзы и, опираясь на руку тренера, делает первые шаги. Испугалась. Перекатывается с пятки на носок и шумно выдыхает в вечерний воздух - её вздох подхватывает ветер и разносит по корту; тихое "ш-ш-ш" ласкает зелёные деревья впереди, пугает тень от уличного фонаря - та шмыгает под материнский плащ ночи. - О боже, что случилось, Бел? - голос знакомый и слишком взволнованный - чтобы успокоить Уголька, Белка бы раньше подскочила со скамейки и кинулась бы навстречу другу, но сейчас она лишь устало облокотилась на спинку скамейки. Дым, очевидно, озабоченный судьбой своей подопечной, не заметил появление постороннего на кортах. - Я пока за льдом схожу, ладно? А потом покажемся врачу, если ты так переживаешь. - Ладно, спасибо, Дым, - почти неслышно и холодно - Бьюкейтер прикрывает глаза. - Бел, куда ты пропала? - в глазах Уголька - море беспокойства, в движениях - ненужная, раздражающая Бел сейчас суета. - Я уже думал, что что-то случилось... - он садится рядом и обнимает её - крепко-крепко прижимая к себе, ласково касаясь волос; в его прикосновении столько нежности, что Бьюкейтер безумно непривычно. - Удивительно, но у меня точно такой же вопрос. Белка вздрагивает - выходит самопроизвольно, неожиданно, резко - отодвигается от Уголька, но всё равно понимает, что поздно - и смотрит в сторону. Там, из шипящей тени и холодного освещения материализуется Котли; словно из сгустка вечернего воздуха появляется он, - привычно строгий, с ярким холодом в глазах; Бьюкейтер ёжится. - Котли, - сдержанно здоровается Уголёк, всё ещё сжимая её руки - думает, что оказывает такую незаменимую поддержку. Ежевике хочется рассмеяться ему в лицо. - Коулсон, - его взгляд лениво пробегается по их фигурам, и он вопросительно приподнимает брови: - Что с ногой? - в его словах не беспокойство, а скорее, излишняя вежливость; она косится на Уголька - ну ещё бы, когда это Котли раскрывал чувства при посторонних. - Всё нормально. - Лгунья, - тут же отвечает Ежевика, смотря на неё сверху вниз. - Хорошо, я упала, - сдается Бел, шумно выдыхая в воздух - прячет взгляд и старается не замечать, как напряжён Уголёк. - И из-за этого плакала? Черт бы побрал этого Котли. - Первоклассно упала, - улыбается она, возвращая ему его усмешку - Котли поджимает губы и неодобрительно, слегка заметно, качает головой. В напряжённой тишине раздаются быстрые шаги Дыма и где-то далеко - пение скворца. - О, что вас так много? - он приветливо улыбается, хлопая пачку со льдом - холодную, обжигающую и в то же время успокаивающую - Белка аккуратно прикладывает её к голеностопу, жмурясь от боли. Когда Дым отрывает взгляд от своей ученицы, ему становится интересно, кто же их незваные вечерние теннисные гости. - Дым, познакомься, это... - голос тихий и внезапно усталый - становится жарко и душно. - Ежевика Котли, - Котли, как всегда, совершенно не нуждается в представлении. Уголёк, как всегда, совершенно не нуждается в поводе ненавидеть Ежевику. Дым медленно пожимает его руку и пытается вспомнить, откуда... - Котли, значит? - вспоминает. Кидает быстрый взгляд на недовольную Белку - та закатывает глаза. Ежевика, казалось, наоборот в слишком приподнятом настроении. Приподнятом убивать. - Бросьте, я не живу с отцом с пяти лет, а сейчас он под арестом, - Котли слишком весел для столь тяжелого разговора, но... - Стойте-стойте, значит, вы не знакомы? - Белка непонимающе смотрит на них. Дым хмурится. - Нет, конечно, откуда? Ей нужно несколько секунд, чтобы проигнорировать ноющую боль в ноге и собрать все силы в одно: - И после этого ещё я лгунья, Котли? Он склоняет голову набок: - По крайней мере, я не пропадаю неизвестно куда. Внезапно подаёт голос Уголек: - Удивительно, но я с тобой согласен. Все трое удивлённо смотрят на Коулсона; тот не выдерживает - смущается, покрываясь милым румянцем. - Что ж, отлично, - быстро говорит Дым и косится на наручные часы - хочет быстрее попасть домой, чтобы поговорить по телефону с женой. - Тогда я схожу посмотреть расписание и вернусь через минут десять... - Не стоит, Дым. Я знаю, как тебе важно поговорить с Тростинкой. Я смогу добраться... Котли быстро подхватывает её мысль: - Я помогу Бел добраться до дома, - встречая недоверие во взгляде Дыма, он повторяет. - Всё будет хорошо. - Ладно, - задумчиво отвечает он, касаясь левой рукой затылка, - тогда, Бел, позвони мне, как доберёшься до квартиры. Бьюкейтер кивает, сжимая пакетик со льдом в руке - холод успокаивает и не позволяет ей заплакать вновь. Они остаются втроём: один из них болен, другой безответно влюблён, и непривычно растерянная Бел. - Бел, я, наверное, не смогу быть на твоем четвертьфинале, у меня... Белка не слушает оправдания Уголька - лишь боится убрать пакет со льдом от ноги, и думает - сможет ли она вообще быть на своем четвертьфинале. - Зато я смогу там быть, - весело замечает Котли и вопросительно поднимает брови на её раздраженный взгляд. - Ладно, мне пора, - необычайно твердо говорит Уголек и отпускает её руку - медленно, нежно касаясь запястья, словно надеясь продлить детскую ласку, но Белка тут же подхватывает ей пакетик. - Я позвоню. Бьюкейтер наконец поднимает на него глаза и улыбается - уверенно и нежно, стирая с его лица сразу же всё недовольство и смущение; Уголек улыбается в ответ и делает пару неосмотрительных шагов вперед - неловко задевает Котли плечом и скрывается за трибунами. Ежевика пожимает плечами и садится по другую сторону от Бел. - Ты ведешь себя как дурак, - в её голосе нет раздражения, только усталая констатация факта. Котли поджимает губы и чувствует что-то под рукой - там выпавшая бумажка. Он подбирает ее и, не раскрывая, убирает в карман - опять долго смотрит в сторону, где скрылся Коулсон; то место уже давно утонуло во тьме. - Я не для того ждал три с половиной года, чтобы потом появился этот, - Ежевика замолкает, подбирая более нужное, но скорее, более культурное слово, - ..выскочка и... Белка громко фыркает на его высказывание и всё же убирает лед от ноги - испуганно замирает. Под косточкой на ее правом голеностопе красуется грандиозный синяк - от пятки до мизинца, угрожающе переливающийся всеми цветами синего и фиолетового. Белка встряхивает головой и пытается не подать виду - пару раз тихо вдыхает-выдыхает и вновь прикладывает лёд; всё ещё верит, что все обошлось. - Эй, Ежевика, - она аккуратно касается его руки, стараясь скрыть дрожь в голосе - он всё же её замечает и смотрит ей в глаза; там отражается... мечта? Аплодисментами, счастливыми улыбками фанатов, светло-зелёной травой под ногами. - Я всё ещё здесь.