Это всего лишь мечта

не обижать и перестать злиться. забыть, если помнить устал. замечать только счастье на лицах в миг, когда в душе пустота. В. Понкин

Белке до невозможности уютно. Впервые за несколько месяцев ей не тревожно и не хочется скрыться - сбежать и затеряться среди июльской зелени - поймать тишину и сохранить её надолго; тишина Белки зажигалась тёплыми фонарями в осенней тьме - и тогда весь город распадался на точечки-зёрна - нечёткие тени-прохожие, взволнованные птицы и капельки дождя на окнах; её тишина выглядела ярким осенним закатом, когда солнце сжигает небо вплоть до чёрного-чёрного угля на пальцах, а звёзды остаются тлеющими искрами. И Белка куталась в эту тишину, накрывалась с головой одеялом и лишь изредка выглядывала оттуда - встречалась один на один со сквозняком, пугалась холода и возвращалась обратно - с чашкой печенья и чаем; Ей до жути был необходим горячий чай - настолько горячий, чтобы обжечься, когда пьёшь; чтобы согреть руки, когда держишь чашку. В такие моменты она оставалась обычной закончившей школу девушкой, которая ещё совсем не знает, как построить свою жизнь - и от этого ей часто становилось страшно, и страх этот измерялся в количестве съеденного печенья. Ежевика Котли же абсолютно точно знал, что Белка - способная теннисистка и полуфиналистка Уимблдона. А ещё он знал, что Бьюкейтер - отвратительно несносная и своенравная, честная и до жути искренняя девушка. По секрету, Белка считала Котли сумасшедшим упрямцем, а ещё она знала, что он в любом случае докопается до истины - и пожалуй, это самое ужасное в его характере, потому что истина ещё никогда не оказывалась желанной. Котли всегда был заносчивым, а в моменты настоящего уюта - для Белки, - особенно. Она не услышала шаги или скрип двери, бесцельно листала ленту и изредка переписывалась с Дымом - он паниковал, но старался держаться молодцом - всё-таки не каждый день твоя подопечная выходит в полуфинал Уимблдона. - Опять таскаешь еду в постель? Белка вздрогнула. Ей вдруг стало до невозможности некомфортно и как будто стыдно, словно она плела тонкую паутину лжи, скрываясь в приятной полутьме комнаты, а он застал её врасплох. Румянец персиковым закатом касается её щёк и Белка недовольно ёжится под его внимательным взглядом - пытается выпрямиться и сесть, подобрав под себя одеяло, но что-то откровенно идёт не так и тарелка с печеньем чуть не падает на пол, - Белке практически жаль и практически до жути забавно - ровно до тех пор, пока она не ловит его взгляд. Волосы рыжими волнами падают на её плечи. - Если продолжишь на меня так смотреть, я не дам тебе печенье, - совершенно серьёзно отвечает она и становится совершенно не похожа на себя, как будто тени падают на её лицо и Белка кажется... как никогда уставшей - из-за постоянно спутанных мыслей и навалившихся проблем. В такие моменты она оставалась обычной, только закончившей школу девушкой, а печенье на тарелке исчезало с со скоростью света. Котли же прекрасно знал, что делать дальше, но печенье любил - особенно какое-нибудь песочное, рассыпающееся в руках. Он усмехнулся - и усмешка его казалась ощутимым, острым и колючим сожалением - словно он извинялся за то, чего никогда не совершал. Странно было чувствовать себя виноватым за абсолютно любую мелочь - странно и до безумия непривычно, словно с этой встречей с Мотылинкой что-то изменилось; в самом воздухе - теперь всё время гнетущим и до безумия холодным. Для Котли это была ответственность, которой он прежде никогда не боялся - вот только когда ты осознаёшь, что от твоих действий зависит судьба другого человека - становится трудно дышать. Ежевика делает вдох. - Подвинься, - Белка недовольно поджимает губы - слишком наигранно и слишком по-детски, а потом прячет улыбку в его плечо; Бел окончательно теряет момент, когда перестаёт задыхаться, чувствуя тонкий аромат зелёных яблок. У Котли холодные руки и слишком тёмные глаза. - Может быть, уже приоткроешь завесу газетных тайн, мистер Загадочность? - в её голосе нет раздражения, она смеётся - легко и всё так же свободно, потому что Котли плавно вписывается в её тишину. - Сначала отдай печенье, - приподнимает брови он и косится на имбирное в её руках - внезапно повеяло Рождеством и перезвоном стеклянных гирлянд на пушистых ёлках - мандаринами и шоколадом - самым дорогим и до безумия вкусным - тающим на кончике языка. Белка качает головой и легко улыбается, а потом отдаёт ему печенье. - Спасибо, - он берёт печенье, крутит его в руках, но так и не пробует - откладывает на тумбочку и несколько секунд молчит, просто смотря в стену. Белка знает, как иногда сложно собраться с мыслями, поэтому молчит и наслаждается этим молчанием - не звонким и не глухим, плавно текущим по комнате - стоит только закрыть глаза и окажешься на тёплом морском берегу; и ветер путает волосы, и бриз забавно щекочет кожу. - Огнезвёзд относительно спокойно воспринял всё, но знаешь... - он замолкает всего на пару секунд, словно стихают бушующие морские волны, - у меня перманентное чувство, что меня обвели вокруг пальца и связали руки розовой ленточкой, словно рождественский подарок. Ещё несколько дней назад Белка бы рассмеялась и попросила не говорить глупостей (хотя на самом деле всё, что они говорят - самые настоящие липкие и смешные глупости). Но сейчас она как никогда внимательно слушает его, и чувствует - замечает, как уют в комнате превращается в тревогу. У Белки внезапно срабатывает вибрация на телефоне, но она её игнорирует. - А потом встретил странную девушку, - Котли слегка прикрывает глаза и откидывается на подушки, вспоминая каждое её действие, каждую её слегка нервную улыбку - Мотылинка из воспоминаний казалась ненастоящей фарфоровой куклой, словно кто-то умело дёргал за ниточки-ручки, вкладывая в каждое её движение абсолютно другой смысл. - И она подкинула мне очередную загадку, - при этом сама являясь загадкой - прозрачной и вроде бы совершенно незамысловатой на первый взгляд. - Она подсказала тебе поискать ответ в газетах? Ещё одно сообщение - более настойчивое и странно громкое в их тишине. - Боюсь, она лишь всё усложнила, - хмурится Ежевика и вздыхает - так странно и до жути устало - так вздыхают люди без надежды и света в конце самого тёмного туннеля. Белка отчётливо понимает, что он пойдёт до самого конца - и какая бы правда не скрывалась за прошлым его отца, он всё равно раскроет её; и Белка отчаянно надеется, что эта правда не убьёт его. - Иногда я очень жалею, что отцу ограничили посещения, - внезапно замечает Ежевика и косится на Белку - взволнованную и тревожную. - Ты всегда успеешь придушить его, не переживай, - дёргано и истерично продолжает Бел, а потом выдыхает - и постепенно, аккуратно начинает успокаиваться, чувствуя его мрачную уверенность - ей уже не кажется, что всё будет хорошо, но до безумия хочется, чтобы не было плохо. Телефон опять недовольно вибрирует - человек по ту сторону экрана не терпит невнимания и не хочет оставаться незамеченным. А Белка не хочет выпутываться из объятий Ежевики. - Нет, так не пойдет, - замечает Котли и берет её телефон. - Кто это тут такой настойчивый? - он хмыкает. На экране три пропущенных от Уголька. Он ждет её ответа и саму Белку, вот только ему больше некого ждать - он ждёт и не опускает руки. И глупым его совершенно не назовёшь. Вместо очередного звонка приходит смс. Ежевика недовольно ведёт плечом и возвращает ей телефон - его голос с задумчиво-усталого моментально меняется на жутко насмешливый: - Беги, пока герой-любовник не бросился под ближайшую машину. - Ежевика! - возмущённо вскрикивает она, подскакивая с кровати - нога тут же отзывается болью и она чуть не падает, но всё так же намерена собраться за несколько секунд - Котли так и пытается сдержать улыбку, но получается отвратительно - он никогда не мог себя сдерживать. - Передавай ему пламенный привет, - продолжает он, направляясь за ней в гостиную - Белка со второго раза застёгивает пуговицы на вязаной оранжевой кофте и бросает беглое: - Прости, - потому что ей отчаянно не хочется вновь ссориться с Ежевикой из-за Уголька - Котли снисходительно улыбается и провожает её взглядом - внезапно Уголёк кажется ему самой глупой и надуманной проблемой на свете. Он краем глаза замечает "Вино из одуванчиков" на кофейном столике. Белка медленно спускается по ступенькам и так же медленно выходит на улицу, сразу же замечая его. Уголёк сидит на маленьком заборчике перед домом и выглядит до жути потерянным. Он то и дело касается руками телефона, перекладывает его из руки в руку и постоянно осматривается - Белка сказала бы, что он опасается чего-то, но это же милый и добрый Коулсон - он не может попасть в плохую историю. - Всё в порядке? - она приветливо ему улыбается, вот только не встречает его ответную улыбку - он прячет взгляд и вновь оглядывается. Белка недоумевающе хмурится. - Идем прогуляемся, Бел, - в его голосе нет нежности или привычной для неё мягкости - только жёсткая просьба, словно он спешит куда-то. - Прости, я не смогу, - она недовольно мотает головой, - у меня сегодня тренировка... - Ну идём, одна тренировка ничего не значит... - он пытается взять её за руку, но Белка не позволяет - складывает руки на груди и отходит на шаг назад - ей так не хотелось объяснять своему другу, что она не имеет права отступать сейчас. - Я не могу пропустить её сейчас, понимаешь? Давай встретимся после? - и Бел всё же до невозможности больно видеть Уголька таким разбитым - словно он не спал больше трёх дней и бесконечно работал. - Нет, нужно именно сейчас. Идём, - Белка отчётливо понимает, что Котли сейчас стоит у окна и наблюдает за ними - оберегает её от глупостей. Вот только Ежевика читает книгу - бегло пролистывает страницы и, замечая желтый маркер на очередной - тревожно, до жути тревожно выдыхает: "Глупости" Ему вновь кажется это всё ненастоящим и фальшивым, словно глупая школьная сценка, заученная за ночь до выступления - плохо сыгранная, но прекрасно написанная - Котли откровенно страшно. Так, как бывает в предчувствии чего-то неизбежного, необратимого и непонятного по природе - подобно чудищам из нашей фантазии, которых мы придумываем самыми тёмными ночами - глупости на страницах Брэдбери не обретают смысл, а лишь задерживают дыхание, как будто воздух сменяется тёмной, до жути холодной водой. - Уголёк, я шла к этому долгие годы, и я не могу пропустить последнюю тренировку перед полуфиналом, она очень важна для меня и... - Белка понимает, что он не слушает. Она понимает, что лихорадочный, слишком синий огонек в его глазах уже не потушить и что спорить с ним бесполезно; но Бел чувствует, почему-то чувствует, что должна вернуться домой. Уголёк взъерошивает волосы на голове, сцепляет руки, потом вновь заламывает пальцы и не сдерживается - он говорит правду и только то, о чем он думает, потому что сил на ложь у него не остается: - Это всего лишь мечта! Детская, глупая мечта, ты понимаешь? Белка замирает. Он говорит о её самом важном событии так легко и так до безумия просто - делит все на "до" и "после", отсеивает ненужные ему и нужные ей вещи - и Белка даже не находится с ответом - перед ней просто обезоруживающая, колючая правда, перед ней то, что так долго скрывал от неё близкий человек - и от этого становится ещё страшнее. Ей кажется, словно её кто-то ударил. Прямо в солнечное сплетение, на несколько секунд лишив способности дышать - и всё внутри сжимается, разрывается, ноет от бесконечного недоумения - она ожидала услышать эти слова от кого угодно, но только не от милого и всё понимающего Уголька. Белка пытается что-то сказать - несколько раз открывает и закрывает рот, а потом и вовсе выпрямляется - она уже давным-давно приняла решение. Она смотрит в его глаза и не слышит ни единого слова - он молчит и всё так же полностью уверен в своих словах, и он считает, что сможет её образумить - вот только Белка больше совершенно не уверена в нем. Бел не прощается, просто разворачивается и сбегает - и ей очень хочется, чтобы это всё оказалось глупой школьной сценкой, вот только... Она моментально возвращается в квартиру, захлопывает за собой дверь и останавливается посреди гостиной - в её голове до сих пор острое "это всего лишь мечта", у Котли до сих пор открыта нужная страница. - Кажется, нам пора поговорить, - медленно заключает он и закрывает книгу. - Пора, - соглашается Белка, в её голосе серебряными нитями переплетаются тревога и пустота - тишина и уют сменяются странным ощущением неизбежности момента. Воздуха становится до безумия мало. Раздается взрыв.