"Личные предпочтения"

Всю свою жизнь я ждал подходящего момента, Чтобы рассказать тебе о своих чувствах. Знай, я пытаюсь сказать тебе, как ты нужен, Будучи здесь... без тебя... Я чувствую себя потерянным, но что мне делать? Ведь я знаю, это настоящая любовь, Но я не умею чувствовать... "Hurts — Stау"

      В горле пересохло, и Антон жадно припал губами к бутылке с водой, делая несколько больших глотков. Жар усилился, голова начала кружиться, но спортсмен прилагал огромные усилия, чтобы собрать себя по кусочкам и выйти на старт. Друзья неоднократно пытались отговорить Антона от участия в гонке, тем более сегодня был масс-старт, а это контактная борьба, которая в таком состоянии Шипулину не под силу. Но спортсмен все равно упирался до самого последнего дня, убеждая товарищей по команде, что у него достаточно боевого настроя для победы. И дело было не в каком-то упертом желании участвовать, чтобы не потерять очки и не уступить место в общем зачете. Нет. Просто каждая гонка для Антона была особенной: он любил выходить на общий старт, видеть спортсменов, соревноваться с ними, бороться на трассе в скорости и на стадионе в стрельбе. Именно в этом Шипулин видел смысл своей жизни – спорт и… и еще любовь, конечно.       К сожалению, все планы по совращению Фуркада пришлось отложить из-за болезни Антона, отчего Саша чуть ли не в истерике бился, когда услышал такие невеселые новости. Колонье, как всегда, пришлось успокаивать друга.       — Нет, ну вы подумайте! — горячился Легков, расхаживая по номеру Антона вперед-назад, словно тигр в клетке. — И как тебя угораздило-то, а? Ты же спортсмен! У тебя должно быть крепкое здоровье!       — Ну, прости! — развел руками Шипулин, который сейчас лежал в кровати, укутанный одеялами и с кружкой горячего чая в руке. — Я ж не специально!       — А кто тебя знает? — с подозрением осмотрел больного Саша, останавливаясь в центре комнаты рядом с Дарио. — Может ты передумал по поводу плана?       — Да что ты несешь? — разозлился Шипулин, но голос у него сел, поэтому его возмущенное восклицание было больше похоже на лай щенка. — Вы даже не успели мне про свой план ничего рассказать! Я и не в курсе, что именно вы там придумали!       — Основная заслуга принадлежала Дарио! — с упоением начал свой вдохновляющий рассказ Легков, указывая на Колонью, который скромно опустил взгляд.       — Да брось! — покачал головой спортсмен, отмахиваясь от друга. — Я тут совершенно ни при чем!       — Нет-нет! — почтительно склонился перед ним Сашка, улыбаясь. — Именно ты вспомнил про этот гостиный дом, а уж самое главное здесь было что? Правильно! Найти место! — Легков поднял вверх указательный палец, словно прося внимания. — Ты – гений!       — Спасибо, — тихо пробормотал Колонья.       — Да ты будто Оскар ему вручаешь! — заметил Антон, усмехаясь.       — Так оно и есть! — с гордостью произнес Легков, поворачиваясь к другу. — Ты ведь не забудешь меня, когда станешь богатым и знаменитым, правда?       — Ни за что! — горячо заверил его Дарио. — Кладя руку в сердце – не забуду!       — Ты хотел сказать «положа руку на сердце»? — поправил его Саша, приподняв бровь.       — Ну да, — удивленно протянул Колонья, — а я что, не так сказал?       — Нет! — в один голос ответили Антон и Саша.       — Пардон, я до сих пор путаю ваши слова, — смутился швейцарский спортсмен.       — Да плевать! — оживился Легков, хлопнув друга по плечу. — Ты же знаешь, я люблю тебя таким, какой ты есть!       Дарио чуть не подавился собственной слюной и ошарашенно посмотрел на Сашу, но тот лишь усмехнулся и направился к постели Шипулина. Взяв градусник со столика, он протянул его Антону:       — Давай, надо узнать, есть ли у тебя температура!       — Да ни к чему все это, — поморщился парень, но все-таки сделал так, как ему сказали.       — Жаль, конечно, что до начала этапа не получится соблазнить французика, — горестно простонал Саша, — а я так хотел посмотреть на то, что будет дальше!       — Да, я бы тоже не отказался, — кивнул Дарио, присаживаясь на стул рядом с кроватью.       — Кто бы сомневался! — фыркнул Легков.       — В каком это смысле? — подозрительно прищурился Колонья, переключая свое внимание с Антона на Сашу.       — Да ты тот еще извращенец! — со знанием дела произнес лыжник. — Нет, что бы девушку себе завести! Что ты! — и Легков толкнул в бок Шипулина. — Прикинь? Он еще и наблюдать собрался за двумя мужиками!       — Девушка – не собачка, чтобы ее заводить! — возразил Дарио. — И почему это я извращенец? На себя посмотри! Ты первый, между прочим, собрался смотреть за ними! — возмущению мужчины не было предела. — Главное, как план разработать – так Дарио, а как узнать об успехе этого самого плана – так извращенец.       — Мир несправедлив? — удивился Саша. — Да разве ж такое возможно?       — Прекрати! — поморщился Колонья. — Нам, кстати, через два дня уже улетать, ты сам-то не забыл? Или теперь в биатлоне решил побегать?       — Да ну тебя! — отмахнулся Сашка, засмеявшись. — Да я и в слона не попаду с метра, так что в этот вид спорта дорога для меня закрыта.       — Слава Богу! — закатил глаза Дарио. — Хоть где-то тебя не будет.       — И что бы это значило? — завелся Легков, привставая с кровати. — Ты пытаешься на что-то намекнуть?       — Почему намекнуть? — удивился Колонья. — Я прямым текстом тебе это говорю.       — Ах ты ж…       Но праведный гнев Саши остудил градусник Антона. Шипулин достал его и пораженно разглядывал, словно в первый раз видел. Лыжников очень заинтересовало, что же такого там увидел мужчина, и одновременно склонились над больным, разглядывая результат измерения температуры.       — Охереть можно! — воскликнул Саша, отодвигаясь от Антона и забирая у того градусник. — Тридцать девять! И как ты до сих пор терпишь нас?       — Действительно, — согласился с другом Дарио, — а мы тут устроили! Это все ты виноват, Алекс! Нельзя тревожить больного, а орешь громче всех именно ты!       — Нет, ты посмотри только на этого человека! — возмутился Легков, но тут же замолчал, окидывая взглядом молчащего все это время Шипулина. — Черт! А ты прав…       — Я прав? — поразился Колонья, приставив к уху ладонь. — Я что-то плохо расслышал, ты не мог бы повторить?       — Не передергивай, — предупреждающе зарычал Сашка. — А то могу и передумать.       — Да ничего страшного, — улыбнулся Шипулин. — Мне интересно наблюдать за вами, за тем, как вы препираетесь друг с другом. Чувствую себя на бесплатном представлении.       — Нифига себе! — воскликнул Дарио, всплеснув руками. — Саш, он считает нас какими-то мартышками в зоопарке, над которыми все смеются!       — Поддерживаю, приятель! — с точно таким же выражением крайней обиды на лице ответил Легков. — Мы тут не нанимались выполнять роль передвижного зоопарка!       — Или клоунов…       — …с дурацкими раскрашенными мордами…       — …и страшными красными носами!       Антон вновь рассмеялся, поразившись такому взаимопониманию друзей, но новый приступ кашля заставил его вернуться в лежачее положение и до самого носа укрыться одеялом. Вдруг стало очень холодно.       — Ладно, ты отдыхай, — Легков сделал знак Дарио, что пора и честь знать, — а то мы совсем тебя умотали. Лечись давай!       — Мы позовем Женю, чтобы он присмотрел за тобой.       — Не нужно, — просипел Шипулин, закрывая глаза. — Я просто посплю немного, и все пройдет. Спасибо вам, ребят!       — Поправляйся, — улыбнулся Дарио, — мы еще заглянем к тебе перед отлетом.       Правда, Антон совсем не был уверен в том, что происходило следующие несколько дней. Температура держалась высокой еще довольно долго, и спортсмен всё время не вставал с кровати. Приходили товарищи по команде, справлялись о его здоровье, тренера все в панике носились за докторами, стараясь поскорее вылечить своего подопечного. Вроде как даже заходили Легков с Дарио, чтобы попрощаться с ним, ведь у них тоже начинался Чемпионат, и ребятам нужно было ехать на сборы.       К исходу четвертого дня стало полегче, Шипулин даже смог подняться и выйти из номера, несмотря на все запреты и протесты друзей. Он пару раз смог провести тренировку на трассе под чутким наблюдением тренеров. К началу гонки он чувствовал себя довольно неплохо, точнее, по словам Шипулина, просто замечательно! Совсем не хотелось пропускать масс-старт. Вот только теперь, стоя в окружении биатлонистов, приготовившись стартовать вслед за Шемппом, что был сейчас впереди него, Антон уже пожалел, что не остался в номере. Слабость, накатившая так внезапно, грозила падением или того хуже – полнейшим провалом по скорости и стрельбе.       Шипулин не услышал, как раздался выстрел, возвещающий о начале гонки, но поехал вместе с биатлонистами, когда они сорвались с места. В ушах постоянно стоял гул, как будто Антон находился в аэропорту, причем на взлетно-посадочной полосе и в тот момент, когда рядом проезжал самолет. Тело ломило из-за вновь поднявшейся температуры, а руки дрожали так, что уверенности у спортсмена поубавилось. Если он сможет попасть хотя бы в одну мишень – это чудо!       До первой стрельбы оставалось несколько сотен метров, но Антон уже чувствовал, что не справится, что не сможет, что опять сегодня подведет людей, которые верили в него.       «Нет! Я не могу так просто сдаться! — подумал Антон, крепче стиснув зубы. — Я не подведу их! Я должен собраться и делать это, чего бы мне ни стоило. Пусть на финише я умру, но сделаю все, что в моих силах!»       В голове медленно прояснилось, и Шипулин приехал к своему коврику в полной уверенности, что отстреляется чисто. Шел спортсмен пятым, пропустив вперед и Мартена, и Шемппа, и еще нескольких биатлонистов, имен которых не помнил.       Приготовившись к стрельбе, Антон замер, восстанавливая дыхание, стараясь унять бешено стучащее сердце в груди. Руки до сих пор дрожали, но справиться с этим нужно, даже если придется провести на этом коврике полчаса. Шипулин перестал дышать, прицеливаясь. Винтовка слегка подрагивает, но, делая поправку на это обстоятельство, Антон нажимает на курок. Есть попадание! Второй закрыт. Третий. Четвертый, и… есть! Все мишени закрыты, и Шипулин убегает вслед за Мартеном и Шемппом. Остальные промазали по одному, а то и по два раза.       Дышать с каждым кругом становилось все тяжелее, а ноги уже тупо двигались на автомате, повинуясь лишь импульсам головного мозга. Шипулин не видел ничего, что творилось по бокам трассы, не слышал ободряющих криков болельщиков, даже соперников не различал. Единственное, что сейчас было в его воспаленном сознании – передвигать ногами, руками, дышать, молчать. Еще одна лежка – один промах. Всего один? Антон поразился, а в голове мелькнула мысль – уж не выступать ли ему всегда с температурой?       Удивительные результаты, которые поражали и самого Шипулина: с одним-единственным промахом, по скорости шедшим на пятом месте, российский биатлонист уехал с последней стрельбы. Теперь он знал, что все будет зависеть лишь от его хода. Впереди маячили спины двух спортсменов – Якова Фака и Эмиля Хегле Свендсена.       Нет, пожалуй, ему не обойти их. А если дело дойдет до финишного створа, то он с треском проиграет! Второе место удерживал за собой Симон Шемпп, а на первом… Конечно же Фуркад! Этот отстрелялся чисто на всех огневых рубежах, и теперь полноправно претендует на золото.       Стиснув зубы, Антон прибавил скорости. Нет! Он не может позволить себе остаться без медали. Так стараться для того, чтобы занять пятое место? Вот уж нет. Последние силы бросит на то, чтобы обойти своих соперников. Пусть от Симона его отделяло двадцать секунд, но раньше Шипулин и не такое отыгрывал, разве нет?       Сознание заволокло каким-то туманом, и дальше Антон уже на автопилоте ехал по трассе. Он словно со стороны наблюдал за тем, как его тело стало чаще отталкиваться палками, а лыжи заскользили по снегу быстрее. Вот он уже обошел Фака, следующим стал Свендсен, который должен был бы удивиться тому, что российский спортсмен решил именно сейчас сделать рывок. Но Антону было все равно. Он упорно ехал вперед, ничего не замечая вокруг. Перед глазами постоянно темнело, и мужчина очень боялся, что не доедет и упадет в обморок прямо на трассе. Все чувства исчезли, оставляя лишь ощущение ветра, который словно иголками колол его лицо. По щекам текли слезы, но Антон их не замечал, будто робот передвигая ногами и глядя в одну точку перед собой. Единственное желание – добраться до финиша, доехать и даже доползти, если придется.       Осталось совсем немного. В сознание Шипулина вклинилась картинка стадиона, бешено размахивающих руками болельщиков. В ста метрах была борьба за первое место между Мартеном и Симоном. Победил француз, обогнав соперника на долю секунды, становясь чемпионом мира в масс-старте.       Дыхание останавливалось, а в груди все нестерпимо горело, превращая каждый вздох в настоящую пытку. Руки сильно дрожали, и Антон несколько раз чуть не выронил палки. Колени подгибались, и, когда казалось, что все, он больше не сможет, появлялось второе дыхание, и Шипулин опять бросался вперед, стараясь продержаться еще немного. Сознание отключалось, уплывало, обволакивая в черную пелену тишины и покоя. Последние метры перед финишем Антон почти пролетел, а после пересечения линии его словно "отпустило". Тело расслабилось, руки и ноги отказывались работать и дальше, и Шипулин просто упал.       — Антон? Антон!       Испуганный взволнованный крик раздался рядом с ним, и тут же спортсмен почувствовал, как чьи-то руки приподнимают его за спину, поддерживая голову.       — Что с ним? Он в отключке?       — Антон! Ты слышишь?       Вроде знакомые голоса, но ни один не принадлежит Мартену. Почему-то эта мысль стала навязчивой в угасающем сознании Антона, и перед тем, как окончательно провалиться в темноту, биатлонист пожалел, что не слышит именно его взволнованного голоса.