Жизнь проста, жизнь свободна. Это сезонный билет в один конец, Ничего не прошу, оставь меня Я смирился со всем на моем пути. "AC/DC - Highway to Hell"
5 дней назад. Сердце стучало, словно сумасшедшее, колотясь о грудную клетку с такой силой, что казалось, сейчас пробьет ее. Что же с ним происходит? Вроде и радоваться должен, ведь занял второе место, проиграв всего ничего Фуркаду на финише, но все равно, с самого начала гонки его не покидало странное чувство тревоги и волнения. Сначала спортсмен никак не мог понять, в чем же дело и откуда все это взялось, но потом до него стало постепенно доходить – с каждым кругом он все больше убеждался, что волнуется… за Шипулина. Слишком странно тот вел себя. Краем глаза Шемпп наблюдал за движениями соперника на трассе, за его тяжелым ходом, за тем, как тот стреляет – словно в замедленной съемке, плавно и непозволительно долго. Особенно поражал взгляд Антона: мертвый, безжизненный, пустой. Это пугало и приводило в замешательство, заставляло все чаще оглядываться, выискивая в толпе преследователей Шипулина. Шемпп не мог понять причины такого странного состояния биатлониста, но именно по этой причине после последней стрельбы он на секунду замер на коврике, чтобы убедиться в том, что Антон стоит рядом. Зачем? Симон и сам не понимал этого, ясно было только одно – что-то не так с российским спортсменом. Но самое ужасное было еще впереди – финишный створ, снова поражение, только на этот раз от Фуркада. А потом эти долгие секунды ожидания Шипулина на финишной прямой. Симон пожал руку Мартену, поздравляя с победой. — Ты молодец! — удовлетворенно произносит француз, оборачиваясь к своему тренеру и поднимая руку в победном жесте. А Симон только и может, что думать об Антоне. Повернувшись к финишу, он видит, как из-за поворота показывается фигура российского спортсмена. И все подозрения вмиг обретают под собой почву, ибо теперь стало слишком отчетливо заметно, что Антон еле едет. — Это Шипулин? Сзади раздается удивленный голос Мартена, который подошел к Шемппу и теперь стоял рядом, точно так же вглядываясь в странные движения фигуры биатлониста. Симон хмурится и указывает вперед рукой: — Да, но что-то не так! Смотри, как его носит по всей дороге! Действительно, создавалось стойкое впечатление, что мужчина выехал на трассу в нетрезвом виде, отчего теперь мотало из стороны в сторону. Шаг вправо, еще один, а потом влево, и да, именно шаг, поскольку Антон уже не ехал, а просто передвигал ногами, забыв, видимо, что на нем лыжи и надо было ехать. — Что с ним? Симон уловил в голосе Мартена взволнованные нотки. Ну еще бы, этот француз и должен бы волноваться! Шемпп прекрасно знал о том, что происходит между этими двумя, как они постоянно изображают из себя этаких скромных и целомудренных барышень. А еще Симон замечал, какие взгляды бросают друг на друга Мартен и Антон. И один, и второй боятся напрямую сказать о своих чувствах, продолжая эту бессмысленную игру в равнодушие. Да, Шемпп понимал, что Антон нравится Фуркаду, даже больше, чем тот хотел бы показать. Но от этого не становилось легче самому Симону, ведь его чувства в таком случае останутся без ответа. Не хотелось признавать поражение, не хотелось отдавать без боя и без единой надежды! Но что он мог сделать, если уже все решено за него? — Не знаю. И вновь тяжелое чувство паники накрыло с головой, не позволяя даже дышать. Сейчас словно время остановилось – ни звука, ни движения, ничего, кроме одинокой фигуры впереди. Теперь было отчетливо видно, что глаза у Антона закрыты, но хуже всего было видеть, как спортсмен отключается – руки упали вдоль тела, роняя палки на снег, а ноги стали заплетаться. Оставалось всего ничего до финиша, но Шемппу было видно, что есть все шансы у спортсмена не доехать. Пять метров… Три… Два… Антона качнуло в сторону, затем вперед, и он стал наклоняться, слишком резко, чтобы не упасть при этом. — Он не доедет! — испуганно, от того слишком резко звучит его голос, обращенный к Мартену. — Нужен врач! Француз понимает его без лишних слов, тоже заметив ужасное состояние Шипулина, и бросается к заграждению, за которым стоят тренера, другие спортсмены и репортеры. Симон молится, чтобы врач сразу же пришел сюда и помог, ведь неизвестно, что именно случилось с российским биатлонистом. Шемпп быстро разворачивается к финишной черте и кидается к Антону, надеясь успеть поймать его до падения, но все тщетно. Как в замедленной съемке он наблюдает за тем, как Шипулин почти пролетает эти метры по воздуху и падает навзничь. — Антон? Антон! Страх все сильнее сковывает все внутренности Симона, когда он садится рядом на колени и наклоняется к Антону. В голове проносится только одна мысль – нужно поднять, нельзя, чтобы он лежал на холодном снегу! Быстро просунув одну руку под спину, второй Шемпп приподнял голову Антона, укладывая на свой локоть. Глаза закрыты, веки подрагивают, а все тело сотрясает крупная дрожь. Шемппу становится ужасно жарко, и только через несколько секунд он понимает, что все дело именно в Шипулине – сильный жар. А его хриплое, тяжелое дыхание, казалось, было слышно на многие километры, настолько оно было громким и утробным. — Что с ним? Он в отключке? Рядом присел Мартен, рассматривая лежащего спортсмена. В карих глазах плескался страх, а руки дрожали, видимо, из-за волнения. Но слов стало почти не разобрать из-за монотонного гудения многочисленных людей, кругом обступивших троицу. — Антон! Ты слышишь? Но биатлонист был без сознания и не мог услышать, как Симон звал его. В груди стало тесно, к горлу подступил ком, не позволяя больше даже слова произнести. Слишком велико было волнение, слишком странным казалось это происшествие, ведь не может в самом деле, такой здоровый и крепкий спортсмен, как Шипулин, свалиться в один миг! Это просто в голове не укладывалось. — Дайте пройти! Врач быстро присел рядом, осматривая Антона, затем подал кому-то знак, и россиянина забрали, унося к машине скорой помощи. Симон еще около минуты стоял на финише, тупо глядя перед собой, пока его не увел в сторону Мартен, крепко сжимая плечо. — Приди в себя! — быстро зашептал француз ему на ухо. — Потом навестим Шипулина в больнице, а сейчас тебе надо собраться, слышишь? — Да, — на автомате ответил Шемпп, до сих пор не веря, что в этой машине увезли Антона. — Что с ним могло произойти? — Я не знаю, — тихо ответил Фуркад, опуская голову, — но очень надеюсь, что ничего серьезного! Кивнув, Симон зашагал рядом с Мартеном за ограждение, где им предстояло еще ждать окончания гонки, давать интервью, улыбаться и делать вид, что не так сильно переживают, как на самом деле. Все дальнейшее было словно во сне: поздравления, церемония вручения наград без бронзового призера, раздевалка и общение с товарищами по команде. Сколько прошло времени, Симон даже не знал, постоянно вспоминая лицо Антона – красное, пылающее из-за сильного жара, неровное прерывистое дыхание… Дождавшись, когда все разойдутся по своим делам, Шемпп направился разыскивать Гараничева, который, как немец знал, совершенно точно был в курсе, куда увезли Шипулина. Но искать долго не пришлось, ибо российский спортсмен стоял в холле гостиницы вместе с другими членами команды. — Куда его увезли? — без лишних предисловий спросил Симон, зная, что его и так поймут. — В больницу, вроде где-то рядом находится, — Женька осмотрел спортсмена с головы до ног внимательным изучающим взглядом. — А почему ты спрашиваешь? — Хотел съездить к нему, навестить, — уклончиво ответил Шемпп, отворачиваясь. — Ребят, я сейчас, — Гараничев мягко взял Симона за локоть и отвел в сторону, где шепотом добавил: — Я знаю, что и ты за Антона волнуешься. Вот, держи… — и Женя вложил маленький листочек в ладонь Шемппа. — Здесь я записал адрес больницы, куда увезли его. — Спасибо, — совершенно искренне поблагодарил его Симон, сжимая листок в руке. — Спасибо! — Угу, — кивнул Женя, поворачиваясь к стоящим в стороне Диме и Максиму. — Завтра мы поедем его навестить, так что, думаю, еще увидимся. Шемпп еще раз поблагодарил Гараничева и направился к выходу. Он просто обязан узнать, что с Шипулиным все в порядке. Просто обязан.Глава 12. Бессознательная гонка.
26 февраля 2015 г. в 22:57