"Личные предпочтения"

Пpольются все слова как дождь, и там где ты меня не ждёшь Hочные ветpы пpинесyт тебе пpохладy Hа наших лицах без ответа, лишь только отблески pассвета Того, где ты меня не ждёшь... "Би-2 — Мой рок-н-ролл"

      Антон сидел в своей палате, разглядывая потолок и стены. Теперь он точно знал, что над его головой пятьдесят три маленьких серых пятнышка и семь больших, коричневых, появившихся, видимо, в следствие какой-то протечки сверху. А еще на стене, возле которой стояла кровать, ровно десять небольших трещин, которые, при очень внимательном изучении, были достаточно глубокие и широкие, чтобы засунуть туда скрепку. Нет, конечно, Антон не стал бы этого делать… если бы было чем заняться.       — Привет!       В палату заглянул Женька, улыбаясь во все тридцать два зуба. Шипулин чуть вздрогнул, выронив скрепку на пол и быстро наклонился, чтобы поднять ее.       — Чем это ты занимаешься? — прищурив один глаз, спросил Гараничев, присаживаясь на стул и наблюдая за тем, как Антон возвращается на свое прежнее место – на подушку.       — С ума схожу, разве не видно? — огрызнулся больной, но тут же прикусил язык, поняв, что друг не виноват в том, ему приходится целыми днями тут торчать. — Прости, я просто уже не могу находиться в этой больнице, — мужчина взял подушку в руки и посильнее взбил ее, чтобы мягче казалась, потом устроил ее за спиной и опять облокотился. — Я этот ритуал уже в сотый раз повторяю, — пожаловался он другу. — Ну когда меня выпишут? Я ведь могу не успеть даже подготовиться толком к заключительным этапам!       — Не знаю, Тох, — сочувственно покачал головой Гараничев, — врачи мне не говорили ничего.       — Я пропустил Чемпионат, — с горечью произнес Шипулин, опять беря несчастную подушку в руки. — Теперь еще могу и не восстановиться к следующим гонкам!       — Думаю, что совсем скоро сможешь уйти отсюда, — потер подбородок Женя, затем, видя страдания подушки, быстро забрал ее у друга. — Оставь ее в покое, иначе совсем скоро она превратится в пыль!       — Мне даже выходить не разрешают! А я ведь чувствую себя просто замечательно! — затем, немного подумав, добавил: — Разве что голова иногда кружится.       — Вот! — многозначительно поднял вверх палец Гараничев. — А еще куда-то собрался. Долечись сначала, чтобы не было повторения памятной гонки!       — Слушай, я тут узнать кое-что хотел, — начал Антон, но запнулся, не зная, как именно спросить о том, что мучило его уже на протяжении этих двух дней, с тех пор, как он проснулся. — Меня навестила уже вся наша сборная и все тренера, французы, даже норвежцы с немцами были, но я не видел Мартена и Шемппа. С ними все нормально?       Гараничев молча смотрел перед собой, не зная, как именно рассказать ему про драку. Это было не его дело, да еще и Фуркад просил молчать об этом инциденте… Может, так и надо – молчать? Пусть сами разберутся. Но ведь на вопросы Антона отвечать приходится ему, а не французу или немцу. Тяжело вздохнув, Женька решил, что не стоит влезать во всю эту историю, а то еще хуже сделает.       — Не знаю, вроде подготовка у них там серьезная. Постоянно их тренера гоняют, ну или что-то вроде того.       — Ясно.       Было видно, что Антон расстроился, не увидев в многочисленных посетителях ни своего хорошего друга, Симона, ни того, в которого по уши влюблен. Но что здесь мог поделать Женька, если эти разукрашенные красотки все никак не отойдут от событий того вечера, неистово замазывая щечки тональным кремом. Вспомнив, в каком виде те предстали на следующее утро, Гараничев чуть не рассмеялся. Да уж, картина просто незабываемая: тонна макияжа на мужчинах смотрелась уморительно, учитывая, что синяки и царапины полностью скрыть так и не удалось.       — Я пойду, — поднялся Женька, — заскочил на минутку, вот… — и он протянул книгу своему другу, его любимую. — Прости, что не додумался до этого раньше, но хотя бы сейчас займешься чтением.       — Спасибо большое! — искренне обрадовался Антон. — Наконец-то смогу забыть про эту скрепку в трещинах!       — Чего? — не понял Женя, озадаченно глядя на больного.       — Ничего, не бери в голову, — отмахнулся Антон, разглядывая мягкую обложку книги.       — Ну вот и отлично! Давай, пока! Поправляйся!       — Да я уже… — но окончание фразы Гараничев не услышал, испарившись из палаты так быстро, что Шипулин аж удивленно икнул. — Ничего себе скорость!       Скучно. Эта сводящая с ума тишина доканывала российского спортсмена. Не было желания даже читать! Отложив книгу в сторону, мужчина поднялся и подошел к окну. Там все замело снегом – крыши домов, мостовые, по которым неспешно прогуливались люди, витрины магазинчиков призывно мерцали неоновыми вывесками. Опять пожалев, что находится в этих четырех стенах и, в который уже раз обматерив врачей, которые никак не хотели его выписывать, Шипулин повернулся, намереваясь хоть по коридору пройтись для разнообразия, но застыл на месте. Ноги словно приросли к полу, отказываясь подчиняться импульсам мозга, а руки тут же вспотели, заставляя лихорадочно вытирать их о больничные штаны.       — Привет.       Тихий голос разнесся по палате, долетая до Антона уже слабым шепотом. На пороге стоял Мартен, прислонившись к дверному косяку и внимательно разглядывая Шипулина. На губах играла легкая улыбка, а глаза насмешливо сверкали на неестественно белом лице француза. В руках, скрещенных на груди, что-то поблескивало – вроде что-то круглое, маленькое, но Антон не смог точно определить предмет.       — Мартен? — сердце забилось сильнее, отдаваясь в ушах громким эхом, словно маленькие молоточки, быстро-быстро колотящиеся в голове.       Было странно видеть француза здесь, учитывая, что с тех пор, как Антон вышел из "сонной комы", прошло два дня, в течение которых Фуркад ни разу не зашел. С чего бы тогда сейчас ему тут появляться? И еще одно беспокоило Шипулина – внешний вид спортсмена. Какой-то он странный, словно… нарисованный, что ли?       — Что ты здесь делаешь? — Антон следил за каждым движением Мартена, словно завороженный. Сначала тот отлепился от стены, прикрыл за собой дверь, и, повернув маленький замочек, запер – еще одно преимущество частной палаты. Это уже было непонятно российскому биатлонисту – зачем запирать? — Мартен?       — Я хотел кое-что тебе отдать, — медленно произнес Фуркад, не спеша подходя к Шипулину. — Лично.       С этими словами он протянул тот самый предмет, что сжимал в руке. Это оказалась медаль. Бронзовая. Удивленно приподняв брови, Антон взял ее и стал рассматривать, словно в первый раз видел.       — Это твоя награда за третье место, — пояснил Фуркад, хоть и без уточнения было понятно.       — Почему сейчас? — тихо спросил Антон, поднимая голову и глядя на француза в упор. — Почему ты?       — А что тут такого? — пожал плечами собеседник, поворачиваясь к окну и глядя на улицу, как это делал еще минуту назад сам Антон. — Интересный вид, не правда ли? Надо будет зайти и узнать – так ли это?       Шипулин проследил за его взглядом – яркая неоновая вывеска, гласившая, что "Здесь самое лучшее пиво в городе!", хотя в этом можно было и поспорить с хозяином бара. Но сейчас все мысли были заняты Мартеном и его внезапным появлением здесь. Женя ничего не рассказал про те дни, когда Антон лежал в отключке, не сказал про того человека, чей голос слышал. А ведь это был не Фуркад. Шипулин был совершенно точно в этом уверен, хоть и не мог вспомнить его обладателя, но сейчас, услышав француза, убедился в своей правоте. Очень знакомый, до зубного скрежета знакомый, но вот память напрочь отказывалась предоставлять такую необходимую сейчас информацию. Кто же этот человек? Кто он?       — Я приходил пару раз, когда ты еще не проснулся, — заговорил Мартен, не поворачиваясь. — Но в последние дни был занят гонками, поэтому и не смог зайти раньше.       — А зачем ты мне это говоришь? — Антону не хотелось, чтобы Мартен понял, какая обида клокотала в душе из-за того, что француз не приходил. Вот только, видимо, тот сразу разгадал о чем думал российский спортсмен.       — Потому что ты хочешь это знать! — с нажимом ответил Фуркад. Вот теперь он повернулся к нему, и карие глаза изучающе посмотрели в серые. — Или я не прав?       Шипулин рад бы ответить, что все не так, но язык не повернулся солгать. Его завораживал взгляд напротив, заставляя не моргая, не отворачиваясь, смотреть и смотреть вперед, в темную глубину этих карих глаз. Дыхание замедлилось, почти остановилось, и пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы вспомнить как дышать. Хотелось отбросить все сомнения, убрать эту чертову неуверенность подальше и подойти к французу. Близко, настолько насколько вообще возможно. Обнять. Крепко. Сильно. И целовать… Взгляд Шипулина устремился к губам Мартена, и в этот момент он заметил, что его до сих пор смущало во внешнем виде француза – замазанные синяки на лбу и скуле, а еще потрескавшиеся, немного распухшие губы. Опустив взгляд ниже, Антон заметил, что и костяшки Мартена содраны. Из этого можно было сделать только один вывод...       — С кем-то подрался?       — А так заметно? — ответил вопросом на вопрос мужчина, чуть усмехаясь, но тут же гримаса боли промелькнула на лице, и улыбка исчезла.       — Что случилось? — Шипулин старался говорить как можно более безразлично, но голос предательски дрожал. Ему было невыносимо думать, что Мартена кто-то мог избить, да еще и так сильно!       — Это неважно, — уклонился от ответа француз, — все уже прошло.       — Может, хоть расскажешь с кем провел бой без правил? — не сдавался Антон, желая выяснить, что же произошло.       — Кстати, — встрепенулся Мартен, быстро меняя тему, — я совсем забыл о самом главном!       — О чем? — удивленно спросил Шипулин, не понимая такой резкой перемены темы разговора.       — Я ведь хотел узнать, как ты себя чувствуешь? — Фуркад отошел на несколько шагов от окна, поворачиваясь спиной.       — Нормально.       Антон смотрит на своего гостя и не может понять, о чем же тот думает в этот момент. Что сейчас в его голове? Если он волновался, то почему не пришел раньше – неужели и правда из-за гонок? Но здесь было и что-то еще, о чем француз не хотел рассказывать. Эти следы драки… с кем и что мог не поделить Мартен?       Прикрыв глаза, Шипулин провел по лицу рукой, стараясь убрать все накопившиеся вопросы из головы. В конце концов, разве сейчас это так важно? Мартен здесь, он все-таки пришел, значит волновался о нем.       Подойдя сзади к мужчине, Шипулин мягко провел ладонями по спине француза, ощущая, как тот слегка вздрогнул от этого касания. На Мартене была легкая футболка без рукавов и синие, линялые джинсы – обычная одежда обычного человека, и не скажешь, что перед ним сейчас стоит олимпийский чемпион и многократный призер этапов Кубка мира, прославившийся еще и своим неоднозначным поведением на трассе. Сейчас здесь стоял обыкновенный мужчина, без привычной маски и напускного бахвальства, нет ехидной улыбки и высокомерного взгляда.       Внутри у Антона словно какая-то струна лопнула, и он понял, что больше не может держать все в себе. Чуть наклонившись, он дотронулся губами до шеи француза и улыбнулся, ощутив, как тот опять вздрогнул от этого легкого прикосновения. Останавливаться Шипулин не собирался, даже если сейчас опять кто-то захочет вломиться в его палату. Пусть хоть атомная война начнется, но Мартена он не отпустит просто так.