"Личные предпочтения"

Если вдруг замучили тебя Шорохи ночные в тишине, Лучше помолись, ведь это я, Это я уже иду к тебе! "Агата Кристи - Секрет"

      Ветер с каждой минутой усиливался, сталкивая спортсменов с трассы, заставляя вколачивать палки в ледяной снег под ногами и отталкиваться с удвоенной силой. Создавалось впечатление, что погода нарочно препятствует биатлонистам – резкие порывы ударяли в лицо, били колючими снежинками по щекам, выжимая соленые слезы.       Антон упорно шел вперед, не обращая внимания на непогоду. Сейчас у него была одна-единственная цель – стрельба, в которой было нужно – нет, просто жизненно необходимо – попасть!       Шипулин чувствовал, как позади едет Фуркад, отталкиваясь палками и легко скользя по лыжне. Вокруг было еще около десятка их соперников, среди которых и главная опасность – Яков Фак.       Антон знал, что этот мужчина способен показать сегодня отличный результат, что это было в его силах. Невозмутимое выражение лица, твердый взгляд, крепко стиснутые зубы. Настрой – позавидуешь!       Но каша в голове Антона не давала ему сосредоточиться на своем результате – все мысли только об одном человеке, точнее, сразу о двоих. Было бы смешно, если б не было так грустно. Антон тихонько хмыкнул, чуть наклоняясь вперед: пошел подъем, на котором дыхание сбивалось, а легкие начинали сильно гореть, словно из-за нехватки кислорода. Хорошо еще, что короткий — вот и дорога побежала уже без уклонов, петляя между деревьями, уходя в глубь леса. Еще километр – и будет стадион, а там нужно постараться, сосредоточиться, выбросить все лишнее из головы, на несколько долгих секунд отвлечься и просто не думать…       Нарастающий гул голосов дает понять, что стрельбище уже близко. Поворот. Съезд. Проехать по небольшому мостику – и стадион. Море рук, держащих плакаты и разноцветные флаги, оглушающий ор фанатов, поддерживающих своих любимых спортсменов.       Антон приготовился к стрельбе; нервы – словно натянутая тетива, готовая вот-вот порваться от напряжения. Глубокий вдох, медленный выдох.       Краем глаза заметив, как Мартен прилег на соседний коврик, Шипулин прицелился, приготовившись стрелять. Подбадривающее эхо пронеслось по трибунам, когда он первым выстрелом попал в цель. Еще один ликующий вздох, больше похожий на хриплое покашливание больного астмой, - болельщики "праздновали" каждый точный выстрел.       Последнее нажатие курка – и под громкие радостные вопли он поехал к отсечке, надеясь, что сможет додержать хорошую скорость и не сбавит обороты к финальному рубежу. Хотя… Чего это он заранее определяет свою судьбу? Еще ничего неизвестно! Гонка только началась, и он сможет показать все, на что способен, даже несмотря на болезнь.       Стоило признать, что время, проведенное в больнице, пошло ему на пользу. Он смог многое узнать о людях, что его окружали. Особенно об одном.       Симон. Немецкий биатлонист прочно засел в мыслях Антона, постоянно дергая за невидимые ниточки сознания, заставляя вновь и вновь переживать те минуты в номере, проведенные наедине. Особенно часто звучали, отдаваясь громким эхом в ушах, его слова.       Да еще и тот поцелуй… Черт! Вот зачем он про него подумал? Теперь совсем не сможет сосредоточиться на гонке! Опять будет это прокручивание секунды за секундой, медленно, а потом перемотка – и снова. Старая, заезженная пленка, в черно-белой вариации, по которой уже скользят помехи в виде «мишуры», пролегающей через весь экран сознания.       Вот Симон поворачивается к нему... в глазах странное выражение, которое Шипулину прочитать никак не удается. Грудь замирает на выдохе, все тело напряжено до предела. Вот резкий, но медленный в воспоминаниях Антона, шаг навстречу, теплая рука на шее, пальцы, крепко обхватившие запястье и губы… мягкие, податливые, такие соблазнительные, что голова пошла кругом.       Антон чертыхнулся про себя и еще сильнее начал отталкиваться палками, прибавляя ходом, опережая своих соперников, которые шли более медленно. Теперь Шипулин ехал за Яковом, который пока лидировал.       Российский спортсмен оглянулся на повороте и заметил в нескольких метрах позади Мартена, который не смотрел перед собой, а лишь сосредоточенно впивался палками в снег.       У Антона возникло странное чувство в груди. Словно… словно он изменял сейчас французу, даже просто думая о Симоне и его поцелуе. Ведь это все не должно было случиться! Шемпп был его хорошим другом, и Антон не мог воспринимать его иначе. Но все наложилось одно на другое. Сначала признание, которое сбило с толку и заставило поволноваться за их отношения, а также за друга, которому совсем не хотелось делать больно. Перед тем, как уйти, Симон остановился и внимательно посмотрел на Антона, затем улыбнулся и чуть пожал плечами, сказав лишь одну одну фразу, которая теперь превратилась в сознании россиянина в острую занозу: "Я сделаю все, что в моих силах!" И ведь сделает! Почему-то Шипулин был уверен, что характер у немецкого спортсмена под стать его собственному – упертый, настырный, прошибающий любые преграды на своем пути.       Потом этот злосчастный поцелуй, который намертво засел в сознании. Прочно, и не вытащишь, сколько усилий ни прилагай. Но больше Антона пугало то, что он бы ответил, не остановись Шемпп.       И, самое главное, что больше остального сводило с ума – голос Симона. Невозможный, пугающе дорогой, безумно желанный и такой… такой… спасительный. Антон не забыл, что именно благодаря ему он смог выкарабкаться из омута болезни и не чокнуться от той обволакивающей, страшной своим одиночеством пустоты. Именно его он слышал каждый день – его зов, его просьбы и угрозы. Шемпп разговаривал с ним, до хрипоты, до боли в горле. И это помогло.       Единственный лучик света во мраке, маленькая нить, за которую и уцепился больной. И это все – Симон. С тех пор, как Шипулин узнал его голос, его отношение к немцу изменилось. Поневоле, не из-за какой-то прихоти, Антон начал смотреть на него несколько иначе, чем прежде, хоть и не признавался самому себе в этом. Но сердце каждый раз замирало, стоило только услышать этот низкий, приятный голос.       Черт! Как же все сложно! Ну почему все должно было произойти именно сейчас, когда Антон уже так близок к своей цели? Ведь Мартен уже стал его – да, пусть только телом,– но как знать, не появись в жизни Шипулина Симон, то все могло сложиться и по-другому, так ведь?       Очередной рубеж. Они с Мартеном допустили по промаху и заехали на круг. Снова вместе, снова рядом. После штрафа француз на десять секунд отстал от Антона, поехав сначала рядом с парочкой других биатлонистов, но уже через километр рванул вперед, догнав россиянина.       Шипулин слегка дернулся, но скорости не сбавил. Как приклеенный, Мартен весь остаток пути проехал за ним, ни разу не постаравшись проехать вперед или наоборот, отстать, чтобы сэкономить силы.       Это и удивляло, и радовало Антона. Ему было приятно осознавать, что Фуркад едет рядом, что хоть на трассе, но вместе.       Последняя стойка разочаровала болельщиков, да и самих спортсменов: по два промаха и у Антона, и у Мартена, а Яков уже убегает, увозя за собой Хоффера и достаточно приличное отставание для всех преследователей.       Неразлучная парочка, как и в прошлый раз, убежала с кругов одновременно. Теперь осталось главное сражение – за бронзу. Антон хотел бы побороться за серебро, а то и за золото, но проигрывал он лидеру добрых тридцать секунд, а силы уже на исходе. Быстро кинув взгляд на огромный экран, стоящий на стадионе, мимо которого проезжают спортсмены, Шипулин заметил, что от второго места его отделяют пятнадцать секунд. Сможет ли? Хватит ли сил?       А Мартен уже дышит почти в самый затылок, заставляя ускоряться, подгоняя своим хриплым дыханием. Осталось всего несколько километров, и гонка закончится. Какой же будет результат? Сейчас они опять сражаются с Фуркадом, как и несколько раз до этого. Снова азарт, снова адреналин от соперничества, вновь приятное щекочущее чувство внутри, подбадривающее и открывающее второе дыхание.       Скорость увеличилась, а отставание сократилось, и вот он уже видит спину итальянца – тот едет гораздо медленнее. Догнать его не составит особого труда – серебро будет его!       Сосредоточившись на спине соперника, Шипулин кинул быстрый взгляд назад, просто для того, чтобы убедиться – Мартен все еще там, рядом; едет, словно приклеенный.       Возможно, после финиша им и удастся поговорить. Ведь с того самого дня в больнице они даже минуты не провели вместе, ни словом не обмолвились, не считая сегодняшних дежурных слов перед гонкой. Антон бы с удовольствием пообщался с этим «охотником» в несколько ином виде. Например, в горизонтальном. Вот тогда и посмотрел бы, кто из них охотник, а кто зверь.       Остался всего один поворот – итальянец позади, а Шипулин с Фуркадом мчатся к своим наградам. Будет ли борьба за второе место? Что предпримет Мартен в финишном створе? Из последних сил отталкиваясь палками, часто перебирая ногами, Антон, стиснув зубы, чуть ли не летел к финишной черте, за которой уже стоял счастливый Яков, с улыбкой на губах наблюдая за битвой двух титанов.       Мартен вышел с левой стороны, поравнявшись с Антоном. Едва заметная улыбочка тронула губы француза. И этот мимолетный жест настолько разозлил россиянина, что еще немного – и пар бы из ушей пошел. Но вместо этого – резкие толчки палками, длинные прокаты лыж и – второе место. Опередив француза на долю секунды, Шипулин взял такое заветное серебро.       — Молодец! — похвалил Фуркад, который стоял, согнувшись и стараясь отдышаться. — Не ожидал, что у тебя хватит сил.       — Я сам не ожидал, — честно признался Антон и, хлопнув бронзового призера по плечу, направился к своему месту возле раздевалок.       Счастье и гордость за самого себя переполняли мужчину, и он даже не пытался скрыть своей радости, улыбаясь всем подряд. Быстро надев свитер и теплую куртку со штанами, он обернулся, услышав знакомый голос — Фуркад шел мимо рядов скамеек и стоек с лыжами, пожимая руки спортсменам, которые также успели финишировать и сейчас ожидали церемонии награждения.       Дежурная, нагловатая улыбка Мартена, немного высокомерный взгляд, прямая спина – словно король, спустившийся к простому люду. Антону захотелось сплюнуть, но вовремя одумался. Ему ужасно не нравился такой Фуркад – сразу хотелось врезать по наглой, но такой симпатичной физиономии. Хотя… тут Шипулин вспомнил, что за него это уже сделал Симон, и тихо засмеялся.       — Радуешься? — раздалось над ухом, и Антон вздрогнул, оборачиваясь.       — Конечно! — с вызовом ответил россиянин, копируя высокомерный взгляд Мартена.       — Ну-ну, тише! — поднял руки в примирительном жесте француз. — Я на самом деле рад за тебя! Ты заслужил это!       — Спасибо, — ответил Шипулин, немного удивившись такой доброте со стороны человека, который не очень, мягко говоря, любил проигрывать.       И тут Мартен сделал то, чего никак не ожидал Антон – подошел и крепко обнял российского биатлониста. Горячее дыхание защекотало шею, а руки обвились вокруг талии, крепко сжав куртку, словно боясь, что сейчас Шипулин исчезнет, а это единственный способ его удержать.       — Я соскучился! — прошептал на ухо Антону француз. — Увидимся сегодня вечером!       И это был не вопрос, а утверждение. Отстранившись, Фуркад зашагал дальше по рядам. Объятия длились всего пару секунд, но Шипулину показалось, что гораздо дольше. Пожалуй, сегодняшний день удался на славу! А уж какой замечательный будет вечер!