«На все вопросы существуют ответы, но кто сказал, будто все ответы должны быть известны тебе?» Макс Фрай
В убежище храмовников Эмилия чувствовала себя так, словно ее вернули обратно в Круг. Во-первых, никто из представителей Ордена, кроме Дэриэна и Рикарда, не пытался с ней заговорить, что, в принципе, устраивало чародейку. Во-вторых, она была уверенна, что каждый ее шаг внимательно отслеживается людьми, которые то ли случайно, то ли специально оказывались с ней в одной комнате. Дэриэн увел пленного на допрос. Эмилия, Рикард и Корри остались сидеть в помещении, возле дверей которого образовалась охрана. Тревельен все пыталась понять, что это означает. Нолан не дает девушке возможность забыть, кто она, или показывает своим людям, что, с одной стороны, он доверяет ей, а с другой, не теряет бдительности? Эмилия с завистью покосилась на Рикарда и Корри, которые, не чувствуя никакой напряженности и не обращая внимания на людей возле входа, продолжали живо обсуждать текущее положение дел. — Приятно осознавать, что хоть кто-то в Оствике не в курсе того, кто мы, — укоризненно произнес ферелденец. — Брось, я открываю свой рот только когда знаю, что это будет правильным решением в данной ситуации, — гном скрестил руки на груди и продолжил. — Без содействия Бернарда неизвестно, чем бы вся эта заварушка окончилась. — А как же Рэя? Эмилия была нашим козырем во время драки с Лукасом, теперь уже все стороны знают, что на нашей стороне есть чародейка. — Значит, придется вам, парни, придумать новый козырь. Рэя ведь тоже не дура. Она была на разрушенном складе и тогда заподозрила, что обычная потасовка так бы не закончилась. Поэтому наемница начала прижимать к стенке Этьена. Пока бедолагу не разорвало пополам от выбора между верностью бывшему Ордену и преданностью сестричкам, в разговор вступил я и рассказал о ней, — Корри ткнул пальцем в сторону Эмилии. — Ладно, — вздохнул Рикард. — Что там с прочими наёмниками? — Рэя зря времени не теряет. Она выискивает выживших после облавы «Цепных псов» наёмников, а заодно и тех, у кого есть зуб на Митчелла. — И ей удается удержать их всех под своим началом? — Еще как, — хмыкнул гном. — Под вопросом только банда под предводительством «Хмурого Роджера». — Звучит как название таверны, — улыбнулся Рикард. — Это точно, — хмыкнул Корри. — Роджер стоит на перепутье, все пытается понять, кого ненавидит больше: «Цепных псов» или «Сестричек». — Если Митчелл уничтожил всю его банду, по-моему, ответ очевиден. — А Талса соблазнила его подружку-подельницу, вместе с которой Роджер основал банду, и убедила ту умыкнуть ценный товар и сорвать хорошую сделку. — Какие страсти! — хмыкнул Рикард. — Поверь мне, парень, таких историй там куча. Ты уже слишком большой, чтоб верить в то, что люди руководствуются лишь холодным расчетом при принятии решения, и личные обиды, чья-то гордость и другие чувства никоим образом не влияют на конечный итог. — А что Бернард? — Делает вид, что ничего не было, ведь гостям так спокойнее, — Корри махнул рукой. — Лучше скажи мне, как там банн. Я видел, как он подходил к вам на улице, предлагая своих людей в качестве дополнительной охраны для плененного Перси. — Бедолага уверен, что нашего отступника наняла леди Кристен (одна из его племянниц), чтобы банн под влиянием мага крови начал чудить, и, в итоге, его признали умалишенным и не способным управлять семейным имуществом. Я пытался объяснить Рэйберту, что Оствик и Тедас в целом крутятся не только вокруг его персоны и наследства, но, кажется, тщетно. Еще немного поболтав, Корри покинул убежище и отправился по делам Рэи. Вошедший в комнату Дэриэн велел Рикарду идти с ним на допрос. Так Эмилия осталась одна в компании молчаливых храмовников. «Совсем как в старые добрые времена», — саркастично подумала чародейка и решила действовать. — Ты куда? — спросил один из храмовников, когда Эмилия подошла к двери. — К Дэриэну и Рикарду. Они знают. Расплывчатая и ни о чем не говорящая фраза сработала. Кроме того, пока Эмилия пыталась найти помещение, где допрашивают пленного, чародейка не заметила, чтобы кто-то пытался проследить за ней. Это обнадеживало, хоть какая-то толика доверия у Нолана к Тревельен все же имелась. Поиски долго не продлились, дверь хлопнула, и навстречу Эмилии вышел Дэриэн. — Как допрос? — спросила девушка — Тщетно, — покачал головой уроженец Киркволла. — Есть идеи, как убедить его говорить? — Я бы предложил сломать ему что-то, чтобы ты его как следует полечила. Во время последней процедуры он точно захочет покаяться во всех грехах, которые когда-либо совершал. — Да пошел ты! — фыркнула Эмилия и тут же посерьезнела, увидев, что кулаки храмовника снова разбиты. — Вы избиваете его? — А ты как думала? — Я надеялась, что вы сможете разговорить его без насилия. — Нет, нет, нет, Тревельен, я знаю, что сейчас будет! — раздраженно и устало помотал головой мужчина. — Ты начнешь утверждать, что так нельзя, и что именно из-за такого бескомпромиссного подхода к магам и началась война. Я скажу, что наш пленный развлекался, играя с разумами других людей, используя при этом опасный артефакт, и неизвестно чем бы закончились его забавы, не схвати мы его тогда у Бернарда. Мы с тобой начнем спорить о конкретной ситуации, а в итоге закончим извечными проблемами магов и храмовников. — Поэтому ты предлагаешь мне закрыть глаза и уши на то, что происходит сейчас за той дверью, — Эмилия кивнула в сторону предполагаемой камеры. — Послушай, я знаю, что когда участвуешь лично в чьей-то поимке, то чувствуешь ответственность за происходящее, и тебе хочется довести дело до конца. Но не в этом случае. Сейчас тебе действительно лучше уйти отсюда подальше и не думать о происходящем. Эмилия ничего не ответила, и Дэриэн решил перевести разговор в другое русло. — Еще одно, — произнес он, окинув взглядом коридор и убедившись, что они одни, — Я бы хотел извиниться перед тобой за тот пошлый разговор в хранилище. Ты права, я местами перегнул палку. — Приносишь извинения, когда никто не слышит? — Я хотел показать тебе, что умею признавать, когда был не прав. — Я заметила это еще в вечер нашей первой вылазки, — Эмилия позволила краешкам ее губ слегка приподняться. Дэриэн отвел глаза, подумав о чем-то своем. Кажется, напряжение в воздухе немного ослабло. Тревельен воспользовалась этим. Она внезапно обогнула храмовника, прежде чем тот успел среагировать и быстрым шагом, почти бегом бросилась к двери. Та раскрылась, не оказав сопротивления. Пленный сидел на стуле, над ним возвышался Рикард. — Что ты здесь делаешь? — недовольно спросил ферелденец, когда увидел, что вместо другого храмовника в комнате оказалась чародейка. Эмилия проигнорировала возмущенный вопрос и приблизилась к Перси. На его лице сохранилось не так много мест, где не было бы синяка или ссадины. Кровь текла из разбитого носа. Алые полосы тянулись до подбородка, чтобы затем капельками упасть на грязные остатки рубахи. — Тебе лучше покинуть это помещение, — произнес Рикард. В очередной раз проигнорировав слова храмовника, Эмилия нашла первую попавшуюся под руки тряпку и принялась стирать кровь с подбородка отступника. Как только девушка закончила, Рикард снова предпринял попытку выдворить ее: — Теперь тебе нужно уйти. — Почему же. Пусть видит, кому она на самом деле помогает, — Перси ухмыльнулся, затем, скорчившись от боли, наклонил голову в сторону и сплюнул на пол кровь, кажется вместе с зубом. Кровавый сгусток приземлился возле сапога Эмилии. Чародейка вспомнила, как оказалась точно в такой же ситуации после поимки на территории храмовников. Если нет никакой возможности сбежать, остается держаться за гордость. Именно это и заставило тогда чародейку плюнуть Рикарду в лицо. Раз Эмилия на стороне храмовников, значит, в глазах Перси она тоже превращалась в его мучительницу. Несмотря на недовольство отступника и Рикарда, чародейка решила все же завершить дело с осмотром. Взгляд задержался на груди Перси, точнее на том месте, где раньше висел кулон. — Чтобы творить заклятия, ты использовал только свою кровь? — Эмилию беспокоил этот вопрос с того момента, как артефакт оказался в ее руке. — Как видишь, я развлекался и сполна платил за это, — Перси замолк, потом все же решил продолжить, ведь разговор с чародейкой-предательницей давал передышку между избиениями. — Приходилось потом залечивать раны, чтобы находящиеся вокруг меня люди ничего не заметили. Чужую кровь я не использовал. Никогда. Впрочем, имеет ли это хоть какое-то значение для кого-то из присутствующих? — Имеет, — произнесла чародейка. — Эмилия, — на этот раз голос принадлежал Дэриэну. — Покинь эту комнату. — Его раны от артефакта нужно обработать, судя по виду, они могли загноиться. — Им насрать на это, — хмыкнул пленный. — Эмилия, не заставляй меня повторять дважды, — ледяным голосом продолжил Дэриэн. — Я покину комнату, как только его полечу, — чародейка попробовала поднести руку к груди пленного, но на полпути ее запястье перехватил Дэриэн. — Я отдал тебе приказ. — Им неудобно, красотка, — произнес Перси. — Ты бы послушалась их. А то невзначай можешь оказаться рядом со мной на втором стуле. Ведь у храмовников память коротка, когда дело касается помощи мага. Девушке ничего не оставалось, как подчиниться и покинуть помещение.***
Несколько десятков минут спустя Эмилия аккуратно подняла засов на двери. Время, что она выждала, показалось ей без малого вечностью. Больше всего она опасалась охраны у двери, но, по всей видимости, храмовники тоже ощущали себя в своем убежище будто в Круге - безнаказанно и беспечно. Конечно, куда мог деться запертый снаружи избитый пленник?.. Когда ржавый штырь издал негромкий звук, ее сердце дрогнуло. Чародейка быстро приоткрыла дверь и прошмыгнула внутрь, затем также шустро она сократила расстояние между входом и сидящим на стуле пленным. Мужчина, не произнося ни слова, внимательно следил за ее движениями. «Хоть не проклинает. Уже хорошо», — подумала Эмилия. Чародейка сняла с пояса флягу и поднесла ко рту пленного, аккуратно наклонив ее и через несколько секунд подняв. — Лучше пить небольшими глотками, — негромко произнесла девушка, — теперь мне нужно заняться твоими синяками. Надеюсь, переломов у тебя нет. Перси покачал головой. — Вот и хорошо. Предупреждаю, будет очень неприятно. Потерпи. Перси скептически посмотрел на свою целительницу, всем своим видом показывая, что после пережитых побоев лечением его не напугать. Впрочем, уверенная физиономия быстро сменилась скорченной миной, когда магия чародейки соприкоснулась с царапинами на на груди. — А ты права, лечение действительно болезненно, — фыркнул пленник. — Никогда я еще с таким не сталкивался. Да, у тебя талант совмещать помощь с пыткой! — Всегда пожалуйста, — огрызнулась Эмилия. — Ладно, красотка, я понял, для тебя это болезненная тема, — очевидно, это была попытка извиниться. — Надо привести в порядок твое лицо, — продолжила чародейка. — Подожди. Ну, сведешь ты синяки и ссадины, а утром храмовники увидят мое лицо и сразу поймут, что к чему. — По-видимому, да, — скрипнув зубами, согласилась Тревельен. — Я не подумала об этом. — У тебя будут проблемы, — покачал головой Перси и продолжил, — Все никак не пойму, почему ты помогаешь этим храмовникам? Почему они не в доспехах, а ты не в чародейской мантии? Да и притащили меня явно не в Круг. Незаконность всего того, что здесь происходит, так и прет из-за всех щелей. — Это не твоя забота. Эмилия принялась внимательно рассматривать пленного, где еще кроме лица, она могла убрать синяки или царапины. На этот раз в конце процедуры мужчина даже поблагодарил ее. — Так все-таки, почему ты помогаешь им? — не сдавался Перси. — У меня не было выбора. — Они пригрозили тебе усмирением? Поэтому ты так рьяно ловишь тех, кто борется за твою свободу? — Кто ты такой, чтобы обвинять меня в аморальности! — возмутилась Эмилия. - Ты сам баловался с магией крови, ради бесплатного секса и карточных игр. — Я что, грабил бедных?! Нет, я связался с вельможей, который, имея власть и состояние, бредил о другой жизни. Банн хотел почувствовать себя особенным, и я кормил его фантазиями и россказнями, получая за это вознаграждение. Разве не этим зарабатывают себе на кусок хлеба барды и писатели? А что касается борделя - да, я не платил за услуги, и ни сколько об этом не сожалею. Уверен, наведывающиеся туда храмовники сполна возмещали убытки. Я просто хотел вдоволь повеселился напоследок, но не ставил себе цель кому-то навредить. — Повеселиться перед чем? — спросила Эмилия. — Послушай меня, скоро все изменится, храмовники потеряют власть в этом городе. — Ну да, очередная кучка отступников, которая хочет поменять мир и бросить вызов Ордену! — фыркнула чародейка. — Только вот закончится это тем, что всех вас храмовники либо убьют, либо усмирят. А потом рыцари возьмутся за ужесточение правил в Круге, таким образом, ваша борьба за свободу магов только ухудшит наше положение. — Это только кажется, что дисциплинированные рыцари Ордена непобедимы. В Киркволле хватило всего одного мага, для того чтобы начать восстание. — Поэтому вы зоветесь «клинками справедливости»? В честь того одержимого чародея? — спросила Эмилия. — Название выбирал не я, — ухмыльнулся Перси. — А что еще твои храмовнички говорят о нас? — Что вы — беспринципные сволочи. — К сожалению, это правда, — на удивление Эмилии согласился пленный. - Поэтому я хотел удрать из города до начала всего этого кошмара. — Ты предал своих? — изумленно переспросила чародейка. — Ха, тоже самое можно сказать и о тебе, красотка! — фыркнул Перси. — Когда я ввязывался во все это, то понятие не имел, как далеко зайдут «клинки справедливости», чтобы заполучить этот город. Думаешь, эту висюльку для промывки мозгов мне выдали просто так? — Судя потому, что ты вытворял… — начала чародейка, но отступник снова перебил ее. — Послушай, я еще раз повторяю — эти маги опасны, и когда они дорвутся до власти, то не пощадят ни храмовников, ни всех тех, кто им помогал. Включая таких как ты, у которых не было выбора. — Я все еще не верю, что какая-то группа отступников может представлять серьезную угрозу для Ордена. — А зря. Потому что на твоем месте, я бы убирался из города, пока есть возможность. — Я — чародейка Круга, а не отступница, — покачала головой Эмилия. — К тому же ты, наверное, забыл о том, что в этом здании дежурят храмовники. — Чтобы сражаться с рыцарями, необязательно направлять заклинания непосредственно на храмовников. Мы можем, что-нибудь обрушить на них или попытаться задержать их как-то по-другому. — И что потом? — Я знаю, как прятаться в городе. Благодаря знакомству с банном и трюкам с артефактом у меня есть денежки на черный день и связи в Оствике. Сейчас тебе нужно всего лишь развязать мои веревки, и мы вместе придумаем, как выбраться из этого места. — Ну и отчаянный же ты тип! — подметила Эмилия. — А что мне остается?! Я — маг крови, а значит, моя учесть предрешена. — Ты можешь сотрудничать с храмовниками. — Ты наивная дура, если думаешь, что это хоть как-то спасет меня от усмирения! — рявкнул пленный. — Нет, уж я лучше сдохну, пытаясь удрать отсюда, чем позволю превратить себя в тупое бездушное пугало. И если ты надеешься, что за твои старания в итоге рыцари погладят тебя по головке, то ты сильно ошибаешься. Тем более, если храмовники действуют здесь незаконно, то чародейка-свидетельница им точно не нужна! Пораскинь мозгами, красотка, пока мы остаемся послушными овцами, нас ожидает их же участь. — И ты предлагаешь вот так взять и удрать. — Вместе у нас есть какой-то шанс. — Мне пора, — разочаровано покачала головой Эмилия. — Не уходи, — произнес Перси, в этот раз в его голосе отчетливо слышались нотки отчаяния. — Я итак уже задержалась, ты хоть понимаешь, что этот разговор с тобой здесь грозит мне крупными неприятностями, — чародейка подумала и продолжила: — Можешь назвать меня дурой еще раз, но я дала храмовникам свое слово и намереваюсь его сдержать. — Честность и принципиальность, как похвально. С такими качествами, красотка, надо было тебя в рыцарские доспехи запихать, уж чести в тебе побольше, чем у этих извергов. — Смейся, смейся. У меня действительно не было выбора. Я оказалась здесь, вне Круга, не случайно. В результате постоянно приходится доказывать им свою полезность, — Эмилия решила и добавила: — И мне кажется, что они даже начали мне доверять. А ты предлагаешь взять и разрушить все те мосты, что я возвела. — Храмовникам годами вдалбливают то, что мы — нелюди. Почему ты думаешь, что несколько твоих поступков могут перкрыть все то, что заучивалось ими десятилетиями? Взгляни правде в глаза, ты оказалась между двух огней. Ни храмовники, ни маги, которые придут к власти, тебя не пощадят. — Создатель, сколько же я здесь проболтала с тобой! Мне нужно уходить, — печально усмехнулась Эмилия. — А то навлеку на себя их гнев раньше положенного срока. -Ты залечила следы от артефакта. За ночь ранки бы не затянулись так быстро и бесследно, — заметил Перси. — Храмовники это заметят и сразу поймут, чьи милосердные руки меня исцелили. — Наверное, — не стала возражать Эмилия. — Я действительно хочу помочь тебе. Понимаю, что на фоне борделей и карточных заведений мою персону сложно представить надежной, но, несмотря на все мои недостатки, неблагодарной скотиной я никогда не был. Поэтому развяжи веревки, и, я клянусь тебе, до тебя храмовники доберутся, лишь перешагнув через мой труп. Эмилия мысленно пропустила тот момент, когда, вместо того, чтобы оказаться возле двери, она снова приблизилась к пленному. Ее рука потянулась к веревкам прежде, чем скептический разум успел отреагировать. — Я… — пальцы чародейки застыли над узлом. — Это безумие! — Умоляю тебя, не губи нас обоих. Лицо Эмилии приблизилось к пленнику, настолько чтобы он смог разглядеть в ее глазах всю боль, которую чародейка испытала приняв это решение. — Прости, я не могу. Дверь распахнулась. — Вы все никак не наворкуетесь! — фраза Дэриэна была брошена настолько резко, что на ум приходило сравнение с хлыстом, который внезапно рассек пространство. — Что-то похожее когда-то мы уже проходили. Чародейка отскочила от пленного и воззрилась на храмовника. Пожалуй, сейчас его холодный и одновременно взбешенный взгляд пугал не меньше внушительности Нолана. — Я всего лишь принесла ему попить. — Да неужели, а я заметил, как твои руки пыталась расправиться с узлами на веревках. — Тебе показалось, — продолжала гнуть свое чародейка, — я пыталась обработать его раны, которые могли загноиться, только и всего. — А кто приказал тебе явиться сюда и заниматься лечением? — спросил Рикард. Вид разозленного Дэриэна настолько отвлек чародейку от всего происходящего, что она не заметила, как в помещение проник ферелденец. Эмилия сделала еще несколько шагов от пленного, словно ее вина могла измеряться в расстоянии до связанного Перси. — Я прошу прощения, больше этого не повториться, — стараясь ни с кем не встречаться взглядом, чародейка уверенной походкой устремилась к выходу, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Когда от двери ее отделяло всего несколько шагов, Рикард внезапно схватил Тревельен за руку. Хватило нескольких секунд, чтобы скрутить и обездвижить чародейку. В итоге девушка с заломленными за спину руками, и запястьями которые железной хваткой держал ферелденец, стоявший у нее за спиной, предстала перед Дэриэном. — Это совсем не обязательно, — произнесла Эмилия. — Мне больно. — Ты пыталась помочь отступнику сбежать, по-моему, это очень даже логично, — сказал белобрысый, сократив расстояние между ними. — Нет, все было не так! Я хотела только ослабить веревки, они натерли руки пленного до крови. — Ну, да ослабить настолько, чтобы освободить его. Глупейшего объяснения я еще не слышал! — Это правда! — выкрикнул Перси. — Я помогала вам достаточно долго, чтобы вы могли мне доверять, — продолжила Эмилия. — Я говорил, что этим все и закончится, красотка, — печально прокомментировал пленник. — Это была ошибка, — не сдавалась девушка. — Она не может перечеркнуть все то, что я сделала для вас. — А я думаю, что ты просто усыпила нашу бдительность, чтобы затем предать, — безапелляционно заявил Дэриэн. — Нет. — Отпусти ее, она не виновата! — крикнул Перси, пытаясь хоть как-то отвлечь внимание уроженца Киркволла от чародейки. — Хочешь услышать правду? Так вот, я уговаривал ее отпустить меня, но она не согласилась из-за того, что дала вам слово. — Не тяни уже, скажи, что со мной будет? — спросила девушка, голосом полного смирения. — А ты как думаешь, — холодно произнес храмовник. — Подожди… ты же не собираешься… — Уведи ее, — приказал уроженец Киркволла. — Займусь ею, как только закончу с нашим сердцеедом. — Нет, прошу вас. Я помогала вам! — Эмилия сделала попытку вырваться, но ничего не получилось, Рикард крепко держал ее за руки, он же позорно выволок девушку из помещения. Пока ферелденец тянул ее по коридору, Эмилия издала еще несколько возгласов. Рикард же выпустил ее руки, лишь когда втолкнул в комнату. Храмовник плотно закрыл дверь, а чародейка принялась потирать запястья. — Дай посмотрю, — мужчина взял ее руку. — Зачем тебе это, ты можешь исцелить мои синяки? — фыркнула Эмилия. — Прости. Я не хотел причинять тебе боль. Перси должен был безоговорочно поверить в происходящее, — большой палец храмовника бережно прошелся по коже совсем рядом с местами, где остались покрасневшие следы. Странный жест. Видимо Рикард посчитал также и быстро убрал свою руку. — Эмилия, я знаю, что ты чувствуешь себя мерзко от того, что тебе приходится играть эту роль. Но, посуди сама, в противном случае нам пришлось бы прибегнуть к еще большему насилию по отношению к пленному. Если он расколется, думая, что этим облегчит твою участь, значит, ты сумела разбудить в этом человеке нечто хорошее. — Приговор от этого не смягчится, его ведь все равно усмирят, — чародейка сама до конца не поняла, был это вопрос или констатация факта. — Ты слышала его слова о «клинках справедливости» и о том, что они собираются учинить в Оствике. Твоя сегодняшняя ложь может спасти множество жизней в будущем. — Неужели я качусь к тому, что цель оправдывает средства, — грустно усмехнулась Эмилия. Желание остаться одной или как минимум прекратить этот разговор плотно засело в душе чародейки. — Легко выполнять свой долг, когда ничего не мешает, и выбор очевиден, — продолжил Рикард, — Нолан произнес бы нечто в таком духе, будь он сейчас здесь. Если ферелденец пытался успокоить девушку, то добился совсем противоположного эффекта, упоминание рыцаря-капитана только разозлило собеседницу. Размышлять о долге и чести, чтобы затем пойти в камеру и пытать пленника. Как же это в духе Ордена! Эмилия дернула головой, словно усталый человек, который пытается отогнать сон. Некое подобие приятельских отношений между чародейкой и этими двумя храмовниками ослепили ее, заставили расслабиться и забыть о том, кто они на самом деле. — Рикард, прекрати, — не выдержала Эмилия после очередной реплики ферелденца, — сейчас твои слова не успокаивают, а действуют на нервы. Я хочу побыть одна. — Ты знаешь, что это невозможно. — Тогда позови сюда своих собратьев, я бы предпочла общество молчаливых наблюдателей. — Я здесь не для того, чтобы следовать твоим капризам, — успокаивающие нотки в голосе мужчины тут же сменились на рассерженные. — Ну, да я же на самом деле пленница. — Не мели чушь! Еще ни разу Нолан не доверился ни одному магу, как тебе. — Какая честь! — фыркнула чародейка. — Может Перси был не так уж неправ касательно моей роли. — Что ты несешь! — Рикард повысил голос. — Ради побега он был готов дергать за все ниточки и клясться тебе в чем угодно. Да и как ты себе это представляла? Что пленный расскажет все добровольно? Тебе уже не раз говорили, что если храмовники прибегают к жестким мерам, то не потому, что нам это нравится. — Если ты думаешь, что поступаешь правильно, тогда к чему весь этот дурацкий разговор? — Эмилия скрестила руки на груди. — Может, ты до конца не уверен в правильности своих поступков, и тебе нужно мое одобрение или прощение. — Я пытаюсь помочь тебе разобраться. Потому, что в Круге все сводилось к тому, что соблюдаешь правило — хорошо, не соблюдаешь — плохо. В реальной жизни все намного сложнее. — Я помню твои слова на балу о том, что во время моих пыток вы с Дэриэном зашли бы так далеко, насколько бы этого потребовал от вас долг. — И чего ты хочешь теперь, чтобы я повторил эту фразу? А ты домыслила еще то, что нам бы понравилось замучить тебя до смерти! — храмовник отошел от нее и направился к двери. — Пришлю к тебе охрану, ведь молчаливые садисты лучше одного болтливого! Теперь Эмилия не на шутку задела Рикарда. Чувство, которое толкнуло Тревельен к этому конфликту, начало отступать, уступая другому. Если первое хотело и дальше обвинять рыцарей в лицемерии, то второе твердило, что она успела узнать этих храмовников как живых людей, которые были далеки от того образа, который годами навязывало ей окружение. Почему, стоило пленному задать несколько вопросов, Эмилия тут же вернулась к привычному образу храмовников-садистов и магов-жертв? Всего пара слов - и она отвергла все то, что узнала об этих рыцарях за время их совместных приключений, в пользу чего? Силы привычки? И это - та Эмилия, которая всегда считала себя слишком последовательной, чтобы впадать в крайности. Выходит, даже зная об исключениях, люди все равно стремятся обобщать, и возвращаются к старому и привычному образу мыслей. Ведь так гораздо проще, чем искать истину. Эмилия остановила ферелденца, прежде чем тот успел дернуть за ручку двери. Мужчина обернулся, в его зеленых глазах все еще таился сердитый осадок от их разговора. Банальное «прости» ни как не могло описать всю ту бурю эмоций и умозаключений, которые пронеслись в голове у чародейки. Тревельен, не будучи сильной в душевных разговорах, даже не знала с чего начать. Неожиданно для себя Эмилия попросту уткнулась в грудь мужчины и положила свою голову ему на плечо. Чародейка с детства ненавидела всякого рода сюсюканья. Даже с Элизабет, с которой они были близки, они никогда не лезли с визгом целоваться в обе щеки и не стремились задушить друг друга в объятиях. С Лореем и подавно. Сейчас это был жест прощения и понимания. Эмилия ощутила тепло, от которого не хотелось отходить также сильно, как покидать теплое одеяло при сильном холоде. Рикард не стал отстраняться от нее, за что Тревельен была безмерно благодарна. В какой-то момент, девушка почувствовала успокаивающее поглаживание по голове. Ее извинения приняты. Более того, Эмилии начало казаться, что она слышит ритмичный и негромкий стук его сердца. Ни чародейка, ни храмовник не желали прерывать это затянувшееся извинение. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем мужчина отстранился от нее. Его рука по привычке устремилась к переносице. На этот раз Рикард даже не пытался сделать вид, что все нормально, да и боль держала его дольше обычного. «Все хуже и хуже», — подумала Эмилия, жалея, что ничем не может ему помочь. Дверь внезапно распахнулась на пороге застыл взволнованный Дэриэн: — Он все рассказал.