— Вы еще не устали говорить загадками? — От чего я действительно устал, так это от необходимости говорить отгадками! Макс Фрай «Тень Гугимагона»
— Можешь подползти поближе к решетке, чтобы я не орал на все подземелье, — произнес Рикард. — Зачем? — спросил Лорей. — Затем, что мы планируем бежать отсюда, и лишняя помощь нам не помещает. — С чего ты решил, что я буду вам помогать? — А как ты вообще сюда попал? — поинтересовался Рикард. Лорей молчал. — Неужели ты не хочешь сбежать из камеры? — продолжил рыжеволосый ферелденец. — Видишь, я сейчас слегка не в том состоянии, чтобы прорываться куда-либо. Здесь меня кормят, а учитывая, сколько лекарь возился со мной, не думаю, что все ради того, чтобы потом прикончить. Всяко лучше, чем ожидать усмирения! — Тебя не усмирят, Лорей, — Рикард тяжело вздохнул. Кажется, ферелденец на какое-то время позабыл, что многие чародеи Круга недолюбливают храмовников. Эльф же, судя по всему, считал, что подчиненные Нолана — садисты, ищущие любую возможность навредить ему. По правде говоря, Рикард и Дэриэн тоже были не высокого мнения о Лорее: остроухий проныра, с уличными замашками, водивший дружбу со слугами в Круге и поэтому слишком хорошо осведомленный о делах, которых ему знать не положено, а еще - любивший нарушить то или иное правило или начать подначивать храмовников (особенно сторонников Нолана), чтобы в итоге выставить их дураками. Такое поведение эльфа наталкивало мысли рыцарей Ордена на то, что мелкий засранец вечно что-то замышляет. «Но ведь Эмилию мы тоже считали высокомерной ханжой-всезнайкой», — вспомнил Рикард. А на деле Тревельен оказалась совсем не такой. Несколько часов назад эта женщина ринулась на толпу демонов, чтобы спасти его задницу. Ферелденец не был уверен, что любой другой храмовник из Ордена поступил бы также ради него. «А ведь я даже не поблагодарил ее», — раздосадовано подумал Рикард. — «Хм, интересно, как отреагирует эльф на наше с ней сотрудничество?» — Слушай, Тревельен нам помогает. — Зачем Эмилии помогать любимчикам Нолана? Зная Рыцаря-Капитана, это означает, что она сидит в камере Круга, а вы выбиваете из нее информацию или признания в каких-либо проступках, которые Эмилия, скорее всего, не совершала, — продолжал упорствовать Лорей. — Ты ненавидишь Нолана, но именно он спас твою подругу. С твоим исчезновением все запуталось. Эмилия обратилась за помощью к Алану, который нечаянно подставил объект своего обожания, думая, что помогает. Чародейка была от этого не в восторге, они поругались и парень напал на нее. — Напал? — удивился эльф. — Да. И именно Нолан стащил его с твоей подруги. Так и началось наше с ней сотрудничество. Послушай, Лорей, Рыцарь-Капитан не пытается захватить власть в Круге, наоборот, мы хотим поймать тех, кто мутит воду. — Почему меня должна волновать судьба Круга? — огрызнулся Лорей. — Хорошо, на Круг тебе наплевать, но в этом здании сейчас находится Эмилия, которая в данный момент прикидывается жертвой, чтобы выудить информацию. Тебе ведь не все равно, что с ней будет, — эльф молчал, Рикард устало вздохнул, но не сдался. — Чародейка добровольно нам помогает, и мы не обращаемся с ней, как с пленной. Я научил ее играть в карты, Эмилия рассказала мне, что отец в их семействе запрещал им азартные игры, так как считал это глупой тратой времени. И ты пару раз пытался ее научить этому. — Пытками можно достать любую информацию, даже очень личную, — уже менее уверенно и агрессивно отрезал Лорей. — Расспрашивать человека о его опыте в карточных играх во время пыток. Охренеть какая важная информация! — не выдержал Дэриэн. — И каков же у вас план? — поинтересовался эльф, уже готовясь изливать очередную порцию скептицизма на каждую идею, предложенную храмовниками. — Для начала, как ты попал сюда? — спросил Рикард. Эльф слегка опешил от смены темы разговора и, вместо ядовитых комментариев, начал рассказывать свою историю: — На территории храмовников мы с Эмилией разделились. Я успел вырваться вперед, а она — нет. Из-за патрулей мне пришлось петлять по коридорам. Первоначальный план состоял в том, чтобы найти улики против Нолана, а потом рвануть к дверям, ведущим в крыло магов. На выходе должны были дежурить люди Рыцаря-командора Велдона, которым мы бы сдались. — Откуда вы знали куда бежать? — спросил рыжеволосый. — Алан нарисовал нам с Эмилией карту, — ответил Лорей и продолжил. — До дверей я так и не добежал — наткнулся на патруль. Храмовники схватили меня. Один из них нашел флягу с лириумом, после чего меня потащили в подземелье. Я смиренно топал со своими конвоирами, пока не начал замечать, что идем мы слишком долго. По дороге мы не встретили ни одного храмовника, дежурившего возле дверей или совершавшего обход. Я, конечно, понимаю, что тюрьма и подземелье должны наводить уныние на будущих заключенных, но они не должны быть запущены. А мое окружение так и кричало о том, что его не чинили и не убирали минимум несколько лет. Уличные инстинкты велели мне срочно что-то предпринять. В некоторые полуосыпавшиеся стены достаточно было ударить магией, чтобы камни полетели в разные стороны и задержали преследователей. Я начал действовать. Мне удалось вырваться, еще и забрать с пояса одного из конвоиров ту самую флягу с лириумом. Первая магическая атака была не слишком удачна. Заклятие чуть потрепало стену, пара камней осыпалась, а самый шустрый храмовник развеял мое заклятие. Тогда я бросился бежать. Они преследовали меня. Я хотел повторить трюк со стеной, и для этого хлебнул из фляги. — Ты хлебнул лириум для храмовников? — уточнил Рикард. — Да, знаю, ваши порции более концентрированы. Я подумал, что маленький глоток не сильно повредит мне и поможет восстановить магические силы, — продолжил Лорей. — Как ни странно, но это сработало, я сумел задержать своих преследователей и убежать. Петлял, пока ноги не начали отказывать от усталости. Дальше мне нужно было найти выход и не угодить в лапы тех же самых конвоиров. Некоторое время я бродил по коридорам, наивно полагая, что хорошо запомнил путь, а потом началось.… Когда-то мне приходилось травиться уличными пирожками с крысятиной. Тогда мои внутренности словно закручивало в тугой узел и хотелось лежать на земле, согнувшись в три погибели, чтобы острая боль в животе прошла. Но даже это не шло ни в какое сравнение с тем, что я ощутил в том подземелье. Казалось, что все мои внутренности бросили на жаровню и облили маслом, и они запылали в огне. Я повалился на пол и мечтал лишь о том, чтобы отключиться, и боль прекратилась. Помню, что не мог двигаться, давился собственными слюнями, а пальцы беспомощно скребли пыльные камни на полу. Очнулся я уже в этой камере на матрасе. Каждый день ко мне несколько раз приходил человек, осматривал, давал какие-то зелья и спрашивал о самочувствии. Создатель, меня даже кормили с ложечки, как младенца. Так продолжалось достаточно долго, потом я, наконец, смог самостоятельно опереться о соломенную подушку и принимать пищу в таком положении. Вот тогда-то ко мне зашел человек в капюшоне и заговорил со мной. — И что же он рассказал тебе? — спросил Рикард, после драматической паузы Лорея. — Всякую пропагандистскую чушь, что мы на одной стороне, что магов угнетают, храмовники — козлы, что я и сам знаю, и далее в том же духе. И еще он заверял меня, что он мой друг, и мне не причинят здесь вреда, если я сам не полезу, куда не надо. — И ты ему поверил? — спросил Дэриэн. — Я вырос на улице, там люди глядя в глаза могут убеждать, что они твои друзья и не причинят вреда, а в следующей же подворотне — ограбить, подрезать или отодрать тебя. — Ты не поверил своему благодетелю и в то же время не делал попыток сбежать, — заметил Дэриэн. — Ну, предпринял бы я попытку, загнулся бы по дороге и не смог отбиться от преследователей. Тогда меня притащили бы обратно, заковав в кандалы, или прикончили, выяснив, что я не горю идеей помогать им, — фыркнул Лорей. — А как сейчас ты себя чувствуешь? — спросил Рикард. — Ну, колдовать и бегать я, пожалуй, смогу. Когда мои стражники отходят, я немного тренируюсь, а в их присутствии соблюдаю полупостельный режим, — Лорей улыбнулся, глядя на соломенный матрас и подушку на полу. — Значит, ты отравился, глотнув зелья из фляги, — задумчиво произнес Рикард и посмотрел на Дэриэна. — Линтон — храмовник, промышлявший контрабандой, которого нашли мертвым. Мы думали, что его умышленно отравили, но что, если это была случайность? Лукас продал ему лириум, не подозревая, что в нем был яд. Что если план «Клинков справедливости» состоял в том, чтобы нам с боем достался отравленный лириум? — А когда Нолан решит, что пришло время, он соберет всех своих храмовников и велит им выпить его перед боем, — закончил Дэриэн, — Нужно выбираться отсюда как можно быстрее и предупредить их.***
Эмилия застыла возле длинного стола с полудюжиной стульев. — Выбирай, какой тебе нравится, тащить его никуда не нужно, просто садись за стол, — улыбнувшись, произнес советник Томаса Уэдлера. Чародейка не поняла шутки, но послушно села. Советник поставил перед ней бокал с вином, а сам уселся напротив. Он поднес бокал к губам, пару мгновений наслаждался вкусом напитка и лишь затем посмотрел на свою собеседницу. — Отличный вкус, попробуй. — Спасибо за гостеприимство, но мне сейчас не хочется вина, — слишком важные цели стояли перед Эмилией, чтобы позволять кому-то себя спаивать. Тревельен отдавала себе отчет, что с Перси ей повезло, тот хотел быть пойманным, поэтому вел себя как беспечный дурень, а где-то неподалеку всегда находились Дэриэн и Рикард, которые готовы были в любой момент ворваться в комнату и скрутить мага в бараний рог. Сейчас на кону было все. Этот человек, строящий из себя заботливого родственника, стоял за всем происходящим, и, по иронии судьбы, вывести на чистую воду его должна была та, кто меньше всего подходил на эту роль. Эмилия наблюдала за Рикардом и Дэриэном, как уверенно они вели переговоры с наемниками и прочими сомнительными личностями, которые то и дело встречались им на пути. Дэриэн не раз допрашивал пленных, и он же дал Тревельен несколько советов по этому поводу. А сейчас все вылетело из головы. Осталось только ощущение нелепости происходящего, точно такое же, как в день, когда новоиспеченную старшую чародейку, проводящую большинство времени за исследованиями, отправили на переговоры с пленным. Эмилия подумала, что ее отец никогда не стал бы поддерживать мятежных магов. Нолан был лишь отчасти прав, когда утверждал, что семья Тревельен замешана в этом. Просто он не подумал о будущем родственнике. — Алкоголь не лучший спутник пустого желудка, ты, наверное, голодна. Я прикажу слугам, чтобы они принесли что-нибудь, — произнес советник, словно извиняясь, что не подумал об этом. — Не надо. Я просто хочу знать, что произошло. Почему меня забрали из Круга и втянули во все это, — Эмилия опустила глаза на столешницу, а затем посмотрела на Уэдлера. — Как вы обнаружили то место? — Недалеко находятся и мои складские помещения. Управляющий сообщил мне, что несколько дней там творится что-то подозрительное. — И вы решили проверить все сами, не сообщив страже? — У меня достаточно людей, а страже и так есть чем заниматься. Я был уверен, что там небольшая группа бандитов, с которыми справятся мои бойцы и передадут их страже. — Это очень рискованно, — покачала головой чародейка. — Да, вы правы, — кивнул Томас. — Но тогда вы ведь не сидели бы сейчас здесь. Эмилия, раз уж мы скоро станем родственниками, может, наконец, перейдем на «ты»? — Что будет со мной? — Ты все расскажешь, а я подумаю, как лучше написать об этом Первому чародею. Но мне нужно знать все подробности. Эмилия, я все пойму, даже если ты сбежала из Круга, мы вместе придумаем, как и что случилось. Я на твоей стороне и не дам тебя в обиду. Просто будь со мной честна, — советник смотрел прямо ей в глаза. — Началось все с того, что все узнали о том, что Рыцарь-Капитан и его люди уехали из Оствика. — Предчувствуя вопрос, Эмилия быстро добавила. — Нолана все боятся, поэтому, если он уезжает, маги в Круге могут вздохнуть спокойно. Как-то я забрела к одному из хранилищ, там редко бывают люди, и увидела Рыцаря-Капитана и его человека. — Вам в Круге разрешают гулять по каким-то заброшенным хранилищам? — спросил Уэдлер. «Лучше смешивать вранье с правдой», — зазвучал голос Дэриэна в голове у чародейки. — Это не заброшенное место, — покачала головой Эмилия. — У меня был ученик — Гэвин, он погиб на Истязаниях совсем недавно у меня на глазах… — Это зверский ритуал, судя по тому, что я слышал. — Покачал головой Уэдлер — Мне жаль. — Многим храмовникам обычно наплевать на смерть мага. Но одному молодому рыцарю, Алану, было не все равно, он сказал, что вещи чародеев отдают членам семьи, или же относят в хранилище, где они годами покрываются пылью. Храмовник сам относил вещи моего ученика, поэтому мог бы мне их показать, чтобы я сохранила какой-то предмет как… — Эмилия запнулась. - Как память о нем. — Да. Алан получил разрешение от Рыцаря-Командора, и мы должны были встретиться возле этого хранилища. Я имею привычку приходить раньше. В тот раз это сыграло со мной злую шутку, так как я увидела Нолана, которого там быть не должно было. — Что было дальше? Эмилия хотела продолжить врать но воспоминания, как нарочно, вспыли у нее в памяти. Безумные глаза юноши, влажные руки, вожделенно шарящие по ее телу. Чувство стыда, унижения, бессилия и ненависти к самой себе. Ей пришлось, как последней дуре, вопить во все горло о помощи. Если бы Нолан не ворвался и не спас ее… — Эмилия. — Советник прервал череду воспоминаний. — Все уже позади, я должен знать все. — Меня оглушили, а очнулась я в каком-то помещении — точно не в Круге. Долгое время я жила как пленница, мне приносили еду и питье, любые попытки завести разговор игнорировали. Затем меня снова похитили. Так я и оказалась там, где вы меня нашли. — И это все? — Поинтересовался советник. — Больше ты ничего не знаешь? Есть идеи, почему престпуники покинули склад и оставили вас в живых? — Я слышала, как люди, схватившие нас, говорили с пленными храмовниками. Они хотели, чтобы рыцари Ордена помогли им против банды наемников, которую возглавляла женщина. — Как называлась банда? Какие-то имена они упоминали? — Кажется, Рэна, — нарочито неуверенно произнесла Эмилия. — Рэя, — поправил ее советник и вздохнул. — Вы знаете ее? — Я обязан быть в курсе всего. Поэтому тщательно изучаю рапорты стражи о преступных бандах. Продолжай. — В общем-то, больше рассказывать нечего. В какой-то момент все находящиеся в поле зрения наемники куда-то ринулись бежать. Судя по доносившимся воплям и гулу, на них кто-то напал. Я даже не знаю, кто победил и что произошло. Время шло очень медленно. Мне начало казаться, что прошла целая вечность, а потом появились вы и ваши людьми. — Это все? — Да. — Кивнула Эмилия и тут же спросила. — Что будет со мной? — Я напишу письмо Джэйнеру, расскажу о том, что произошло с тобой. Ты — жертва, тебя никто не посмеет тронуть. А что касается твоих похитителей, я позабочусь о том, чтобы они получили по заслугам. Как с тобой обращались? — Как с пленной, — пожала плечами Эмилия, — кормили и поили, мои вопросы либо игнорировали, либо отвечали уклончиво. — Ты знаешь, зачем они задержались в городе, а не уехали? — Нет. — Эмилия покачала головой, пора было переходить к вопросам и как-то добывать информацию. — Что происходит в городе? — В смысле? Тревельен едва не прикусила губу. О странностях в городе она знала от Рэи и храмовников. Чтобы не выглядеть растерянной, чародейка быстро пояснила: — Первый чародей рассказал мне о «Клинках справедливости». Городу угрожает опасность. История с Киркволлом повторится? — Нет. Послушай, Эмилия. Не повторится. — Почему вы так уверены? — Доверься мне, это политика. Оствик в куда более надежных руках, нежели был тогда Киркволл. Давай лучше сосредоточимся на твоей истории. — Я рассказала все, что знала. Повисла тишина, советник и не думал как-то брать инициативу в свои руки, и, тм более, что-то рассказывать. «Тупик,» — мысленно констатировала Эмилия. У нее не было опыта допроса, как у Дэриэна или Рикарда, и сейчас чародейка плохо себе представляла, как направить разговор в нужное русло. — Мои слуги накормят тебя, подогреют воду для мытья и принесут чистую одежду. Утром я пошлю за лекарем, чтобы он осмотрел тебя. — Советник, — Эмилия с мольбой заглянула в глаза Томаса Уэдлера. — Есть еще кое-что. У меня могут быть серьезные неприятности в Круге, если меня обыщут. — Ты можешь мне доверять, Эмилия, мы одна семья. — У меня есть одна вещь, ее нужно спрятать, — неуверенно начала девушка. — Я слушаю — Я украла ее. — Расскажи мне все, чтобы я мог тебе помочь. И Эмилия начала самозабвенно врать. — Когда наемники ворвались в место, где укрывались храмовники, меня схватили не сразу. Парочку бандитов вломившихся ко мне в камеру, я сумела оглушить с помощью магии. Пришлось действовать аккуратно, чтобы не наткнуться на сражавшихся. Удача благоволила мне, я нашла свой амулет. По нему рыцари Ордена выслеживают магов. Осознав, что это шанс сбежать от Нолана и его людей, я попыталась пробиться к выходу. — Эмилия вздохнула. — В итоге, меня все равно схватили наемники. — А амулет все еще у тебя? — Да, и если его найдут у меня при обыске, это будет равносильно признанию того, что я беглянка. — Ты хочешь отдать его мне? — уточнил советник. — Вы советник, я подумала, что если у кого в городе и есть надежный сейф, так это в вашем доме. — Идем, — произнес мужчина после некоторого раздумья. Эмилия двинулась за советником. Тот явно не спешил. Прогулочным шагом он вел ее по своему имению. В какой-то момент чародейке начало казаться, что ее вранье раскусили, и их извилистый путь резко закончиться возле какой-нибудь камеры. В тот момент Томас Уэдлер заговорил с ней: — И как тебе быть Старшей чародейкой? — Боюсь, я пробыла ею слишком мало, чтобы у меня сложилось мнение о моем новом звании, — покачала головой Эмилия. — Первый чародей Джэйнер говорит, что у тебя хорошие магические способности и большой потенциал. — Способности у меня такие же, как и у остальных магов, просто я больше работала над ними, — это было не хвастовство - просто сухая констатация факта, свойственная лишь Эмилии. — Похвально. Но, чтобы быть кем-то большим, чем просто хорошей чародейкой, нужно учиться еще многому другому. Страх быть раскрытой смела волна раздражения. Эмилия знала, к чему ведет Советник. То же требовал от нее Джэйнер и поэтому долго не хотел присваивать ей звание Старшей чародейки. По мнению Тревельен, жизнь состояла из альтернатив, когда ты изучаешь что-то одно, ты теряешь возможность постичь нечто другое. Потратить массу времени на риторику и прочие навыки хорошего политика в ущерб магии, а потом получить за это повышение в иерархии чародеев Круга казалось Эмилии неправильным. Тревельен прекрасно понимала, что многое построено на личных связях. То, как ты улыбаешься человеку и обсуждаешь с ним погоду и прочую чепуху, не должно быть важнее того, как хорошо ты делаешь свое дело. Эмилия знала все эти правила игры, но сознательно не желала их принимать. — Я обещала Первому чародею, что допишу свою книгу, — спокойно ответила девушка, не позволяя раздражению проступить на ее лице — привычки, выработанные в Круге, взяли вверх. — Эмилия, лучше бы ты демонстрировала свое упрямство в открытую. Ты боишься показать людям то, что словами тебя можно ранить. Умение держать себя в руках — это прекрасно, но нельзя использовать это как щит. Порой ты должна давать волю своим эмоциям, иначе тебя будут считать холодной, отстранённой и высокомерной. С таким человеком мало кто захочет вести дела. — Спасибо за ценные советы, — теперь Эмилии казалось, что она вернулась обратно в Круг и предстала перед Первым чародеем. — И вот опять, — вздохнул советник. — Проявляй ты больше внимания к окружающим и к происходящему вокруг тебя, ты достигла бы куда большего. — А вы хорошо осведомлены обо мне, — заметила Тревельен. — Это Первый чародей Джэйнер рассказал вам все это? Наверное, вы с ним хорошие друзья. — Эмилия, мы скоро станем родней. А хорошие родственники должны интересоваться друг другом. Между нами, — он внимательно посмотрел на девушку. — Твой отец не прав. Нельзя отказываться от собственного ребенка и делать вид, что его никогда не существовало, только потому, что у него есть магический дар. Когда мы с Элизабет поженимся, то не забудем о тебе, в нашем доме ты всегда будешь желанной гостьей. Я надеюсь, что это хоть чуть-чуть сделает тебя ближе к семье, которую ты на столь долгое время потеряла. «Еще чуть-чуть, - и я расплачусь!» — мысленно фыркнула Эмилия. Чего хотел добиться советник, напомнив ей об отце: продемонстрировать свою «сердечность» или выбить почву из-под ног собеседницы? Что ж, в обоих случаях он потерпел фиаско. Эмилия давно смирилась с тем, что некоторые члены семьи Тревельен считали ее паршивой овцой с проклятым даром. Когда-то эти мысли вызывали слезы, обиду или злость. Но сейчас это воспринималось как данное, а соответственно не могло причинить ей боль. — Спасибо, советник, — Эмилия попыталась изобразить, что ее тронула его искренность. — Это правильно. Ты же знаешь, что достойна большего. «Да, да, как бы мы не отрицали этого, в глубине души всегда хотим, чтобы кто-то сказал, что ты — особенный, не такой, как все остальные, что ты достоин лучшего. Тебе уготована великая судьба…» — Эмилия едва не покачала головой. Даже пленный в Круге пытался разговорить Старшую чародейку подобными фразами. Тревельен вспомнила, как зашла в камеру отступника, оттащила стул от стола и уселась напротив него. Странно, но советник тоже как-то неуклюже пошутил на счет стула. Да уж, эти двое явно бы поладили. «Пленник, Перси и советник — все они из одной банды. И побег тоже был спланирован с самого начала», — подумала Эмилия, и тут в голове зародилось новое безумное предположение. Познакомившись с советником Томасом Уэдлером на балу, в глубине сознания чародейки возникало чувство, что она уже встречалась с этим человеком. Эмилия списала все это на то, что в любой компании есть люди, в отношении которых чувствуешь, будто ты знаком с ними всю жизнь, что дает подчас такую желанную возможность чуть расслабиться. Удобное свойство для политика — располагать к себе. Но что, если Эмилия и советник действительно пересекались до бала? Пока Томас вел спутницу, та изучала его лицо и погружалась в воспоминания. Пленного сложно было рассмотреть из-за грязи, длинных волос и бороды, поэтому Эмилия решила сосредоточиться на глазах. Ближе всего к отступнику Тревельен оказалась, когда пыталась рассмотреть руку пленного, которую тот тщательно прятал. Его глаза были светлые — в точности как у советника. «Скользкий двуличный ублюдок!» — мысленно выругалась Эмилия. — Что-то не так? — спросил Томас. — Все нормально, — Тревельен изо всех сил попыталась придать лицу соответствующее выражение. — Мы уже пришли, — они остановились перед дверью. — Эмилия, дай мне амулет, и я спрячу его в свой сейф. Тревельен чуть опешила, по-видимому, советник планировал забрать у нее предмет, затем закрыть дверь у нее под носом и спрятать в хранилище, а потом снова вернуться к своей гостье. Нет, такой вариант не устраивал чародейку. Эмилия должна была взглянуть на сейф и его содержимое. Она не исключала вероятности того, что, как и в разговоре с советником, зайдет в тупик, и осмотр ничего не даст, тогда ей останется только бежать и спасать храмовников, чтобы те обыскали дом и устроили допрос советнику. В приключенческих историях все было намного проще, подумала чародейка, герои будто знали, что искать или о чем говорить, чтобы разоблачить негодяя. Сейчас Эмилия понятия не имела, что ей нужно найти. Скорее всего, это будет куча отрывочных сведений, которые косвенно докажут причастность советника и дадут Эмилии какую-то почву для предположений. Но на удачу в виде личного дневника, где злодей во всем сознается сам, девушка не надеялась. — Эмилия, — повернулся к чародейке советник. — Давай амулет. — Я должна положить его сама, для мага амулет значит многое, — советник колебался, поэтому Эмилия прибегла к его же тактике, — вы мне не доверяете? — Ты точно все мне рассказала? — Да, — кивнула Тревельен. — Давай так, ты скажешь мне правду, а я позволю тебе лично положить свой амулет в мой сейф. — Но я… — начала Эмилия, но советник ее перебил. — По твоим словам, тебя держали в камере безвылазно, а как же твоя встреча с Элизабет? Тревельен мысленно выругалась, она совсем забыла об этом. Стоило учитывать, что ее сестра могла проболтаться будущему мужу, исходя из самых благих намерений, чтобы помочь чародейке, оказавшейся вне Круга. — Это было всего один раз, и мне стыдно за это, — Тревельен даже опустила голову в знак раскаяния, — храмовники хотели, чтобы я поговорила с сестрой. — Зачем? Опасаясь быть пойманной на очередной лжи, Эмилия ответила честно: — Их интересовал корабль отца под названием «Водяная крыса». Больше я ничего не знаю. Все мои попытки узнать, почему они интересуются моей родней, либо игнорировались, либо заканчивались угрозами с их стороны. — Почему ты не попросила Элизабет о помощи? — Храмовники сказали, что могут обвинить ее в пособничестве отступнице. Они заверяли меня, что это серьезное обвинение, которое может окончиться тюрьмой даже для благородных особ. — Эмилия, я советник города, а Нолан всего лишь зарвавшийся церковник, — покачал головой Томас Уэдлер. — Простите, советник, я просто испугалась. И мне стыдно за это. — Понятно, — Кивнул мужчина. — Ладно, идем. Эмилия вздохнула с облегчением, на этот раз советник не стал пичкать ее заверениями в доверии, безопасности, вечной дружбе и прочих вещах. В кабинете Томас велел ей оставаться на месте, а сам пересек комнату, отодвинул картину и встал так, чтобы Эмилия не видела, как он открывает свое маленькое хранилище. «Будь здесь Рикард, то наверняка вслух отметил бы, сколь банально держать сейф именно за картиной», — подумала Эмилия и чуть улыбнулась. Буквально на секунду, чтобы в следующую тут же стать серьезной и обдумать дальнейшие действия. Она планировала оглушить советника с помощью магии, но после того, как поняла, что он отступник, отказалась от этой идеи. Если Томас до конца ей не доверяет, то сейчас мысленно готов к заклятию, пущенному в его спину. Он поставит щит, маги начнут драку, будут шуметь, прибегут люди советника, чем больше все это будет затягиваться, тем меньше останется шансов у Эмилии прорваться к камерам и освободить храмовников. Взгляд чародейки упал на бутылку вина, стоявшую на краю рабочего стола. Механизм щелкнул, крышка сейфа поддалась, советник повернулся к своей гостье, и в этот момент на его голову обрушилась бутылка. Мужчина упал на пол. Тревельен оттащила его чуть в сторону и бегло огляделась в поисках чего-нибудь, что могло помочь ей обездвижить руки пленного. Ничего подходящего. Более тщательные поиски чародейка не могла себе позволить. «Придется одним глазом изучать документы, а вторым следить за советником», — мысленно вздохнула Эмилия. Бумаг в сейфе оказалось много. Эмилия зачитывала заголовок и приступала к следующему документу, чтобы не терять время. Дело шло не очень быстро из-за того, что она то и дело поглядывала на советника. Девушка наткнулась на имя Нолана, бегло пробежав по тексту, поняла, что это бумага на «право собственность». Увы, описанное здание, которым, владел Рыцарь-Капитан, ни о чем ей не говорило. Следующий документ тоже касался Нолана и его владения. Дверь скрипнула. Эмилия резко повернулась в сторону звука, на пороге застыла Мариолл. Эльфийска служанка, которой чародейка лечила руку, и которую Нолан послал сюда наблюдать за советником. «Она на нашей стороне», — подумала Старшая чародейка. — Мариолл, ты должна мне помочь, — эльфийка посмотрела на нее. — Дэриэн и Рикард внизу в камерах, их нужно освободить. — Это плохая идея, — коротко ответила собеседница. За те немногие разы, что они пересекались, говорила эльфийка крайне мало. Но одно то, что служанка говорила с чародейкой, а не принялась кричать на весь дом о помощи, чуть успокоило Эмилию. — Я не прошу тебя туда идти, — пояснила Тревельен. — Все, что от тебя требуется, - это выйти за дверь и смотреть, чтобы сюда никто не зашел. Ну, или подать знак, если кто-то будет ломиться в кабинет. — Поняла, — кивнула эльфийка и повернулась к выходу. Эмилия вздохнула, бросила очередной взгляд на советника, и вернулась к документам. Магическая сила грубо прервала ее чтение. Заклятие подхватило тело в воздух. За доли секунды, Тревельен успела лишь посмотреть на лежащего на полу советника. Предпринять ничего чародейка не успела, вначале она ударилась о крышку сейфа, а затем о край стола. После второго падение сознание покинуло ее. Темнота окружала Эмилию. Чтобы та исчезла, нужно было всего лишь открыть глаза. Где-то рядом послышался женский голос, чародейка быстро передумала показывать то, что она пришла в себя, и прислушалась к разговору. — Я говорила, что ей нельзя доверять, что она помогает храмовникам добровольно! Тревельен не шевелилась, продолжала лежать, обдумывая как поступить дальше. Против нее два мага. Если Эмилия покажет, что пришла в себя, значит, действовать нужно будет очень быстро. Раздражающая влажная струйка за ухом так и вынуждала девушку помотать головой или попытаться ее вытереть. Осознав, что достаточно пришла в себя, чтобы собраться с силами и попытаться вступить в бой, чародейка попробовала одновременно приподняться и вскинуть руку для создания барьера. Оторвать от земли голову оказалось труднее всего, казалось, она качнется обратно и упадет на землю. Влажная струйка за ухом тоже поменяла свое направление и теперь раздражала другой участок шеи. Сцепив зубы, девушка подняла руку. Еще чуть-чуть, и зеленоватое свечение барьера окутает ее, даст возможность выиграть немного времени. Заклятие потухло, рука безвольно опустилась, как впрочем, и все тело под собственным весом. Снова на полу. Разница лишь в том, что глаза чародейки были открыты и видели все происходящее. «Надо будет выучить парализующее заклятие в Круге», — подумал Эмилия. — Эмилия, я действительно хотел тебе помочь. Зачем ты на меня напала? — спросил советник, подходя к лежащей на полу чародейке. Он сел на корточки, на его пальцах появилось голубоватое мерцание. Он поднес свою руку к голове Эмилии, затем платком вытер струйку крови, что бежала за ее ухом. Помимо Томаса Уэдлера и эльфийки в комнате находилось еще пятеро вооруженных людей. Как только советник закончил с лечением, его люди подошли к лежащей чародейке и грубо подняли ее с пола. Руки солдат вцепились в запястья, словно кандалы. Когда заклинание отпустило тело Тревельен, она вначале повисла в чужих руках, затем быстро встала на ноги. Попытки вырвать освободиться к особым успехам так и не привели. — Где Элизабет? — спросила Эмилия. — Она и мой сын уехали на несколько дней погостить к твоей сестре Аннабет, — ответил Томас. — Давайте снимем, наконец, лицемерные маски, советник. На самом деле мы ведь встретились до приема. В вашей камере я перетаскивала стул из одного конца в другой, а вы пытались накормить меня стандартными фразами, что-то вроде: «что такая женщина, как я, достойна большего, быть свободной и так далее». Потом была грустная сказочка о вашем сыне. Создатель, хоть в одной вашей фразе был хоть кусочек правды, или все, от и до было ложью? — И да, и нет, — вздохнул советник. — Я рассказал тебе правдивую историю, но не мою, другого человека. И таких историй, когда храмовники ломали людям жизнь, полно, просто не все могут донести их до других магов и до тех, кто не обладает даром, но имеет власть что-то изменить. Люди должны знать, что на самом деле творится за стенами Круга. А чародеи не должны питаться иллюзиями, что если они помогут храмовникам, их жизнь станет легче. Почему ты им помогаешь, Эмилия? Они напугали тебя Усмирением? — Именно ваши действия запустили цепочку событий, которая в конечном итоге привела меня на сторону храмовников. К тому же я считаю неправильным выпускать в город чокнутых фанатичных отступников, и устранять тех, кто может от них защитить, — констатировала Тревельен. — Теперь ты знаешь, что я замешан в этом. Допустим, если бы с того склада я забрал лишь тебя одну, ты бы сдала меня храмовникам? Зная, что я всеми силами помогаю магам, что я дорог твоей сестре, и что у меня есть сын? — спросила советник. — Как удобно. Семья. Твори все, что хочешь, а потом прикрывайся тем, что если с тобой что-то случится, твои дети останутся без кормилица, — фыркнула Эмилия. — По крайне мере я не заменяю голос совести в своей голове на сарказм. — Это не совесть, а лицемерие, советник, — покачала головой чародейка. — Меня бесит ваша манера играть на человеческой жалости. Заставлять собеседника почувствовать себя виноватым, даже если он таковым не является. Хоть я всегда держалась подальше от политики Круга, но таких фокусов навидалась. — Ты упускаешь одну вещь: помимо манипуляций в разговорах и пустого трепа я не боюсь действовать. По плану нам нужен был чародей, который таинственным образом сбежит из Круга. Никто не хотел идти, все до смерти боялись Нолана. Тогда я и мой друг, его ты знаешь под именем Перси, решили сами вызваться на это дело. Мы сумели показать, что Нолан всего лишь бешенный безмозглый пес, да еще и абсолютно слепой. Советник города и грязный обитатель трущоб. На том приеме Рыцарь-Капитан и его дружки смотрели на меня в упор и даже не догадывался о том, кто я такой. А ведь когда я только озвучил мысль о том, чтобы самому отправиться в камеру, мне все твердили, что это безумие, что меня тут же раскусят, и весь план полетит в бездну. Но все оказалось намного проще, отпусти бороду, одень лохмотья, веди себя по-другому, и никто не узнает тебя. — Томас, ты тратишь на нее слишком много времени! — Мариолл, стоявшая все это время с кислым лицом, решила высказать свое недовольство в слух. — Это ты активировала артефакт на приеме? — тут же среагировала на нее Эмилия, а потом обернулась к советнику. — А как же ваш сын? Прежде чем устраивать то представление, вы не подумали о мальчике! — С мальчиком все было бы хорошо. — Ответила эльфийка. — Просто в тот момент приперся мой неуравновешенный хозяин, за которым мне поручено было следить. — Вся эта сцена на приеме была затеяна ради твоей же безопасности, Эмилия, — произнес Уэдлер — А ты так отплатила за свое лечение, — Тревельен посмотрела на эльфийку, проигнорировав советника. — Лечишь ты отвратительно. И если бы тот урод зашел слишком далеко, я бы его угомонила. На деле все сложилось лучше. Твои храмовнички предложили мне работу, так как я была служанкой, а у леди Элизабет на тот момент не было прислуги, меня и поставили шпионить за ней. — Скажи мне правду, как погиб Перси? — внезапно спросил Томас. — Он был подставным с самого начала? — Эмилия и так знала ответ, но надеялась, что советник скажет что-нибудь еще. — Да, мы знали, что шлюхи из борделя благоволят прихвостням Нолана, и, по наводке девок, те поймали парочку отступников, поэтому задача Перси была в том, чтобы привлечь их внимание, и у него это получилось. — Что за ловушку вы подготовили для храмовников? — продолжила расспрашивать Эмилия, но советник повторил ей встречный вопрос. — Как умер Перси? — Его ранил один из демонов. А потом Рэя добила его. — Чертовы наемники, сколько проблем и все из-за их собственной жадности, — покачал головой Томас. — А я? Это не случайность, что мы встретились в камере? — Ну, мне было интересно посмотреть на чародейку из рода Тревельен. На любимую сестру Элизабет, она часто вспоминала, как в детстве оберегала тебя от старших и как вы сбегали от них и прятались в саду. А потом вы отдалились друг от друга… — Прекратите! — прервала его Эмилия. — Снова манипуляция! Пытаетесь детскими воспоминаниями вызвать у меня чувство вины перед сестрой, и закрыть глаза на всех тех, кого вы убили и еще убьете, на то, что вы связаны с фанатиками «Клинками справедливости», которые сотрут город в пепел. — Не сотрут. Пострадают лишь храмовники, жителей мы не тронем. Мы искореним болезнь, которая отравляет наш город. — Болезнь, — усмехнулась Эмилия. — Если бы вы прямо заявили, что собираетесь их всех убить, я бы зауважала вас чуточку больше. Меня уже тошнит от ваших лицемерных речей и метафор. — Это бесполезно, — Мариолл покачала головой. — Знаешь, — советник, кажется, и не думал отступать. — Я действительно не хочу причинять тебе вред. Элизабет любит тебя, а мне дороги ее привязанности, но ты вынуждаешь меня. Да, я играю на человеческих чувствах, но я хоть что-то делаю, в отличие от тебя. Считаешь себя слишком умной для того, что бы становиться на чью-то сторону? Закрываешь глаза, даже когда в ближайшем коридоре твоего собрата избивают или унижают. Из-за таких как ты эта многовековая система, которая уже давно трещит по швам, еще не рухнула! Вот не знаю кто хуже, такие как ты или Нолан, фанатично верящий в то, что мы — зло. Как мне не грустно признавать, но Джэйнер оказался прав касательно тебя. Я лишь потратил время. Джэйнер. Теперь Эмилия знала точно, что Первый чародей замешан. Признание получено. — Что будет со мной? — спросила девушка. — Как потом посмотрите в глаза Элизабет, если она спросит обо мне? — О, теперь ты играешь на привязанности и чувстве вины. Быстро учишься, — улыбнулся советник, — я не буду тебя убивать или намеренно причинять вред, просто лишу свободы. Я не храмовник, чтобы калечить кого-то, кто не желает вписываться в правила. Когда все закончится, я решу, что делать с тобой. — Теперь я должна поверить, что меня оставят в живых, — покачала головой Эмилия. — Лорей ведь жив. — Что? — Он умирал. Все разумные доводы говорили о том, что нужно было оставить его умирать. Но вопреки очень многим мнениям я забрал его и сумел вылечить. Возможно, встреча с ним поможет убедить тебя в обратном.