Рассыпающийся мир

Два хороших человека всегда смогут договориться. Макс Фрай

      Безымянный палец на руке немного согнулся… Вначале чуть-чуть, затем сильнее. Наконец, кончик ногтя прикоснулся к ладони. Эмилия разогнула палец и сосредоточилась на мизинце.       Затем чародейка сжала руку в кулак. Так несколько раз. Как и обещал Джэйнер, конечность пришла в движение и теперь неплохо слушалась свою хозяйку. Ну и почему это дурацкое лекарство прекратило свое действие только сейчас, а не пару часов назад?       Когда она отчаянно нуждалась в…       Мурашки пробежали по телу, пальцы на руках слегка задрожали, сердце забилось сильнее, разум попытался отогнать воспоминания. Рано или поздно мысли все равно возвращали Тревельен в то хранилище. Эмилия считала, что жизнь в Круге научила ее держать свои эмоции в узде. Сейчас она чувствовала себя посреди моря, где сильные волны переживаний постоянно обрушивались на ее голову. Эмилия не могла отгородиться от произошедшего, она тонула. Кожей ощущала прикосновения влажных пальцев. Казалось, на запястьях снова проступили синяки, хотя Эмилия избавилась от них с помощью магии. Ее сухие щеки горели, а глаза позорно увлажнялись.       Мог ли разговор с Аланом иметь другой исход? Как Тревельен могла так ошибиться в нем? В любое другое время чародейка сказала бы себе, что нужно думать, как все исправить. Постоянное пережевывание произошедшего – пустая трата времени. Но сейчас проклятые эмоции выгоняли практически все разумные мысли из головы.       Эмилия услышала писк и с любопытством стала оглядываться по сторонам. В темноте мелькнуло несколько силуэтов. Чародейка сделала шаг в сторону крыс, и те, запищав, бросились к стене. Более тщательно осмотрев свою камеру, она пришла к выводу, что мохнатые сокамерники бросили ее. Наверное, нашли какую-нибудь трещину в стене.       Эмилия поймала себя на странной мысли, что абсолютно не боится крыс. Гораздо больше ее тревожили мокрицы и слизни.       Камера, посреди которой чародейка находилась в данный момент, была в плачевном состоянии. Темница, где сидел отступник, и куда Эмилия приходила, чтобы побеседовать с ним, была просто гостевыми апартаментами в сравнении с нынешней тюрьмой чародейки.       Икры ног начинали ныть от усталости. Возможности отдохнуть не было и не предвиделось в имеющимся окружении. Для сравнения, в камере у отступника имелись: стул, стол и матрац. В тюрьме у Эмилии мебели не наблюдалось в принципе, даже если бы какая-то добрая душа и притащила бы сюда соломенный тюфяк, то тело чародейки в лежачем состоянии заняло бы все пространство камеры-коморки.       Старшая чародейка переминалась с ноги на ногу. Облокачиваться о стены не хотелось, во-первых, плесень и грязь, во-вторых, риск раздавить какого-нибудь слизня своей спиной.       Даже коридор, который просматривался сквозь решетку, так и кричал о своей заброшенности. Приведший Тревельен сюда позаботился, чтобы исключить саму возможность того, что какой-то прохожий ошибется дверью и случайно обнаружит пленницу. Следовательно, даже если Эмилия будет вопить во все горло о помощи, что, собственно, она пока делать не собиралась, вряд ли ее услышат.       Значит, худшее, что с ней может произойти – это гибель от голода.       Эмилия почувствовала сквозняк, ветер бессовестно забирался под ткань. Края одежды, где ранее располагались застежки, постоянно приходилось придерживать рукой, иначе они расходились в разные стороны.       Трухлявая дверь в коридоре, окованная проржавевшим металлом, резко отворилась. Рыцарь-капитан Нолан Виртанен непоколебимо прошествовал к решетке камеры и протянул пленнице сверток. Эмилия приняла "посылку". Храмовник отошел от камеры и отвернулся.       Тревельен ожидала увидеть новую чародейскую мантию, вместо этого внутри свертка оказались штаны, рубаха, пояс и куртка из недорогой кожи. Старая мантия, так напоминавшая о пережитом надругательстве, полетела на пол. Новая одежда оказалась на удивление в пору. Штаны подарили девушке чувство комфорта и некоей защищенности, несмотря на то, что Эмилия уже не помнила, когда в последний раз их носила. Рубаха с длинными рукавами казалась достаточно удобной, а кожаная куртка приятно согревала, не оставляя лазеек для сквозняка. Единственным стесняющим обстоятельством оставались распущенные длинные волосы.       Эмилия негромко произнесла: "Можно".       Рыцарь-капитан подошел к решетке и внезапно протянул пленнице шнурок для волос и несколько заколок, взятых из комнаты Эмилии. - Спасибо. Но как вы догадались? – Девушка, искренне удивившись такой щедрости. - Сэр Рикард пошутил, что вы не переживете, если не завяжите свои волосы. Кажется, он был прав.       Чародейка отвернулась от храмовника, делая вид, что стягивает пряди. На самом деле ее щеки вспыхнули, пережитый позор, боль и унижение снова напомнили о себе…       Эмилия Тревельен – старшая чародейка оствикского Круга, которая некоторое время назад в одиночку, остервенело сражаясь с тварями из Тени, беспомощно лежала на столе.       В тот момент, если Создатель и существовал, он услышал молитву Эмилии. Дверь слетела с петель, в комнату влетел Рыцарь-капитан Нолан. Наверное, это был единственный раз в жизни Тревельен, когда она посмотрела на него с мольбой в глазах.       Эмилия не видела всего произошедшего, лишь услышала звуки нескольких сильных ударов. Чародейка попыталась встать со стола, хотелось поскорее опустить подол мантии и прикрыть наготу. Вместо резких агрессивных движений, она безвольно сползла на пол. Немного времени спустя, оперевшись на одну руку, она сумела принять вертикальное положение. Поганая ткань разошлась в разные стороны, обнажив грудь. Нолан отвел глаза, Эмилия подхватила рукой края и свела их вместе, закрывая все то, что должно быть скрыто.       Тревельен попыталась выпрямиться, ведь она – старшая чародейка. Но вышло как-то странно, приходилось горбиться, чтобы ткань снова не расходилась на груди.       Со стороны, должно быть, она выглядела ужасно, несмотря на все попытки успокоиться. Глубокое дыхание периодически прерывалось негромкими всхлипами, а лицо горело после обилия слез.        Эмилия наклонила голову, чтобы распущенные волосы хоть немного закрыли ее лицо. В таком виде чародейка застыла напротив Рыцаря-Капитана, ожидая своего приговора.       "Идем", – сухо произнес Нолан.       Что ж, так Эмилия и оказалась в этой дыре. И теперь Рыцарь-капитан явился к ней, чтобы сообщить о ее дальнейшей судьбе. - Тревельен, – многозначительно начал храмовник. – От тебя я такого не ожидал. - Рыцарь-капитан Нолан Виртанен, идите на хрен! – Выпалила чародейка.       Храмовник скрестил руки на груди и укоризненно прожег взглядом пленницу: - А я всегда вас считал воспитанной миледи.       Он никогда ранее не обращался к ней "миледи". Короткое слово было от первой до последней буквы пропитано издевкой из уст Рыцаря-Капитана. - Можете не благодарить за спасение, – продолжил Нолан. - Что будет со мной? - Вы нарушили множество правил. В любое другое время я настаивал бы на усмирении. - Ничуть не сомневалась в вашем милосердии. Первый Чародей и Рыцарь-командор будут против вашего решения. - Существуют правила. Им подчиняются все. А те, кому нечто сходит с рук, потому что они защищены влиятельной родословной, должны знать, что существует черта, которую им не стоит пересекать. Но если же они это делают, тогда эти персоны, как и "обычные смертные", должны отвечать за свои поступки. Иначе в глазах других правила теряют свой смысл, и наступает хаос. Джэйнер и Велдон это прекрасно понимают, и они не будут вечно заступаться за одну взбалмошную чародейку. - Что будет с Аланом? - Этот вопрос еще решается. Посидит в тюрьме, одумается. Возможно, будет и дальше служить под четким надзорам, а может его и выгонят из Ордена. - Вот она – справедливость Церкви, насильника в худшем случаи просто выгонят, а жертву усмирят, потому что она маг. В этом корень всех проблем. - Корень всех проблем в том, что вы владеете гораздо большей силой, нежели простые смертные. При этом требуете, чтобы с вами обращались как со всеми остальными в Тедасе, кого вы можете прикончить одним небрежным жестом руки, – отрезал Нолан. - В итоге мы… – Эмилия не закончила фразу.       Споры с отступником в камере, споры с Рыцарем-Командором, споры с Дэриэном. Как же Тревельен устала от этого всего! Смогла ли чародейка хоть кого-то из них в чем-то убедить? И теперь Эмилия пытается донести что-то Нолану – самому твердолобому из всех ее возможных собеседников.       Если храмовник все давно решил для себя, то зачем ведет беседу с "взбалмошной" чародейкой, которую хочет усмирить? - Вы привели меня в заброшенное крыло, а теперь говорите, что будете обсуждать мою судьбу с Рыцарем-Командором, – заметила Эмилия. – Думаю, Велдон и Джэйнер не знают где я, и что со мной произошло. Алан говорил, что Рыцарь-капитан покинул Круг. Значит, на момент моего исчезновения, вы находились где-то далеко и не причастны к произошедшему. Очень удобно. Поздравляю, Нолан. Ты победил, и теперь в праве делать со мной все, что твоей садисткой душе вздумается. Ведь ты арестовывал меня столько раз. В каждом случае меня уводили прямо из под твоего стального кулака. Должно быть это так унизительно. И последнее, можешь уверять меня, что тебе это не доставляет никакого удовольствия, и долг вынуждает тебя, но я думаю, что ты ненавидишь магов и пользуешься любой возможностью, чтобы причинять нам боль. - Я не садист, Тревельен, – покачала головой Нолан. – Вы – маги постоянно требуете себе поблажек, когда мы идем на уступки, через некоторое время вы требуете новые. В конечном счете, вы начинаете вопить по любому поводу. Велдон уступает, а я просто напоминаю магам о том, что они должны знать меру и быть благодарны Рыцарю-Командору за его поблажки. - Ну да, насилие во благо, – усмехнулась Эмилия. – Скажи мне тогда, Нолан, какую высшую цель преследовал ты, когда ударил девочку-подростка за то, что она забыла отнести на место несколько книжек? - Тревельен, будь поточнее. - О, это было давно, до того, как ты стал Рыцарем-Капитаном. Создатель, да судя по твоему выражению лица, ты забыл об этом! А я запомнила на всю жизнь тот удар, который сбил меня с ног. Свое отражение в зеркале, когда я и Лорей пытались что-то сделать с моим синяком на лице. А еще то, как долго пришлось отстирывать пятна крови с мантии. И твои слова, такие спокойные и будничные: «Еще раз это повториться, и клянусь Создателем, я убью тебя!». После этого можешь сколько угодно убеждать меня в том, что ты не садист, Нолан.       Храмовник напротив Эмилии сделала глубокий вдох. На несколько минут подземелье погрузилось в тишину. Тревельен ожидала, что Рыцарь-капитан как-то прокомментирует произошедшее, но вопреки ожиданиям чародейки, он со спокойной миной продолжил допрос: - Вернемся к тому, как ты пыталась соблазнить рыцаря Ордена ради своих целей. - Я его не соблазняла! – Закричала Эмилия. – Он сам предложил мне помощь! Будь она проклята! - Ну да, прогулки на свежем воздухе, помощь в проникновении на территорию храмовников, трогательное посещение в палате для больных. - Это обычные дружеские жесты. Я его не соблазняла! Я не ходила перед ним в расстегнутой мантии и не заигрывала с ним! Я вообще не умею флиртовать! И уж тем более я не знала, что все могло закончиться именно этим! – Голос Эмилии сорвался на крик. - Старшая чародейка, которая не в состоянии предсказать действия сопливого озабоченного подростка. Как после этого ты можешь повелевать какими-то запредельными силами? - Я пыталась помочь другу, мне больше не к кому было обратиться, и я не просила о той Силе, которую имею. - Типичное нытье магов. - Да, в изнасиловании всегда виновата женщина. Она виновна в том, что родилась красивой и для кого-то желанной. Типичное оправдание мужчины. Алан – твой подчиненный, и ответственность за его поступки на тебе, как и мое бремя - в том, что я наделена магией. И знаешь, что я думаю о произошедшем? – Эмилия испытывающее посмотрела на Нолана. – Велдон запретил тебе и твоим дружкам ко мне приближаться. Поэтому ты решил повлиять на Алана. При нем "нечаянно" в подробностях смаковал то, как усмиришь меня. И также случайно юноша увидел у тебя в кабинете мой амулет. Его мы с Лореем, когда обыскивали твои покои, так и не нашли. Значит, он был хорошо припрятан, а для Алана ты положил его на видное место. Ты хотел, чтобы он украл его, чтобы мы сбежали, и ты бы поймал отступницу. Только вот ты просчитался, я не хотела бежать. А посему ты виноват в том, что твой подчиненный хотел сотворить со мной! Ублюдок! - Он должен был сделать выбор. - Ну да, мир делиться на врагов и союзников! – Фыркнула Эмилия. - Сейчас война, Тревельен. В обычное время на небрежности или мелкие нарушения можно закрыть глаза. Но в такое время, как сейчас, каждый должен выбрать сторону. Алан выбрал свою, он предпочел чародейку Ордену и всем клятвам, которые когда-либо дал. - Это уже не важно. Что ты сделаешь со мной? - Нет. Это важно, Тревельен. Мы допросили Алана. Ты не врешь. По словам юноши, ты действительно предпочла свободе возможность узнать, что произошло с твоим другом. Не будь я храмовником, то сказал бы, что это достойно восхищения. - Нолан, мне плевать на то, что вы… - Не перебивай! – Отрезал Нолан. – Алан рассказал мне о ваших с Лореем планах. Я одного не могу понять. Ты кормила этого юнца ложью, или ты действительно думаешь, что я намереваюсь предать своего Рыцаря-Командора и захватить власть в Круге? - Да, я думаю, ты на это способен, – не колеблясь, ответила Эмилия. - Почему ты так решила? - Ты и твои подчиненные постоянно уводили все доказательства у меня из-под носа. А еще я узнала, что бутылка алкоголя была разбита именно в твоем кабинете. - В тот вечер, после драки с пьяным магом, я зашел в свою комнату и моментально уловил резкий запах алкоголя. Затем нашел свою разбитую бутылку и понял, что это не могло быть совпадением. Я избавился от того, что могло ложно скомпрометировать меня. А после этого отправился в покои того чародея и разбил зеркало, чтобы происхождение осколка в руке пьяного чародея не вызывало вопросов. - Нолан, минуточку. Ты пытаешь оправдаться передо мной? – Удивилась Эмилия. - Тревельен, я похож на того, кто будет оправдываться перед магом? Я говорю тебе правду. Я не намерен захватывать власть в Круге, и я не знаю, что стало с твоим драгоценным эльфом. Но я уверен, что среди нас есть "клинки справедливости", и разбитая бутылка была одной из их мелких пакостей. Сожженное хранилище, пьяница, "тевинтерский светлячок" – все связано вместе. - Почему ты мне это рассказываешь? - Я предполагаю, что в исчезновении Лорея тоже виновны "клинки справедливости". Если, конечно, твой эльф не является одним из них. - Нет. - В любом случае, Круг пытаются разрушить изнутри. Маги, которых якобы отправляли в другие части Тедаса, исчезли по дороге. - Я в курсе. - Несколько храмовников тоже пропало без вести, – продолжил Нолан. – Я не нашел следов твоего эльфа, зато наткнулся на его подругу. - Лири? - Она мертва. Я знаю, что ты интересовалась ее судьбой у другой служанки. Потом ты помогла вылечить ту эльфийку на балу. Ты не похожа на тех, кто использует других, а потом выбрасывает за ненадобностью. Можешь считать это комплиментом, Тревельен. - Два комплимента за сегодняшний день в адрес чародейки. Рыцарь-капитан, вы не заболели? – Не удержалась от укола Эмилия. - Умерь свой сарказм, Тревельен. Предлагаю тебе пройтись со мной. - Предлагаете пройтись? – Переспросила чародейка. Обычно вместо этой фразы Нолан пускал в ход кулаки или звал двух своих подопечных, чтобы они сделали это за него. - Хочу показать тебе деяния тех, кого я пытаюсь поймать. – Нолан приблизился к решетке вплотную, и принялся сверлить чародейку своими карими глазами. – Тревельен, ты же понимаешь, что если бы я хотел причинить тебе вред, то мы бы не вели эту беседу. Поэтому ты пообещаешь мне, что не будешь выкидывать фокусов по дороге. После этого происшествия с Аланом, мне очень не хотелось бы причинять тебе боль. - Я поняла.       Нолан достал из кармана ключ и провернул его в ржавом замке. Эмилия без сожаления покинула свою тесную камеру. Рыцарь-капитан толкнул дверь в следующий коридор. Там он подошел к некоему предмету мебели, которое раньше было столом, взял с него темный сверток и протянул Эмилии. При ближайшем рассмотрении это оказались два плаща. - Нас обоих здесь не должно быть, – коротко пояснил Рыцарь-капитан.       Эмилия послушно накинула на голову капюшон и двинулась за своим "тюремщиком" или "спасителем", она до сих пор не определилась.       Это был очередной долгий переход по веренице коридоров. Они остановились возле неприметной двери. Нолан отпер ее, и спутники спустились вниз по ступенькам. Как ни странно, помещение напомнило Эмилии винный погреб в доме ее отца. Невысокий арочный каменный потолок и множество стеллажей. Только на полках вместо бутылок вин хранились колбы, содержимое которых вряд ли можно было описать как "изысканный букет с легким терпким привкусом".       Нолан взял одну из склянок, капнув густое содержимое на палец, смазал область под носом и протянул бутылку Эмилии. - Там, за следующей дверью, тела? – Спросила чародейка. - Да, – ответил храмовник.       Чародейка повторила процедуру, и они зашли в следующее помещение. Эмилия мысленно подготовилась к худшему. Все оказалось не так уж плохо, как она себе представляла. Тела, находящиеся в помещении, были плотно упакованы в грубую мешковину, и ей не пришлось бродить среди множества бледных лиц с закрытыми глазами. А может, самое жуткое в таких местах, это запах. И именно он в большей мере играет с воображением неподготовленных гостей.       Благодаря жидкости Эмилия не различала никаких запахов, и это позволяло ей чувствовать себя достаточно уверенно.       Нолан подошел к одному из тел и развязал тесемки на мешковине. Эмилия с неохотой наклонилась, чтобы увидеть лицо мертвого эльфа. На лбу у жертвы было вырезано грубое подобие круга с четырьмя отходящими линиями. - Они сделали это, пока он был жив? – Спросила чародейка. - Нет, уже с мертвым, – ответил Рыцарь-капитан. - Это подразумевает клеймо, которое ставят на усмиренных? - Да. - Большинство тех, кого мы нашли в таком виде, – просто эльфы-гонцы, которых я отправлял по мелким поручениям. Они толком ничего не знали. Эти трусы не выходят на открытый бой, они вредят исподтишка и нападают на тех, кто не может защититься. «Клинки справедливости», которые действовали в других городах Марки, поступали также, такая же трусливая тактика. В конце-концов их отлавливали. Разница в том, что там они просто пакостили храмовникам. А в Оствике меня не покидает чувство, что здесь все продуманно, у них есть конечная цель. - На Лири был такой же? - Да.       Эмилия отвернулась. Проклятие! Девчонка с кухни просто несколько раз помогла им, и за это ее выгнали, потом убили и вырезали на ее теле вот такую мерзость. - Рыцарь-командор встревожен, он держит людей в Круге, чтобы сохранять ситуацию, – продолжил Нолан. – Я считаю, что «клинки справедливости» готовятся к чему-то серьезному, и простое выжидание только ухудшит наше положение. Я и несколько моих людей официально выехали из Освика на задание на определённый промежуток времени. На самом деле я хочу использовать это время на поиски и докопаться до правды, пока не стало поздно. И ты мне в этом поможешь. - Значит, выбора у меня нет. - Нет. Более того, если тебя по какой-то причине поймают, то сочтут за беглянку. - Здорово! – Фыркнула Эмилия. - Честно, – отрезал Нолан. – Так ты согласна работать на меня? - Ты сказал, что у меня нет выбора, а теперь значит требуешь «согласия»? - Обычная формальность. Тревельен, мы ошибочно принимали долгое время друг друга за врагов. Теперь нам надо объединить наши усилия. - Если я помогу тебе, то в конце пути что будет со мной и Лореем? - Я учту твою помощь Ордену, это касается и эльфа, если конечно он не замешан в темных делах. А теперь идем отсюда.       Нолан вернул тело в прежнее состояние и последовал к выходу из помещения. Когда они поднялись по ступенькам наверх, Эмилия нарушила молчание: - Куда мы идем? - На волю, Тревельен, – внезапно усмехнулся храмовник. – На волю.