Everything

One Republic — All Fall Down

Когда я была здесь последний раз, у меня был довольно эмоциональный разговор со своим учителем. Сейчас я здесь одна и разговор у меня с самой собой. Я чувствую себя самым глупым человеком на этой планете. Как можно быть настолько наивной, чтобы думать, что все будет хорошо? Это «хорошо» вообще когда-нибудь наступит? Кажется, что я могу только мечтать об этом. Шум волн — единственное, что может привести в нормальное, не раздраженное и взвинченное состояние. На пирсе пусто сейчас, я одна и это лучшая вещь за последние несколько дней. Эмоциональное спокойствие — вот чего я хочу, хотя бы на несколько часов. Я не хочу возвращаться домой, где одно лишь напряжение, не хочу оставаться одна в своей комнате со своими мыслями, где стены будут давить на меня, не хочу идти в школу, где буду думать о каждом своем шаге, где буду думать о том, как я выгляжу. Но остаться одной здесь — это потрясающе. Здесь я чувствую себя свободной. Хочется раскинуть руки в стороны и улететь. Летать над волнами так, как это делают чайки. Но даже здесь мои мысли настигают меня — от себя же не убежишь. И это хуже всего. Я могу улыбаться милым вещам, смеяться, когда шутки действительно смешные, наслаждаться хорошими днями. Но когда я ухожу в себя, когда я одна, что-то ломается, и я погружаюсь в печаль. Смотрю в зеркало, и мне не нравится то, что я вижу. И слезы все время капают, когда я засыпаю и когда я скучаю по тому, чего нет, когда мечтаю о том, чего никогда не будет. Если бы я могла поговорить с кем-нибудь. Но я не умею выражать свои чувства. Я попыталась один раз, и что из этого вышло? Именно поэтому я держу их глубоко внутри. Ведь у каждого из нас есть темное место, где-то внутри, где мы прячем то, что не хотим показывать миру. Но, похоже, из семи миллиардов людей всегда найдется кто-то один, которое это самое место найдет. Закрываю глаза и еще раз глубоко вдыхаю морской воздух перед тем, как развернуться и пойти домой. Ведь ничто хорошее не длится вечно. Я содрогаюсь от очередного порыва холодного ветра, который заставляет съеживаться все внутри, но улыбаюсь. Последние дни ноября и наступит зима. Хоть я и не люблю ее из-за холода, но ради Рождества и Нового года потерпеть можно. Я представляю, как мы с папой будем украшать ель, как делали это всегда, и улыбаюсь. Я скучаю по нему, и я так жду, когда он вернется. Иду по пустым улицам и думаю. Думаю о том, как все могло бы быть. И думаю, думаю, думаю… Я бы хотела изменить множество моментов, а некоторые наоборот — прожить еще раз. Заворачиваю за угол и застываю как вкопанная. Проверяю время — половина двенадцатого, как же школа? Щипаю себя за руку, потому что не уверена в том, что вижу. Серебристый форд стоит перед моим домом. Я еще некоторое время стою на месте, пытаясь успокоить дыхание. Я даже не понимаю, почему оно сбилось. Подхожу к машине и вижу в ней Гарри (ну, а кого еще?). Его глаза закрыты и он выглядит таким умиротворенным и расслабленным — кажется, что он спит. Только его подрагивающие пальцы на руле, отбивающие некий ритм, показывают, что это не так. Я улыбаюсь. Подхожу ближе и легонько стучу по стеклу, чтобы привлечь его внимание. Он распахивает глаза и смотрит на меня. Я отхожу назад на несколько шагов и жду, когда он выйдет из машины. — Привет, — говорит он с явным облегчением, разглядывая меня. — Привет, — повторяю я и начинаю разглядывать землю под своими ногами. Я не знаю, как он делает это, но каждый раз он заставляет меня смущаться. И я даже не знаю причины. Мы молчим. Я хочу спросить его, как долго он ждет меня. Хочу спросить, почему он здесь. Почему (скорее всего) отменил занятия, почему волнуется обо мне. Но я молчу. И он тоже молчит. Я перестаю разглядывать землю и перевожу свой взгляд на него. Он смотрит на меня сосредоточенно, разглядывает мое лицо, и я машинально подношу руку к синяку на своем лице, закрывая его. Я знаю, он не виден, если не знать о нем, но я все равно закрываю. — Не надо, — он говорит и отводит мою руку в сторону. Я замираю, но продолжаю смотреть на него. Он так усердно пытается разглядеть мой синяк под этим слоем косметики, что даже не замечает, как разглядываю его я. Ну, я надеюсь на это. Его зеленые глаза сверкают от тусклых солнечных лучей. И, клянусь, я теряюсь в них. Его челюсти сжаты — он явно обеспокоен. — Все в порядке, — говорю, и он выдыхает. В попытке разглядеть синяк он приблизился так близко, что я могу чувствовать запах его дыхания. Оно пахнет лимонной жвачкой и кофе. Я разворачиваюсь и иду к дому — не хочу стоять на улице, надеюсь, он поймет. Оборачиваюсь, когда не слышу шагов позади себя. Гарри стоит на том же месте и смотрит в землю. Я стою и жду, когда он посмотрит на меня, а потом подхожу к двери. Достаю ключи из кармана, но они падают. Закрываю глаза и глубоко вдыхаю, после чего все-таки открываю дверь. — Гостиная вот там, — я указываю рукой в сторону комнаты, а сама взбегаю по ступенькам к себе. Скидываю рюкзак с курткой и смотрю в зеркало. Я стою несколько секунд, переводя дыхание, прежде чем спуститься. Так странно видеть его у себя дома. Он стоит и смотрит на семейные фотографии на каминной полке. Похоже, он о чем-то задумался. — Чай или кофе? — спрашиваю, и он оборачивается. — Кофе. Я иду в кухню и ставлю чайник. Вздрагиваю от неожиданности, когда он говорит: — Ты была в школе, — он даже не спрашивает, а утверждает. — Я ушла, — оборачиваюсь. — Знаю, видел, как ты неслась в попытке убежать оттуда. Ох, так это его я сбила. Закрываю рукой глаза и слышу смех. — Прости, — решаю извиниться сейчас. Лучше поздно, чем никогда. Но он улыбается и мотает головой из стороны в сторону. — Все нормально. Видел, как ты разговаривала с Лесли, — теперь хмурюсь я. — У тебя было такое лицо, будто ты была готова ударить ее. — Вообще-то так и было, — он перестал улыбаться, услышав перемену в моем голосе. Да, я бы с радостью ударила ее. Отвожу взгляд в пол, одна только мысль о ней заставляет меня злиться. — Что произошло? Я молчу некоторое время. — Ничего, мы просто поговорили. Смотрю в окно. Погода на улице заметно испортилась. Похоже, пойдет дождь. — А как же занятия в школе? — спрашиваю и смотрю на него. Гарри подносит руку к своему лицу и зажимает нижнюю губу между большим и указательным пальцами, оттягивая ее. Потом он улыбается, и я вижу, как в его изумрудных глазах играют чертики. — Я приболел, — говорит, а потом добавляет: — Внезапно. Теперь улыбаюсь я. Закипает чайник, и я отворачиваюсь, чтобы заварить чай и сделать кофе. Я понимаю, что это неправильно. Это все чертовски неправильно. Но я ничего не могу с собой поделать. Я не должна радоваться тому, что он хочет провести время со мной, а он должен перестать делать это. Но мне нравится все это. Мне нравится, что он делает. Он нравится мне. Господи, я влюбилась в своего учителя. В человека, который на семь лет старше меня. Влюбилась, как малолетка, и не знаю, что мне теперь делать. Хочется закричать от осознания этого, но я молчу. — Вот, — разворачиваюсь и протягиваю кружку. Вздрагиваю, когда вижу его перед собой, но улыбаюсь. — Спасибо. Разворачиваюсь и иду в гостиную, потому что не хочу сидеть на твердых стульях. Сажусь на диван и крепче обхватываю кружку с горячим чаем — я замерзла. Гарри садится рядом. — Как ты? Простой вопрос, но ответить на него очень тяжело. Как я? Я не знаю. Мне кажется, что вполне нормально, но в то же время и нет. Так что я понятия не имею, как я себя чувствую. — Вполне нормально. — Мия… — начинает он, но я перебиваю. — Я просто грущу временами, но я все еще могу улыбаться. — Ты должна улыбаться чаще, — и я улыбаюсь. Но, чтобы скрыть это, я подношу кружку ко рту и отпиваю горячий чай. Он знает обо мне так много, теперь я хочу узнать что-нибудь о нем. Но когда я прошу рассказать его что-нибудь о себе, он говорит, что лучше в другой раз. Но другого раза может же и не быть. Пусть и не надеется, что я забуду. — Я говорил с Зейном недавно, — внезапно говорит он. — Я тоже. Прошло несколько дней, и я старалась не думать об этом. Наверное, Гарри ждет, что я продолжу, но я не собираюсь делать этого. Тогда продолжает он: — Он рассказал, что приходил, — я ничего не говорю. — Что ты будешь делать? — Я не знаю. Мне очень хочется, чтобы все было как раньше. — Что сделал бы ты? — спрашиваю и смотрю на него. — Ну, — он ухмыляется и отводит взгляд в пол, — не думаю, что тебе бы понравилось. Ладно. Кажется, я догадалась. — Вряд ли я бы смогла, — подозрительно говорю я, сжимая и разжимая кулак. — Неважно, какое решение ты примешь, потому что, обещаю, он больше никогда не причинит тебя вреда. И я верю ему. Мне кажется, что я бы поверила ему даже в том случае, если бы он сказал, что научится летать — это возможно. Потому что знаю — он не будет врать мне. Потом мы еще долго разговаривали. Мы обсуждали планы на Рождество и зимние каникулы, я жаловалась на погоду, а он смеялся, и тогда я смеялась вместе с ним. Он спросил, какой мой любимый цвет, и не поверил, когда я сказала, что у меня его нет. Мы говорили о книгах. Оказывается, его любимая книга — «Горя в воде, захлебываясь в пламени». И я была рада узнать, что он любит читать так же, как и я. — А почему ты любишь книги? — спрашивает он меня, когда рассказал о своей причине. Ему нравится погружаться в другой мир и забывать о реальности. — Потому что, когда мы читаем, мы не влюбляемся во внешность персонажей. Мы влюбляемся в их слова и их мысли. И мы еще долго разговариваем. Чай уже давно остыл, а за окном начался дождь. Потом я смотрю на часы и говорю, что скоро придет моя мама, а он говорит, что ему уже пора. — Ты же придешь завтра в школу? — спрашивает он, когда я открываю дверь. — Да, приду, — даже не думая, отвечаю я. Он улыбается и идет к своей машине, а я стою в дверях и смотрю ему в след. И когда я ложусь в кровать, после того, как сделала уроки, вижу два сообщения на своем мобильном. «Спокойной ночи» — гласит первое. И я не могу понять, от кого оно, потому что номер мне не знаком. «На всякий случай, если ты вновь решишь, что я слежу за тобой — твой номер был написан в контактах учеников в журнале» — когда читаю это, то понимаю и улыбаюсь, так широко, как не улыбалась уже давно. Влюбиться в кого-то, с кем ты никогда не сможешь быть — это как влюбиться в звезду на небе. Ты можешь видеть ее красоту, но никогда не сможешь ощутить ее в своих руках. Но сейчас мне вполне хватает того, что я имею.