В ожидании зимы

Спал я хорошо и крепко. Что мне снилось – сказать не могу, зато определённо могу сказать, что разбудил меня громкий гудок поезда, раздававшийся по всему городку. Чёрт возьми, что там такое приехало, что так орёт? Никогда ведь такого не было, до станции ведь километра три отсюда! Когда я проснулся, оказалось, что я лежал на диване в смутно знакомой квартире. Это ведь называют чувством дежавю? Я определённо раньше здесь не был и определённо знаю это место! Хотя если вспомнить, какая хрень происходила вчера, то это неудивительно... Я попытался встать. Не получилось. Стоп, какого хрена?! Мои руки прочно связаны у меня за спиной! Ноги тоже! Хоть и не за спиной… Попытки подёргаться не дали никакого результата. Пришлось подавать голос, благо хоть рот не заткнули. - Эй! Эге-ей! Есть кто живой? Развяжите! Пожалуйста! - Я вижу, ты проснулся. – вышла из соседней комнаты Катя. – Есть несколько вопросов. - Каких вопросов? Катя! Почему я связан? - На всякий случай. - Что ещё за случай такой? Чёрт, ты сама на себя не похожа! Ты точно Катя? - Это я должна спрашивать! – вспылила она. – Ты точно Слава? - Э? А почему такие вопросы возникают? - Я поговорила с ребятами. Вчера ты сказал кое-что… любопытное. Как тебя зовут? Отвечай! - Слава! Я Слава! Ярослав Сычёв! Настоящий, стопроцентный! - Почему вчера назвался Ваней? - Здесь моя копия бродит! Они увидели его первым. Я… не знаю, рвать мозг им не хотел. Сказал первое, что пришло в голову. Честно! Не знаю, почему я так яростно оправдывался и почему она так отреагировала на имя «Иван». Но Катя вроде бы смягчилась. - Ладно. Будем считать, что я тебе поверила, и что ты – это ты. Повернись на живот, развяжу. И вот меня освободили и я наконец сумел принять вертикальное положение. Катя вскипятила чаю и достала несколько булок. Разговор продолжился на кухне, за завтраком. - Есть ещё пара вопросов. Что ты помнишь? - В смысле, что помню? - Вот это тебе о чём-то говорит? – она достала вчерашний набросок дороги. - Да. Мы прошли по ней и спрыгнули за край. А после этого я оказался здесь вместе с копией. - Понятно… Это всё? До этого ничего не было? - Нет. Я приехал. Затем мы три дня вместе бегали. А на четвёртый случилась эта фигня. – я замолчал, копаясь в памяти. – Слушай, а это твоя квартира? - Ну, допустим, моя. - А я её помню. Только не пойму, откуда. Не был здесь ещё, вроде. - Да? – вскинула брови Катя. – А вот это интересно. Ты ещё не пробудился до конца, но, как мне кажется, уже на пороге этого. - И что же для этого нужно сделать? - Я не знаю. – пожала плечами она. – Если честно, я вообще не вполне понимаю, что такое это «пробуждение». Точно знаю только две вещи. Оно связано со вспоминанием того, что ты помнить не должен – это раз. Оно должно помочь нам выбраться из Екатерининского – это два. Я поперхнулся чаем. Катя сразу же подскочила, похлопав меня по спине. - Ты в порядке? - Да, но… Выбраться? Я даже не думал об этом! Мне казалось, что я просто сяду на поезд, как когда приехал сюда, и вернусь назад. - Тебе есть, куда возвращаться. – Катя снова помрачнела. – Мне – нет. Я заперта здесь уже не один год. Может быть, на десятки счёт пошёл. Для меня способ «сесть на поезд» не работает. Видимо, чтобы вернуться в реальность, нам придётся проложить дорогу силой. Дальше этот разговор не пошёл. Катин телефон закукукал аськой. Она щёлкнула им, как заправская японская школьница (и откуда мне знаком этот жест?). Судя по её лицу, содержание сообщения ей не очень понравилось. - Кто пишет? - Молния это, блин. Выходи, мол. Вчера нарисовать граффити в Старом районе не вышло, так хоть сегодня попытаться надо. Ещё предлагает лично познакомиться с «тем чуваком, про которого говорили вчера». - Ты пойдёшь? - Наверное. - Меня только не забудь выпустить! - Осторожнее только. Не стоит попадаться на глаза никому из зелёных или фиолетовых. Выйдя на улицу, я попрощался с Катей и побрёл в парк, так как там спрятаться было легче всего. Главная аллея, киоск с мороженым, паровоз в центре – да, всё хорошо знакомо. Сейчас я должен встретиться с Дашей… а, нет, это на другой день будет, а сейчас моя копия будет идти с Катей мимо ворот, так что, пожалуй, куплю мороженое и уйду вглубь парка. Катя, получается, всю жизнь живёт в этом вечном дне сурка, прыгая из одной версии Екатерининского в другую? Удивительно. Как она ещё не запуталась? На полянке чуть поотдаль от паровоза валялся забытый кем-то футбольный мячик. В глубоких раздумьях я взял его и начал чеканить. Один, два, три, четыре... Всего на пятый удар мяч полетел куда-то в сторону, и его подобрал какой-то незнакомец. - Привет, друг. Наконец-то я нашёл тебя. - Меня? Я пристально рассмотрел незнакомца. Это был невысокий, сравнительно щуплый мужчина слегка за 30. Одежда грязная, пошорканная, будто бы у прошедшего несколько сотен километров туриста. Огромный рюкзак за спиной. Глаза плохо видно из-за толстых очков. Каштановая шевелюра заметно погрызана залысинами. - Да, тебя. Меня зовут Семён. Семён Персунов. А тебя… дай угадаю… Намазов Ярослав Нариманович? От этих слов меня будто электрошоком ударило. Говорят, что сколько не меняй документы, но твоим истинным именем всегда останется то, что было дано тебе при рождении. Видимо, я большую часть жизни прожил под псевдонимом, отрицая то, кем являюсь на самом деле. И сюда попал в этом же состоянии… В мгновение ока я подскочил к незнакомцу и вцепился ему в воротник. - Откуда ты знаешь это имя?! Кто ты вообще такой? Ты явно не похож на местного. - Ай! Отпусти! Признаю, я промахнулся. – незнакомец на несколько секунд задумался, будто бы гуглил что-то, а затем продолжил: - Когда твои родители развелись, то твоя мать не только вернула девичью фамилию себе, но и тебе дала её. Даже отчество изменила, чтобы уничтожить память о твоём отце. В результате, сейчас тебя знают под именем Сычёв Ярослав Николаевич. Я верно догадываюсь? - И откуда же тебе всё это известно? – ответил я вопросом на вопрос. - Как насчёт небольшого футбольного матча? - улыбнулся Семён. Странный он человек. В высшей степени странный. Но пришлось согласиться... и принять пас. - Я жду ответов, Семён. Кто ты? - Я тот, кто послал тебя сюда. - с каждой репликой мяч неспешно перелетал туда-сюда. - Я тебя впервые в жизни вижу. Или я где-то потерял свою память? - Нет, с твоей памятью всё в порядке. Я не садил тебя на тот поезд лично. Но это произошло по моей воле. - Да? Воля? И зачем я тогда вообще здесь? Зачем все эти странные приключения, загадки, прыжки с одной грани на другую, эта непонятная программа? - мощно подал я. - Грань? Что значит грань? Или… ты имеешь в виду линию? - Какую ещё линию? - Мировую. WL Diversion Meter – значит «измеритель расхождения мировых линий». Эта программа должна помочь тебе в твоей миссии. Но, видимо, интерфейс вышел немного непонятным… - незнакомец почесал в затылке. - Так что это за миссия-то? - Ты знаешь Катю? – он строго глянул на меня и мощно навесил мяч. - Ещё бы. Когда общаюсь с ней, то у меня такое чувство, что я прожил с ней целую жизнь. А может быть, и не одну… - я промахнулся мимо мяча и он неспешно покатился к Семёну по кривой траектории. - Жизни… Много… Да, это так. Миссия на самом деле очень проста. Надо лишь вырвать Катю отсюда. Вернуть её в реальность. Но, видимо, я создал дефективный мир. В него можно попасть, но нельзя вернуться. Даже если бы ты сел на обратный поезд, реальность, которая создалась бы по возвращении, не была бы настоящей. Это была бы лишь копия реальности в привычном смысле этого слова. Второй уровень матрицы. Множество людей попалось в эту ловушку и не вернулось. - О, то есть я ещё и не первый? - Нет. Многие из тех людей, с которыми ты здесь общался – такие же, как и ты. Но их постепенно затянуло этим искусственным миром, и они стали не лучше тех ИИ, которые были здесь изначально. Они сели на поезд 6410, а обратно вернулись лишь их оболочки, впавшие в глубокую кому. - Ну ты и… Чем ты лучше Менгеле, Семён? Чем это отличается от убийства? Я крепко приложился к мячу и он прилетел творцу мира по щеке. - Ничем… Ничем… - тихо ответил Семён на оба вопроса. – Однажды я тоже попал в такую пространственно-временную аномалию. Я вырвался, получив огромную силу, преданных друзей и любовь всей своей жизни. Но когда с Катей, с моей любимой дочкой, произошло ужасное… Прости. Я думал, что лучше сожалеть о том, что сделал, чем о том, чего сделать не смог. Ты видишь, к чему это привело. Из-под очков незнакомца текли слёзы. Видимо, его не было нужно наказывать, его собственная совесть мучала его сильнее, чем это мог бы сделать кто-то ещё. - Ладно. Давай для начала найдём Катю. У тебя есть идеи, где она может быть? – спросил Семён, вытерев слёзы. - О. Она сейчас там, в Старом районе. Вместе с моей копией. И у неё сейчас проблемы. - Копия, да? Это не очень хорошо. Но я могу легко решить эту проблему. Идём? - Скажи мне ещё одну вещь. – заговорил я уже на одной из парковых тропок. – Если ты действительно создатель этого мира… и говоришь, что его нельзя так просто покинуть… ты, надеюсь, пришёл сюда с каким-то планом? С тобой-то мы сможем вырваться? - Да. – коротко ответил Семён, улыбнувшись краешками губ. – Мы уничтожим этот мир полностью. Сказал, как отрезал. Пока я пытался понять, как вообще можно взять и уничтожить целый мир, и что после этого произойдёт, мы дошли до Старого района. - Здрасьте, тарщ начальник! – раздавался из-за угла ехидный голос Стаса. - Шпиёнов тут перехватил! Что делать с ними будем? - Отлииично. – послышался маньячный тон Тани. - У нас есть кандидаты на то, чтобы отмывать граффити! - Так. Посиди здесь. – заявил Семён. – Я всё разрулю. Он подошёл к подросткам и с уверенностью, присущей только взрослым, растолкал фиолетовых. - Всё, заканчиваем представление. Катя, пошли домой. - Что? – у Кати аж глаза округлились. – Папа?! Откуда ты здесь? - Я пришёл, чтобы спасти тебя. Возражений не будет? – он окинул фиолетовых строгим взглядом. Те что-то замямлили про то, что это не так существенно, и разбежались. А Катя, Семён и привязавшаяся моя копия вернулись за угол, где сидел я настоящий. - Что?! Снова ты?! – возмутилась копия. - Тихо, тихо. Не ссорьтесь. Я решу эту проблему. – ласково произнёс Семён. – Встаньте друг напротив друга и закройте глаза. Катя, тебе лучше тоже это сделать. Пришлось послушаться, преодолев отвращение. Семён несколько секунд что-то бормотал, подготавливаясь… а затем всё моё тело пронзил резкий приступ ужасной боли. Словно бы свело судорогой все мышцы разом. Я хотел было вскрикнуть от боли… но быстро понял, что кричал бы впустую, потому что боль прошла буквально за полсекунды, и как тело, так и разум были в абсолютном порядке. - Что ты сделал? – раздался испуганный возглас Кати. - Разобрался с этим. – произнёс Семён, довольный собой. Я открыл глаза. Рядом стояли только Семён и Катя с напуганным выражением лица. Копии не было. - А где моя копия? – недоумевая, спросил я. - Нету. Теперь вы, так сказать, единое целое. - Я… Но как? Я останусь собой? Я вообще теперь я? - Не бойтесь. – успокоил Семён меня и Катю. – В этой мировой линии с тобой не успело произойти ничего особенного. Так что влияние этого объединения на твой разум и тело близко к нулю. Пойдёмте лучше в парк, посидим на скамеечке, скушаем по мороженке. На скамейке Семён начал рассказывать Кате то, что раньше рассказал мне. О поезде, о искусственной реальности и ложном выходе из неё, о тех, кто слился с этой реальностью. Катя слушала, поглощая эскимо, и её лицо мрачнело всё больше и больше. - Остановись. – сказала она в конце концов, доев мороженое. – Я не понимаю самого главного. Зачем всё это, папа? Зачем ты поместил сюда меня? Что со мной не так? – девушка, казалось, была готова заплакать. - Катя… - мрачный взгляд Семёна скользнул по её лицу. – Дело в том, что ты… родилась не такой, как все. Особенной... Впрочем, чего это я эпитеты подбираю – мы не на толерантном Западе… Катя, ты родилась безнадёжно больной. Врождённый рак, протянувший свои метастазы почти во все органы. Врачи говорили бросить тебя, говорили, что ты не доживёшь до пяти лет и умрёшь в муках. Но мы с твоей мамой не сдались. При переходах между пространственными аномалиями мы заметили один интересный эффект. Бородавки и родинки, они просто исчезали. Раны затягивались. Когда я сам попал в лагерь «Совёнок», мою пространственно-временную аномалию, мои прокуренные лёгкие в одночасье стали чистыми и свежими… В общем, мы решили попытаться. Мы создали свою собственную аномалию на базе опустевшего «Совёнка». Этот самый мир. Этот самый городок. Екатерининский… Он был создан, чтобы ты могла жить! - И ты достиг успеха. – с каменным лицом произнесла Катя. – Я жива. Здорова. Неплохо себя чувствую. А как же остальные? – палочка от эскимо в её руке захрустела и переломилась напополам. - Все те, кого ты посылал, чтобы достать меня? Молния, Саша, Даша, Таня, Стас… Они – живые люди! У них есть настоящая семья! И они не вернутся домой? Ради меня? Я того стою? – под конец своей речи она была готова расплакаться. - Не знаю… - тихо и глухо произнёс Семён. – Я не задумывался. Меня направляла одна простая истина. Слава уже знает, какая. - «Лучше сожалеть о том, что сделал, чем о том, чего сделать не смог…» - Да. Так я мыслил. Но несколько дней назад ко мне вернулась очередная безжизненная оболочка. Николай Токарев, здесь более известный как Молния… Я не выдержал. Несмотря на протесты Алисы, Ульяны и всей остальной компании, я сел на собственный заколдованный поезд. Вот я здесь… И теперь ты говоришь, что все жертвы – зря? Что ты этого не стоишь, и что лучше бы ты умерла? - Это так, чёрт возьми! – Катя уже захлёбывалась в слезах. – Я не стою этого! Лучше бы я умерла! А ты – ты просто отвратительная сволочь, которая считает, что превзошла людей и готова убивать ради своих желаний! - Катя, это не так… - Пооправдывайся ещё тут! Ненавижу тебя! Уходи отсюда! Её губы вытянулись. Через секунду в лицо создателя и властителя этого мира полетел смачный плевок, а Катя понеслась куда-то в сторону Нового района. Семён утёрся молча. - Вот, значит, как… Мы отправляли людей сюда, отчётливо осознавая, что творим. Чтобы увидеть это место, нужен специфический склад ума, нужно быть одиночкой без семьи и любимых. - Но ведь это тоже люди. - Да… Иначе мне бы не было больно слышать эти слова от неё. Семён встал и заговорил по-другому. В голосе вновь зазвучала стальная уверенность взрослого человека. - Но мы просто не можем оставить всё так, как есть. Мой мир рушится. Точнее, его разрушают. - Кто? - Объяснять долго. Проще показать всё вживую. Но потом. Сперва скажи, куда могла побежать Катя? - Я знаю, куда. Только, пожалуйста, не ходите со мной. Крыша действительно была открыта и Катя действительно была там. Она сидела и смотрела на Городок, как и вчера. Разве что на порисовать её не тянуло. - Ты знаешь, каково моё первое воспоминание? – тихо проговорила она, заметив моё появление. - Нет, Кать, не знаю. - Это была зима. Маленький железнодорожный полустанок, поздний вечер. Дышать было, как всегда, тяжело, а идти больно. Папа берёт меня на ручки, чтобы помочь, но лицо у него невесёлое. А мама, кажется, вот-вот расплачется. Зачем? Почему? Непонятно… В свете фонарей я вижу поезд. Огромный, зелёный, громко гудящий и пахнущий соляркой, хотя тогда я и слов-то таких не знала. Папа садит меня на сиденье, но сам не садится рядом, а уходит куда-то. Я вижу его за окном. Он смотрит на меня глазами, полными ужасной грусти, и утешает плачущую маму. Поезд трогается. Мама бежит за ним, пытаясь что-то кричать, но платформа кончается, и она падает в сугроб, а затем и вовсе превращается в точку. Я понимаю, что всё это – не игра, и тоже начинаю плакать… Но потом становится тепло, приятно и спокойно, и я засыпаю. А просыпаюсь – здесь… - Грустная история. – я присел рядом с ней, прижавшись и взяв её за руку. - Ну, потом было не так уж плохо. Городок рос и развивался вместе со мной. Здесь были разные люди, с которыми я могла общаться. Кто-то приходил, кто-то уходил. Сперва я не понимала, почему они каждый раз какие-то немного… другие. Затем осознала то, что незаметно для самой себя перехожу с грани на грань. Интернет в клубе доносил до меня весточку о том, что жизнь есть и там, за пределами Екатерининского. Если становилось скучно, всегда можно было добраться до края, прыгнуть в цифровую пропасть и попасть в совсем далёкие грани, увидеть совсем других ребят. - А потом пришёл я. - А потом пришёл ты… Впервые какая-то грань продолжилась по временной оси за бесконечный июнь 2007-го. Ты принёс с собой нечто, чего я ещё не видела. Ты принёс с собой зиму. Я уже не знаю, как я попала во Фрибург, но… Встреча в трамвае, и целая счастливая жизнь после – она не была по-настоящему, но она была! Что такое «настоящее» для меня, прожившей всю жизнь здесь, в этой искусственной реальности? - Это тебе самой решать. – я обнял её. – Но мне кажется, то, что мы были вместе – это не сон и не глюк. - Да, надеюсь, что так и есть. – девушка прижалась ко мне. - И зачем же тогда плакать? - Не знаю. От чего-то мне грустно. - Давай-ка знаешь что сделаем? Встань. Выпрями спину. Расправь грудь. Набери воздуха в лёгкие. И крикни хорошенько. «Я – Персунова Екатерина Семёновна! И я – есть!». - Я – Персунова Екатерина Семёновна. И я – есть! – негромко выкрикнула Катя. - А теперь я. Я – Намазов Ярослав Нариманович! И я – есть! – во всё горло проорал я. - Как ты сказал? – недовольно посмотрела на меня Катя. – Ты ведь называл совсем другую фамилию! - Извини. Так меня назвали при рождении. Будем знакомы. - Будем… - Ну что ж. Мы выяснили, что ты настоящая, и твоя жизнь тоже, несмотря на всю её причудливость. А теперь пойдём вниз. Семён ждёт нас. Знаешь, я верю в то, что людей здесь ещё можно спасти. Давай скажем ему это? - Давай. – Катя немного развеселилась и снова улыбнулась. Семён каким-то образом открыл дверь в Катину квартиру и уже вовсю там хозяйничал. - Эй! Как ты сюда влез без спросу? - С помощью вот этого. – он продемонстрировал нам ключ. – Кстати, Слава, у тебя должен быть такой же. Я вытащил из кармана связку ключей и коровьими глазами уставился на неё. На ней действительно было два ключа. Один от Викиной квартиры. Второй, однажды озадачивший меня – так значит, он отсюда?! Твою мать, Семён, нельзя было сделать весь этот мир попонятнее?! - Твоего сопровождающего бота я отключил. – продолжил Семён. - Очень вежливо. Я пришла, конечно, но не думай, что я тебя простила. Я буду пытаться спасти людей, которых ты сюда запихнул! - Хорошо... Я не против, но не знаю, удастся ли это тебе в рушащемся мире. - Что? Он ещё и рушится? Кто его рушит? Вопрос остался без ответа. Семён лишь многозначительно посмотрел на меня. - Что ты на меня так смотришь? Неужели это я? - В некотором роде. Катя, возможно, это прозвучит для тебя очень странно, но та сущность, которую вы именуете Иваном, на самом деле является частью Славы. - Хватит уже выносить мозги всем вокруг! - застонала Катя. - Как это так-то? Это разные люди! Один был здесь давно, второй – нет! Первый – урод, каких свет не видывал, второй – замечательный человек. - Должен сказать, что слово «давно» здесь значения особо не имеет. А «урод» и «замечательный человек» – две стороны одной медали. Такова специфика работы искусственной реальности. Она дробит одного тебя на множество тебя. Ты видела копию Славы – или, точнее, оригинального Славу этой линии. «Ваня» – такой же. - Такой же? Хорошо, спрошу твоим языком: как он тогда попал так высоко по временной оси? - У Славы оказался... парадоксальный, пытливый ум. Машина дробит тебя на множество тебя, но это работает в оба конца. Множество Слав стали испытывать её на прочность. Ни один DDoS с таким не сравнится. Слава, ты пытался непосредственно изменить прошлое, но я прикрыл этот баг. Тогда от тебя начали приходить десятки алертов с прикреплёнными посланиями мне, не всегда цензурного содержания. Мировые линии начали разбегаться, как сумасшедшие... выражаясь твоими словами, Катя, мировой кристалл начал дробиться на множество кусков. Но это всё фигня, это всё было предусмотрено. Лишь одно-единственное из воплощений тебя смогло реально что-то испортить. - Ваня! - Как ни странно, нет. - усмехнулся Семён. - Ваня здесь, по сути, несчастная жертва. Один из тебя додумался послать письмо в будущее из этого злосчастного клуба, от реализации которого и попёрли все эти глюки. В результате образовались две вероятности: та, в которой письмо потерялось, и та, в которой оно дошло. Того Славу, в мире которого письма не было, просто немного помутило и он продолжил идти по своей линии дальше. - А тот, который его получил, и превратился в Ваню. - Именно. Я не знаю, что было в том письме. Но когда Слава получил его, он крепко тронулся умом и начал натурально громить мой с любовью созданный мир. Сначала он сделал нечто, что нельзя было делать ни при каких обстоятельствах: он превысил срок в неделю, не перейдя с первого уровня симуляции на второй. В результате его, как и... (он ткнул в меня) ...хм-м, данный конкретный экземпляр Славы, забросило на другую линию, где он увидел свою копию и без колебаний её убил. Так он начал собирать в себя линии. Постепенно, через несколько подобных циклов, у него хватило сил на то, чтобы рвать пространство-время уже по собственной воле. Так, Катя, он и попал в «прошлое», прыгая с линии на линию в поисках той самой, оригинальной. Чуть позже он начал убивать не только себя, но и других, силой заставляя систему поглощать людей, оставляя за собой опустошённые миры... От этого мне и начали приходить коматозные тела. Я не слагаю с себя ответственности, конечно, но... В общем, мне неизвестно, чего он пытается этим добиться. - О, мы добрались до того, что неизвестно даже тебе? - Да. Поэтому я предлагаю поймать его и спросить. - И как ты собираешься это сделать? - Мы сделаем то же, что делет он. - Убьём меня? - не на шутку испугался я. - Нет. - улыбнулся Семён. - Это, так скажем, пиратский метод. А мы воспользуемся лицензией. Мы просто мирно сольём всех тебя, которых Ваня ещё не захватил, в одного тебя. - А это не слишком?.. - я не знал, что «слишком», но было страшновато. - Ничего. Будет не очень приятно, но ты потерпишь. Не маленький ведь. И вот я каким-то образом снова оказался лежащим на диване и связанным. - У меня странное чувство дежавю. Семён, ты уже начал сливать линии? - пошутил я. - Очень смешно. - А Катя вон смеётся. - Так. Минутная готовность. Катя, я понимаю, что тебе может быть смешно, но готовься его держать и чем-нибудь поить. - А вот это мне не совсем не по нраву! - возмутился я. - Ничего. Несколько секунд можно потерпеть. - Семён подошёл ко мне и начал совершать над моей спиной какие-то не совсем понятные манипуляции. Несколько секунд прошло в мучительном ожидании. А затем он скомандовал: - Три, два, один! Я не знаю, как описать то, что за этим последовало. Наверное, это было похоже на смерть. Я просто перестал быть собой, я стал чем-то крайне незначительным, космической пылинкой. Мимо меня пролетали миллионы и миллиарды лет, гибли и рождались цивилизации, звёзды, галактики и, кажется, даже вселенные. Я проживал сотни жизней, я рождался, умирал и рождался заново. Лишь слабый голос звал меня, как путеводная звезда, не давая мне просто раствориться. - Держись! Ты справишься с этим, Слава! Справишься! Верь мне! Постепенно, через всего лишь вечность, наваждение начало отступать. Хотя звёзды всё ещё плясали у меня в глазах, я постепенно начал понимать, что я лежу на полу, точнее, катаюсь по нему и истошно ору. - Ну как? - откуда-то, как будто со дна бочки, донёсся испуганный голос. Катя! Я её помню! - Почти всё. Неси. - спокойный, уверенный голос. А это Семён. Тоже помню. Звёзды ушли окончательно. Я смог рассмотреть белый потолок. Затем в мою глотку влилась добрая порция какой-то огненной жидкости. - Аааа! - смог сказать я, прокашлявшись. - Ты что, дурак, блин? Катя и Семён переглянулись. - Это точно тот Слава, который нам нужен? - Свалите отсюда, блин! - Хватит придуриваться. Ты что, буйный? - Кто буйный, ты буйный! Хороший подзатыльник от Кати вернул меня в чувство. - Прости! - сказала она наглым тоном, не соотносившимся с фразой. - Ааа... Нет, это ты прости. Занесло немного на повороте. - я сумел придать телу вертикальное положение. - Как себя чувствуешь? - включился в разговор Семён, до того безучастно наблюдавший за сценой. - Попробуй покопаться в памяти. Памяти у меня стало очень много. - Я не знаю... По ней выходит, что со всеми девушками здесь, и даже без них, я прожил целую жизнь... - Это хорошо. Это значит, что операция удалась. Линии слились, в том числе и та самая... Твоя беглая субличность Ваня уже переполошилась. Сейчас мы пойдём и перехватим его. - Куда пойдём? - По сути, внутрь тебя. Катя, подожди несколько минут. - Э? Что значит, подо... Я не услышал окончания фразы. Семён схватил меня за плечо, и я провалился в уже знакомую цифровую пропасть. Ощущение онемения длилось буквально секунду. Я даже не успел испугаться всерьёз, как вдруг почувствовал солнечные лучи у себя на лице. Мы стояли у входа в компьютерный клуб Екатерининского. - Как прошло путешествие? - осведомился Семён. - Куда? - В другую линию. Можешь глянуть на измеритель расхождения и убедиться. Действительно. Буква сменилась на «A»! А ведь всю дорогу было «B»! - Думаю, что сейчас нам лучше спрятаться. - невозмутимо заявил Семён. И вот мы со сверхчеловеком спрятались в кустах, а из входа в клуб вышли чем-то разочарованные ребята в зелёном и фиолетовом. Поругав немного друг друга на прощание, они разошлись в разные стороны. Семён позвал меня жестом и заглянул в окно клуба. За компьютером одиноко сидел парень, очень похожий на меня, и, судя по выражению лица, о чём-то напряжённо размышлял. - Вот он. Тот самый момент. Сейчас он создаст Ваню. - По-настоящему? - Да. Это не «запись», это реальность... насколько может она быть реальной в этой системе. В любом случае, осторожней. Я думаю, он уже где-то здесь. Что-то действительно выдавало присутствие ещё одного не местного. Шорох травы? Запах? Сверхъестественное чувство? Непонятно. Но он действительно был здесь. С дорожки, которая вела к клубу, раздалось бормотание: - Не знаю, что за фигня произошла, но это круто! Это действительно он! Я столько искал тот самый цикл – и вот я в нём! А теперь… - он перешёл на шёпот, перемежавшийся зловещим хихиканьем. - Теперь – что? – нетерпеливо спросил Семён, выйдя из кустов. Я, немного не зная, что делать, последовал за ним. - О? Ты же тот непонятный хрен, который всё шатался по моим мирам. Что ты здесь забыл? - Я не хрен. Я Семён. И я создал весь этот мир. Отвечай! Зачем ты сюда вломился? Ты думаешь вернуть свою собственную линию? Хочешь убить того, кто сейчас сидит в клубе? Надо сказать, сейчас он звучал грозно и убедительно. Прямо как полагалось богу. - Ооо, так это ты! – обрадовался Ваня. – Значит, ты – тот, кто меня сюда послал! Спасибо! Не знаю, как тебя и отблагодарить! Может, я дам тебе посмотреть на то, как я уничтожу ещё одного не-себя? Нет, не ещё одного – а особого, самого первого не-себя! Того, из-за которого поползли по циклам все эти грёбаные копии! - Значит, убьёшь? Это бесполезно. Твоя линия закончилась навсегда. Ты сделал не тот выбор в самом конце, и она самоуничтожилась. Убивай, не убивай, ты не вернёшь их, тех, с кем ты был тогда. - Вернуть их? Закончилась навсегда? – Ваня зашёлся диким гиеньим смехом. – Да мне насрать! Я хочу чего-то большего. Чего-то куда более прекрасного. Вот я всё прыгал между циклами – и со временем стал во время прыжков видеть кое-что интересное!.. Густые леса, дорога в полях под проводами, домики-бочки посреди вековых сосен, статуи детей перед воротами, утлые лодочки, плещущиеся в изумрудной воде около большого, чистого пляжа… Это прекрасный мир! Да, это работа истинного мастера! По сравнению с этим твои дворы кажутся студенческой поделкой, жалким подражанием! Я и не подозревал, что этот агрессивный, похожий на гопника пацан может говорить так красиво, даже поэтично. Но на Семёна эта речь произвела обратное впечатление. В его глазах отразился настоящий ужас, он отступил на пару шагов назад и даже, кажется, мелко затрясся. - Семён? Всё совсем плохо? – тихо и осторожно спросил я. - Нет. Всё намного хуже. – прошептал Семён. - Ну так что? Вы будете пытаться остановить меня? – ухмыльнулся Ваня. – Или просто посмотрите, как я взрежу этому оленю горло? – откуда-то из его рукава выскользнул нож, и он угрожающе покрутил им вокруг руки. - Он скоро выйдет! Решайте! Семёна, кажется, ввели в состояние синего экрана смерти простой речью. Между злодеем и его жертвой стоял лишь я. Странное дело – спасать себя от себя! Страх сковывал мои движения, но и у меня была пара карт, чтобы продолжать игру. На ватных ногах я обошёл Ваню и встал между ним и дверью в клуб. - Тебе же уже объяснили, что это бессмысленно. - А если мне просто нравится процесс? - А тебе объяснили, почему бессмысленно? - И почему же? - Линии слились в одну. В мою! – честно ответил я. – Сейчас всё это – часть меня! Ты пришёл сюда. А значит, попался в нашу ловушку! Ну, ты напугал Семёна, но это тебе не поможет и никуда ты от нас не денешься! На лице Вани отразился не меньший испуг, чем на лице Семёна, который сидел на траве и внимательно рассматривал землю, что-то тихо бормоча. Злодей начал пугливо озираться, словно пытаясь понять, блефую я или нет. И, кажется, присмотревшись к миру повнимательнее, понял, что нет. Но моя победа оказалась недолгой. Выражение страха на Ванином лице сменилось выражением триумфа. - Значит… Значит… Теперь мне достаточно убить тебя, чтобы окончательно раздолбать этот чёртов мир и попасть туда! Упс. Вспомнилось одно хорошее выражение из программерской практики: «выстрелить себе в ногу». Разъярённый безумец понёсся на меня с ножом. И что с этим сделать? Наверное, слияние линий дало мне какие-то сверхспособности, но я понятия не имею, как ими пользоваться… Поэтому я просто увернулся. А затем ещё раз. И ещё раз. Бежать, пока можно! Плевать, куда! - Хватит бегать! – рявкнул Ваня. Прыгнув, он схватил меня за ноги и повалил на землю. Я попытался лягнуть его, и попал по его черепу не меньше трёх раз, но это не помогло. Нож впился мне в икру. Чёрт, так больно не было даже во время слияния! Из моей груди вырвался сдавленный крик. - Ну что? Будешь ещё дёргаться? – занёс он нож надо мной. - Или мне сухожилия перерезать? - Помогите! Кто-нибудь! Семён! Семён! Мой крик был услышан. Ваню вдруг неожиданно схватили сзади за шею. Семён снова в деле! - Ты доигрался, сволочь. – громко прошептал он. – Как глубоко? - Глубоко – что? - Как глубоко ты запустил свои щупальца в мой мир?! - О, теперь я в одном шаге от того, чтобы дойти до его основания. Ваня взглянул на меня и зловеще подмигнул. А затем поднял руку и с силой воткнул пальцы Семёну в нос. От неожиданности тот ослабил хватку, и Ваня почти вырвался, но Семён всё же смог удержать его за воротник. Тогда Ваня показал свою главную сверхспособность. Под его ногами открылось нечто вроде портала, но Семён всё ещё его держал, пытаясь вытянуть его оттуда, несмотря на кровь, хлеставшую из порванного носа. - А ну иди сюда! Я должен разобраться с тобой! - Нахрен путешествуй. – грубо ответил Ваня, уже почти скрывшийся в портале. – Я ухожу отсюда, но потом я найду вас. Найду и прикончу! С этими словами Ваня захлопнул портал. Прямо с рукой Семёна в нём. Весь пятачок за углом, до которого я успел добежать, убегая от злодея, оказался заляпан алой кровью. Семён, однако, не потерял самообладания. Он смог поднять уцелевшую руку, прикоснулся к обрубку и что-то пробормотал. Кровь остановилась. Сам же бог издал хриплый стон. - Слава. Встань. Держись за меня. Мы возвращаемся. Нога жутко болела. Встать сейчас было нереальной задачей. Я перевернулся и подполз к Семёну, вцепившись ему в лодыжку. Ощущение цифровой пропасти в этот раз показалось очень даже приятным. - …жди? – послышалось окончание недосказанной Катиной фразы. – Господи, что с вами?! – вскрикнула она, увидев в следующее мгновение нас, заляпанных кровью. - Катя. – тихо прошептал Семён. – Помоги мне. - Да, пап, конечно, секунду… Что с рукой?! - Оторвали. Аптечка. Обезболивающее. Надо прямо сейчас. - На кухне есть… Катя с Семёном осторожно, по стеночке, пошли туда, оставляя кровавый след. Послышались звуки разбрасываемых лекарств. - Вот оно! Папа, держись! - Давай всё сразу… - Нельзя! - Мне можно… Из кухни донеслись громкие звуки глотания. - О-ох… - Ну как? Лучше? - Сейчас станет легче. Пошли назад, я хоть прилягу. Семён, всё ещё поддерживаемый Катей, вновь появился в гостиной и, как бесформенный тюфяк, повалился на диван. - У-у. - Т-тебе уже не больно? - Анальгин действует… Но мне надо на мой поезд. Он восстановит тело… - кажется, сознание Семёна медленно покидало его. - Конечно, мы пойдём туда! Только отдохни чуть-чуть! - Ты не понимаешь. Не время медлить. Ваня атакует. У него целая вечность на подготовку, а у нас совсем нет времени… Он может напасть на нас прямо сейчас. - Да, конечно. Мы будем готовы. Мы будем сторожить! А теперь спи. Семён явно не хотел слушаться слов своей дочери. Но тело было явно не в состоянии удерживать сознание. Веки опустились, голова повернулась набок. Если бы не испачканная кровью одежда и жуткий обрубок руки, можно бы было подумать, что он мирно спит… - Так. Слава. - Йо. – поднял я руку. Пока Катя поила Семёна анальгином, я смог отползти к стенке и теперь сидел на полу, оперевшись на неё. - Ты-то в порядке? - Ничего. Царапина. Ходить только сложновато. - Нога, да? Снимай штаны, посмотрю. - Эээ… нуууу… - Не время стесняться. Чего я там не видела, в конце концов? - И то правда… Стараясь не задеть порез, я стянул штаны. Кровь всё ещё понемногу текла из раны, но она уже начала затягиваться. - Давай продезинфицирую. – Катя притащила из кухни пузырёк зелёнки и бинт. - Охх! Осторожнее! В саму рану-то не лей! Ай! - Ничего. У сороки боли, у вороны боли, у Вани боли, а у Славы всё заживи. – Катя начала дуть на позеленённую рану. - Смешно. - Мне страшно, понимаешь, страшно! Вот и смеюсь! – девушка начала осторожно перевязывать рану. – Представляешь, вы исчезаете, живые и здоровые, и через секунду появляетесь в таком состоянии! Это Ваня сделал, да? - Ага. И он действительно сказал, что найдёт нас и прикончит. - Я не понимаю этого. – она была готова расплакаться. – Почему так? Зачем? Зачем так рисковать ради этого несчастного выхода? - Да мы вроде как и не выход ищем, а мир спасаем… Хотя… Наверное, всё это потому, что у нас есть дом, в который можно вернуться. - Ну да. – грустно заключила Катя, у которой этого дома не было. – Ну вот. Вроде держаться должно. - Лучше лейкопластырем приклей. Да, вот так, спасибо. - Я, пожалуй, пойду крышу закрою. – встала Катя. – Посиди тут пока. Если честно, эта пара минут одиночества с покалеченным и бессознательным Семёном была довольно страшной. Он вообще жив? Стараясь не тревожить свою рану, я подполз к нему и проверил пульс. Вроде есть. Ровный. Дыхание тоже, хоть и довольно слабое. Он вне опасности? Хочется надеяться на это. - Ну как он? – Катя быстро вернулась. - Я думаю, что всё хорошо. - Значит, хорошо… Ладно. Пошли ко мне в комнату. Не дело тебе на полу валяться. Давай помогу. Вот так. Комната с огромной горой вещей посреди пола тоже показалась знакомой, но я этому уже ничуть не удивлялся. Где-то среди этого хлама была кровать, на которую Катя меня и положила. Её контуры проступили более отчётливо, когда девушка выдернула из-под меня какие-то вещи, из которых я рассмотрел только зимний пуховик (и зачем он ей понадобился в мире бесконечного лета?). Меня участливо накрыли пледиком. Чёрт, и это я тоже хорошо помню. Это ещё один эффект от слияния линий? Хотя сейчас, в общем-то, плевать… За этот неполный день на мою долю выпала куча суровых испытаний. В сознании начали появляться какие-то непонятные пробелы, будто бы я вместе с Семёном сожрал целую горсть мощного обезболивающего. Уже через несколько минут я довольно посапывал в подушку.